— То есть, — не понял Син. — Что значит — ничем не рискуем?
— Строго говоря, никуда вам не придется отправляться. Я же говорил, что протолкнуть в иной мир можно только голую психоматрицу. Задание выполнят ваши копии. В момент снятия психоматрицы сознание каждого из вас раздвоится. Оригинал останется здесь и будет жить, как и прежде, копия — провалится в сеть и наложится на респондента в конечном пункте. Когда задание будет выполнено, мы сольем копию с оригиналом.
— А воспоминания?
— Двойная память после слияния. Это не так тяжко, как расписывают психотропщики. Я ведь жив, а у меня в черепе петель больше десятка. Уверяю вас, ничего страшного.
— А если кто нибудь из нас там погибнет?
Парень пожал плечами.
— Что ж… Смерть будет настоящей. Но на оригинале это никак не отразится. Разве что, уцелевшим придется рассказывать ему много баек.
— Ладно, — протянул Син. — Оплата?
Когда гость назвал сумму, брови ТП-шников дружно поползли вверх.
— Ого! — сказал Бай. — Кажется, я уже согласен, — и добавил, обращаясь к Сину: — Но Камилл-то каков фраер! Сдал нас с потрохами, даже не верится…
Но Сина так просто было не убедить.
— А где гарантия, что нас не надуют?
Гость был сама предупредительность. В руке его незаметно, по-шулерски, возникла кредитная карта. Та самая, с которой он расплачивался с Баем под рождество.
— Половина — вперед. Да, я забыл сказать, — небрежно добавил гость. — Вас ведь пятеро. Ранее я назвал гонорар одного. Каждый из вас получит упомянутую мной сумму.
У Бая отвисла челюсть. Карточку он принял дрогнувшей рукой. Вывалился из игры и вставил прохладный тонкий пластик в щель считывателя. Денег было ровно на пятерых — по весьма кругленькой сумме, и если верить этому странному типу, она удвоится по возвращении.
— А если кто-нибудь не вернется, оригиналы получат деньги? — спросил Чен, безмолвно, как призрак, простоявший у двери добрых десять минут.
— Да, — последовал короткий ответ. Незнакомец даже не обернулся на голос, должно быть давно заметил появление Чена.
— Представляю, что скажет Тигрис… — пробормотал Бай, шурша клавиатурой.
— Лучше представь что скажет Сема… — проворчал Син. — Я, например, не решаюсь…
Хотя, если честно, Син больше боялся — что скажет его жена? Потом, наконец, сообразил, что жену ставить в известность вовсе не обязательно, ведь настоящий Син останется дома и будет по-прежнему ходить на работу каждое утро… Закатит скандал Камиллу, наверняка. И еще — станет бессильно пить пиво по вечерам, потому что где-то за непроницаемым барьером будет бороться с чужими, как мысли насекомых, опасностями его двойник. Точнее, он сам, часть его сущности отделенная могуществом кристалл- процессоров…
Син вспомнил, как лет тридцать назад, в детстве, когда зимы еще были вьюжными и морозными, ему насыпали за шиворот горсть колючего и сухого снега. И как он орал, потому что было одновременно и холодно, и весело.
Только сейчас веселиться не приходилось.
Бай рассеянным жестом протянул гостю кредитку, на которой не осталось ни гроша. ТП-шники стали богачами. И — одновременно — рабами кутающегося в черный плащ чужака с бесцветными глазами и холодом в душе.
— Когда старт? — спросил практичный Чен. — Надо хоть кутнуть напоследок.
— Послезавтра. Готовьтесь. Я заеду за вами — сюда, на фирму, в час дня.
Посетитель стремительно встал и вытек за дверь, напоминая гигантского нетопыря. Наверное, из- за того, что он перестал придерживать полы плаща и они растопырились на манер крыльев, черных, как бездна экрана в скриншуте.
Син мрачно достал из ящика стола колоду карт с полуодетыми девицами.
— Семерочку. Кто влетит — объясняется с Семой, — объявил он. И протянул колоду Баю. Тот так же мрачно сдвинул. Карты с сухим электрическим треском заскользили по гладкой поверхности стола.
5
~# root
~# open console 2
~# stream 2/console 2
@comment: user [Mikel Zhmurov]
@comment: status [node]
@net locate: M_H_Engeneering.168
~# stream 3/console 2
@comment: user [Andrey Timashev]
@comment: status [point]
@net locate: Old_Tent.168/4
Плоская равнина уходила вдаль, ровная, как тысяча столов. Как миллион столов. Горизонта не было — даль просто терялась в неясной дымке, а небо так и не встречалось с землей.
Жмур поглядел на встающее солнце и пихнул свернувшегося калачиком Рюкзака. Тот завозился в шелестящем пакете спальника, отыскивая выход, но за ночь серебристая материя перекрутилась несколько раз и Рюкзак здорово намучался пока выбрался на свободу. Жмур слушал замысловатые проклятия с некоторым интересом, но от комментариев воздерживался. Когда взлохмаченная голова Рюкзака наконец показалась из плена, Жмур только вздохнул:
— Да-а, дядька… Даешь…
Они вскрыли несколько банок с саморазогревающимися сосисками и уничтожили содержимое вместе с последними двумя пакетиками крекеров. Потом Рюкзак скатал спальник и сунул в пластиковый чехол. Жмур уложил свой еще на рассвете.
— Ну, что, двинули? — уныло спросил Рюкзак. Ему явно не хотелось снова целый день тащиться по бесконечной равнине, где не на чем задержаться взгляду.
Жмур встал и забросил на плечи нехитрую поклажу. Спальник, несколько банок с консервами, топорик, радиодиал, походную борду-терминал, пакет с картами. Кое-что из одежды. Все это уложено в тезку напарника, синтетический дорожный рюкзак-универсал, спутник любого бродяги.
— Сегодня, если повезет, добредем до берлоги Злыдня. Там и отдохнем с недельку… А повезет — работенку отхватим.
Рюкзак заметно повеселел. Злыдень слыл на весь запад крутым любителем пива, и молва гласила, что оно у Злыдня не переводится. Рюкзак же и сам был не дурак в отношении хлебнуть живительной влаги. Впрочем, Жмур тоже. Сколько раз его верный заплечный друг наполнялся темно-зелеными бутылками, сколько раз звучало в нем обнадеживающее побулькивание… Особенно когда Энди еще на пятнашке обитал, совсем рядом с берлогой Жмура. А в гости к Энде только ленивый не ходит, это общеизвестно.
— Двинули, — выдохнул Жмур и высокий ботинок впечатал в тело равнины первый рубчатый след. Первый за сегодня. Рюкзак пристроился вослед, опустив глаза. По сторонам он давно не глядел, потому что картина была утомительно-однообразной. Однообразно-утомительной… Где-то Рюкзак вычитал это определение и оно запало в память, а когда они со Жмуром вышли из Города и гигантская равнина поглотила две крохотные подвижные точки — тотчас всплыло из глубин полузабытого. Впрочем, оттуда подчас такие странные вещи всплывают…
Они шли до самого полудня, когда солнце застывает в зените и гладь равнины кажется особенно беспредельной. Небо было чистым — предательски чистым. Ничто не нарушало девственной голубизны, и
