— Иван Ильич.
— Иван Ильич, у меня, оказывается, сахару нет. Будете чай без сахара? Я не могу из дома выйти никуда, близнецы все время кричат, я очень устала и хочу спать.
Участковый Иван Ильич объяснил, что пришел так рано по просьбе заявителя, потому как тот работает с восьми тридцати и хотел уладить этот вопрос с утра. Он предложил купить сахар и все что нужно и занести в течение дня.
— Я с удовольствием куплю сахар! — выпятил живот Боря и добавил:
— После работы.
Ева открыла кухонный стол, порылась там и достала сложенную вчетверо бумажку.
— Спасибо вам большое, я понимаю, что проблемы между мужем и женой в вашей работе самые рутинные, — она по-прежнему не замечала Борю Комлева, — прочтите, пожалуйста, и оставьте себе на случай, если мой муженек, который так спешит на работу, еще раз напишет вам какое-нибудь заявление.
Участковый развернул бумажку. Прочел ее внимательно два раза.
— Это вы писали? — спросил он Борю. Боря протянул руку, но участковый листок убрал.
— Да, это писал я, — вздохнул Боря, — но прошу заметить, что написать я могу что угодно под давлением, когда тебе правую руку заведут за одно ухо, а левую ногу за другое! Закон должен соблюдаться! Я здесь прописан, в конце концов!
— Здесь вами написано, что вы не будете претендовать на эту квартиру, поскольку вам предоставлена для проживания площадь жены — двухкомнатная квартира в центре. Здесь также указано, что вы не обязуетесь материально поддерживать вашу жену в процессе воспитания детей. Это ваша подпись?
Боря молчал.
Участковый сложил бумажку и протянул ее Еве.
— До свидания, э…
— Ева Николаевна.
— Ева Николаевна, — кивнул он, — отдыхайте.
И вышел в коридор.
— Тебе лучше выйти с ним, все-таки представитель власти, — задумчиво сказала Ева в пространство.
И Боря поспешил. Хлопнула дверь.
Ева вскочила и подбежала к комнате, где спала Далила с сыном. Она постояла, прислушиваясь, и медленно повернула ручку двери. Не входя, Ева толкнула дверь от себя и, пока перед ней медленно разворачивалось пространство комнаты, быстро отметила пустую кровать Далилы и пустое разложенное кресло-кровать, в котором спал Кеша. Окно было закрыто. Ева тряхнула плечами, напрягая спину, и, чуть согнув ноги, стала боком входить в комнату, перемещаясь с пятки на носок. Она ждала нападения из-за двери, поэтому избежала удара большой деревянной коробкой с шахматами по лицу. Далила так резко замахнулась этой коробкой, что, не удержав равновесия, едва не упала. Сзади нее выглядывала перепуганная мордочка Кеши. Ева, заметив нападение, упала назад на руки, приготовив для захвата ноги. Именно ногами она и поддержала падающую Далилу.
Тяжело дыша, все трое сели на пол.
— Где отстрельщик? — спросила Ева.
— Ты разобралась с остальными? — В глазах Далилы холодным огнем светилась ярость. Она обхватила сына и прижала к себе.
— Да. Разобралась. Он ушел? — Ева оглянулась.
— Нет. Он сказал, что ему надо в шкаф. Мы его и засунули в шкаф.
Ева встала и открыла дверцу встроенного шкафа. Огромным тюком, обмотанный в белое покрывало и перевязанный разорванной простыней, с окровавленным лицом на нее упал Хрустов.
Ева с трудом удержалась на ногах. Она положила перемотанного отстрельщика на пол и уставилась на Далилу, приоткрыв рот.
— Это ты его?
— Это мы. С Кешей.
— Ты вырубила отстрельщика?
— А что, это еще никому не удавалось? Что ты на меня смотришь? Он медленно открывал дверь, ну как ты только что. Я так же стояла за дверью с шахматной коробкой. А Кеша отвлекал внимание. Как только дверь приоткрылась, Кеша выбежал на середину комнаты и стал прыгать.
— Я говорил: «Дяденька, не стреляй!..» — потому что у него был пистолет!
— Да, вроде того, — согласилась Далила. — Он уставился на Кешу, как на какой-то ужас, потом так обреченно помотал головой, тут я его и приложила. Попала точно в лицо. Он упал. Кеша набросил на него покрывало, я лежала сверху, пока Кеша резал простыню на полоски. Он особо и не сопротивлялся. Этот твой… как его?
— Хрустов.
— Да, Хрустов, он вообще ничего мужик, у него кровь из носа течет, а он лежит так подо мной и спрашивает: «Вы меня помните?» Представляешь? Ну мы его замотали, а он сказал, что его нужно запрятать в шкаф немедленно. Развязали ноги, он сам вошел в шкаф, опять завязали ноги… Потому что тяжелый очень. Я хотела выйти, но услышала незнакомые голоса. Я не могу так! — закричала она вдруг громко и визгливо. — Что тут такое происходит, черт тебя подери!
— Я забрал у него пистолет! — заявил Кеша. — А он убийца?
Хрустов смотрел в потолок, сглатывал комки загустевшей крови и молчал.
— Хрустов, — наклонилась над ним Ева, — я тебя развяжу, ты уйдешь?
— Уйду.
— Без обид?
Хрустов молча сцепил зубы.
— Ты что, — вскочила Далила и нервно замотала в узел висевшие волосы, — ты что, и в милицию не позвонишь?
— Кеша, — сказала Ева спокойно, — отдай мне пистолет. Далила, развяжи Хрустова. Я не могу его сдать в милицию. Это давнишняя история. — Ева отобрала у Кеши оружие и вытаскивала пули. — Он охранял Федю Самосвала, а когда я того зарезала, его тоже приговорили к смерти. Это было раз. Кто тебя научил так завязывать узлы?
— Яхт-клуб, — коротко выдохнула Далила.
— Ну вот, когда он должен был меня убить, он по нечаянности отрезал голову совсем другой женщине. Это два. В аэропорту Стамбула я подложила ему в сумку героин, потому что думала, что везу кучу наркоты, он был подставкой. Это три. Ему пришлось сбежать, найти меня в моей квартире, когда я лежала в ванной, а дальше ты все сама знаешь. Дуэль! Я подстрелила его. Мое табельное оружие в кармане халата. И кто мне его туда положил? — Ева помогла Хрустову сесть и вытирала обрывком простыни ему лицо.
— Я его туда положила, — задумчиво сказала Далила. — А он здорово изменился..
— Не то слово. Если кому рассказать, как он тут, в шкафу…
Хрустов разматывал полоски простыни на ногах и молчал.
— Я сварю кофе. — Далила неуверенно топталась в дверях.
Ева все еще сидела рядом с Хрустовым на полу и пыталась оттереть его лицо, вдыхая запах одежды, пота и такой знакомый запах крови.
— Кровь, — вздохнула она. — Всегда со мной кровь. Ты что, будешь еще и кофе здесь пить?!
Хрустов встал на ноги, потряс головой и вошел в большую комнату, где спали близнецы. Он огляделся, словно не веря во все это, посмотрел в окно, потом на близнецов в кроватке, потом, длинно и напряженно, — на Еву. Она стояла, босая, и неудержимо зевала.
Хрустов подхватил свой рюкзак с пола, прошел мимо кухни, вдыхая резкий запах свежесмолотого кофе, посмотрел в спину Далиле и вышел в дверь.
— Вам с сахаром или без? — спросила Далила, заглядывая в комнату. Она открыла рот от удивления
