часы. Было без пяти минут одиннадцать ночи.
«Странно, — подумал он, — вроде бы в это время нет остановок».
Мысль ушла так же внезапно, как и появилась. Какое ему собственно говоря дело, почему остановился состав? Может быть впереди узел, и он уступает кому-то дорогу?
Поезд продолжал стоять. Спиваков посмотрел внимательнее в окно. Может быть все же станция, про которую он забыл?
Нет, за окном по прежнему густела темнота. Ни фонарей, ни строений.
В коридоре послышались твердые шаги. Спиваков почему-то вздрогнул, когда их услышал. Дверь отъехала в сторону и в купе вошел мужчина в сером костюме и с острым подбородком. Ни чемодана, ни сумки при нем не было. Спиваков вопросительно глянул на вошедшего. Тот на него. Смотрел внимательно и молчал. Наконец так же молча он сел на противоположной полке и стал смотреть на Спивакова еще внимательнее. И глаза у него почему-то поблескивали, словно стальные.
— Куда едем? — делано веселым голосом спросил Спиваков.
— В Черноборск, — незнакомец наконец-то подал голос.
Спиваков растерялся.
— Как же так? Ведь поезд идет в Москву, — пробормотал он.
— Поезд идет в Москву, — согласился незнакомец. — А я в Черноборск. И вы тоже, гражданин Спиваков.
Спиваков попытался было встать, но тяжелая рука незнакомца опустилась ему на плечо и заставила сесть на место.
— Разрешите представиться. Полковник Федеральной Службы безопасности Комиссаров. Вы арестованы, гражданин Спиваков Виктор Иванович. Кстати, разрешите поинтересоваться. Картинка, надеюсь при вас?
Спиваков кивнул. Картина была при нем.
ЭПИЛОГ №1
На следующее утро в понедельник Марина Азарова, Вера Грач и Николай Караваев были вызваны в Черноборский отдел областного Управления Федеральной Службы Безопасности. Всем троим было велено явиться в четырнадцать часов. Они встретились в офисе Азаровой в двенадцать часов дня. Все трое выспались и были свежие и отдохнувшие. Вот только настроение у них было не самое радостное. Их мучила тревога и неизвестность.
— Зачем нас вызывают? — Марина размышляла вслух. — Неужели я ошиблась?
Нет, она не ошиблась. В два часа дня все стало ясно. Полковник Комиссаров лично встретил их у входа в здание, в котором располагался Отдел. Лицо у него было полно радости, которую он, как не старался, скрыть не мог, и друзья поняли, что их ждут радостные вести.
Комиссаров провел их в кабинет самого начальника отдела. Кабинет был выдержан в строгом стиле, над большим сверкающим полировкой столом смотрел со стены в окно президент России. Казалось, что он видит и знает все, что находится и делается и там за окном, и здесь в здании и в душе каждого здесь присутствующего.
На столе лежала картина тети Кати. Та самая с одванчиками, что была на фотографии. Кисти художника Дейнеки. Азарова бросилась к ней.
— Это она! Она! — воскликнула она в крайней степени волнения. — Вы нашли ее?
Комиссаров улыбнулся:
— Нет, это вы нашли ее, уважаемая Марина Евгеньевна. О чем я вам ответственно и заявляю.
— Я? — Марина счастливо улыбнулась. — Я?
— Конечно вы. Вы и ваши друзья. Позвольте вам выразить свое восхищение и от лица президента Российской Федерации объявить благодарность.
— Президента? — ахнули все трое.
— Да, — Комиссаров выразительно посмотрел на портрет. — Он уже в курсе. Так что жму ваши доблестные руки.
И Комиссаров торжественно пожал всем троим руки.
— Мы ее конечно тоже нашли бы непременно, — как бы оправдываясь, сказал он. — Но не так быстро, разумеется. Нам бы понадобилось время, чтобы раскрутить всю цепочку событий и выйти на след Спивакова. Прошло бы время, и он успел бы ее сбыть, так что следы картины скорее всего затерялись. Ищи ее потом по просторам матушки России. А там бы кто-нибудь обязательно заинтересовался, что за формулы написаны химическим карандашом на ее обратной стороне. И кто знает, к чему бы это привело.
— Можно на нее глянуть? — сдавленным от волнения голосом спросила Марина, и взялась за краешек холста.
— Конечно, — щедрым жестом согласился полковник. — Это ваше право. Заслуженное право.
Марина, Вера и Ник стали рассматривать картину и любоваться ею. Еще бы! Столько ради нее пришлось испытать.
Одуванчики были великолепны, горшок и стол тоже, но самое главное, в нижнем правом углу красовалась подпись творца, что указывало на то, что теперь то они действительно нашли то, что искали.
Марина сделала рассеянный вид, и будто бы случайно перевернула холст. Обратная его сторона была чистой. Азарова растеряно глянула на Комиссаров. Стальные глаза полковника смотрели на нее с доброй отцовской насмешкой.
— Но тут, — пробормотала Марина, — тут нечего нет.
— Конечно нет, — белозубо и широко улыбнулся Комиссаров. — Профессор Поцелуев видимо действительно был в бреду, когда рассказал Акире Миягаве про водяное топливо.
Лица Марины, Веры и Ника окаменели.
— Шутка! — быстро ответил полковник. Потом усмехнулся. — Неужели вы так наивны, Марина Евгеньевна?
— Понимаю! — покачала головой Марина. — Государственная тайна.
— Она самая, — еще более белозубо и широко улыбнулся полковник. — Наши люди тщательно скопировали содержание, все сфотографировали, а то, что было на полотне уничтожили. Теперь ни одна экспертиза, даже самая тщательная и современная не в состоянии будет ее восстановить.
— Но зачем? — удивилась Вера. — Зачем вы уничтожили надписи?
— А как же мы тогда сможем отдать эту картину обратно в частные руки, если она содержит столь ценные, нет бесценные данные? Это было бы безумие!
— А разве вы собираетесь вернуть картину ее владельцу? — искренне удивилась Марина.
Комиссаров даже обиделся:
— За кого вы нас принимаете, Марина Евгеньевна? Мы живем в правовом государстве! Или вы не читали Конституцию?
— Читали! — чуть не хором ответили Марина и Вера.
— А раз так, то вы знаете, что право частной собственности охраняется законом, — поучительным тоном ответил полковник. — Значит, вернуть картину ее законному владельцу, наш долг.
— Вы вернете ее? — обрадовалась Азарова.
Комиссаров опять расплылся в улыбке:
— Нет, — сказал он, увидел, как сникла Маринаи улыбнулся. — Это вы вернете ее. Ведь это же вы ее нашли. В нашем заведении никто не собирается приписывать себе чужие заслуги. У нас своих хватает.
— Так вы отдаете ее нам? — чуть не подпрыгнув, закричала Марина.
— Да. И прямо сейчас. Вот только оформим все, как полагается. Увы, без бюрократии не обойтись.
Через три часа трое сыщиков позвонили в квартиру тети Кати. Та встретила их с распростертыми объятиями. Затем долго и громко плакала, рассматривая свое сокровище. Потом было торжественное
