выдержать повреждения приблизительно в одиннадцать раз более тяжелые, чем те, которые выдержит ваш организм.
МакИнтайр моргнул. Слово «биотехника» вызывало у него довольно мрачные ассоциации. В нем чувствовался какой-то больничный привкус — лаборатории, хирургические инструменты, иглы и прочие неприятные штуки. Хотя, с другой стороны… да, конечно, да… А если представить это в ином ракурсе…
— Ладно, Дахак, хорошо, — сказал он наконец, — радуйся. Так или иначе, я в любом случае собирался вернуться к тренировкам.
— Благодарю вас, капитан, — произнес Дахак. В вежливом ответе компьютера явно прозвучали самодовольные нотки, впрочем действующий старший капитан Флота Колин МакИнтайр, сорок третий капитан корабля Военного Флота Империума «Дахак», бортовой номер 172291, предпочел не подавать вида, что он это заметил.
Глава 5
МакИнтайр погрузился в горячую воду, тяжело вздыхая от облегчения, облокотился на округлый край бассейна и окинул взглядом свои апартаменты. Ну, правильнее сказать капитанские апартаменты. Он полагал, что, в принципе, человеку, несущему службу двадцать пять лет, так или иначе необходимо обеспечить комфортный быт, но это!..
Ванна могла бы вместить добрую дюжину человек, и в ней можно было как следует отдохнуть. Колин поставил пустой стакан на выдвижную полку и проследил, как автоматический бар заново наполняет его, затем подставил ноги под гидромассажер и, понемногу прихлебывая из стакана, продолжил наслаждаться окружавшей его роскошью.
В первую очередь впечатляли масштабы. Потолок, нависавший над ванной, был высок, как в соборе, и озарен мягким светом, идущим словно ниоткуда. Стены, которые он никогда в жизни и не подумал бы обозвать переборками между отсеками, были инкрустированы дорогим деревом, причем наверняка вручную. И никакой поднявшийся на махинациях миллионер не мог бы удержаться от зависти, увидев шедевры искусства, украшавшие комнаты. Одна статуя привела Колина в особенный восторг. Она изображала вставшего на дыбы единорога с ушами, как у рыси, слишком «реальная», чтобы оказаться просто плодом воображения, и МакИнтайром овладело странное чувство счастливого благоговения при виде столь искусного изображения инопланетного существа, ставшего одним из самых красивых преданий Земли.
Бассейн, устроенный на некотором возвышении, был окружен садом. Ароматы влажной земли и какой-то инопланетной зелени обволакивали Колина, легкий бриз чуть покачивал ветви растений, похожих на пальмы, и яркие цветы на них. Потолок скрывало голубое небо, которое вполне могло бы быть земным, если бы не слишком желтое солнце.
МакИнтайр обратил внимание, что это только одна из комнат принадлежавшей ему анфилады. Он знал, что служебное положение предполагает некоторые привилегии, но, конечно, он не рассчитывал на такое великолепие, ибо представлял себе «Дахак» пусть большим, но все-таки кораблем. Кораблем он, собственно говоря, и был, с той лишь разницей, что его размеры не укладывались для МакИнтайра в понятие «корабль».
Однако, отдавая должное этому великолепию, Колин ясно понимал, что все это досталось ему не просто так. Это он отметил, шлепая ногами по воде, чтобы избавиться от судорог. Ему казалось несправедливым, что после всех испытаний, выпавших на его долю за последние несколько месяцев, еще каким-то судорогам хватает наглости беспокоить его. Дахак все еще производил какие-то процедуры с его телом, как внутренние, так и внешние… Колин подумал, что если тот еще хоть раз назовет их «незначительными», то он осведомится в уставе, существует ли аналог протягивания под килем для компьютеров.
В жизни пилота NASA было не слишком много времени для отдыха, но Дахак придал слову «подготовка» совершенно новый смысл. Юный Колин МакИнтайр всерьез полагал, что Адская Неделя в Аннаполисе была ужасна, но потом он перешел в Пенсаколу и довольно долго считал, что хуже летных школ нет ничего на свете. Это мнение он считал справедливым до тех пор, пока не начал проходить курс подготовки для участия в программе «Прометей»… Однако все это были семечки по сравнению с программой обучения, которую ему подготовил Дахак.
Напряженность тренировок не ослабевала вследствие возникавших разногласий. Дахак был машиной, сконструированной для достижения конкретных целей, и все его ресурсы были направлены на это. Конечно, он был подкован в гораздо большем числе различных областей и, соответственно, мыслил шире, чем его «капитан». Но все-таки был машиной.
Дахак не мог даже предположить, что для кого-то Четвертый Империум не является непререкаемым авторитетом в области государственного устройства, с которым столь эфемерное и примитивное образование как Соединенные Штаты Америки не могло быть даже поставлено рядом.
Однако МакИнтайру эти вещи представлялись в несколько ином свете, и Дахак совершенно не мог взять в толк, почему тот ни в какую не хотел приносить присягу, которая могла бы войти в противоречие с присягой офицера Военно-морского Флота вышеупомянутых Соединенных Штатов.
В конечном итоге Дахак отстал от Колина, решив, что стоит воспринимать капитана как человека чести. Это, впрочем, не прекратило попытки Дахака как-то влиять на его мнение. Он стал доказывать, что долг человечества перед Четвертым Империумом значительно важнее обязательств перед какой-то институцией, имеющей влияние только на Земле. Что Соединенные Штаты являются не более чем временным правительством на пустынном острове, давшем приют горстке жертв кораблекрушения. Дахак пустил в ход все свое красноречие, временами из его динамиков текла почти поэзия, но МакИнтайр оказался тверд и непреклонен.
После длительных препирательств они наконец пришли к компромиссу, который Дахак принял крайне неохотно. Наученный горьким опытом, когда два приказа приоритета Альфа поставили его перед логической дилеммой, он, казалось, был очень несчастен из-за того, что Колин дополнил в конце присягу словами «… пока служение Четвертому Империуму не потребует действий либо бездействия, представляющих угрозу для США». Однако это была единственная возможность обзавестись капитаном и старому военному кораблю пришлось принять условия, противоречащие его принципам.
Было только справедливо, что Дахаку пришлось столкнутся с некоторыми сюрпризами. Колин МакИнтайр осознавал (хотя еще довольно смутно), какая ответственность ложится на его плечи, и изрядно боялся этого, но он не осознавал некоторых аспектов того, во что он ввязался. Знай он заранее, что ему предстоит, он бы упирался до последнего.
Например, «биотехническая обработка». Эти слова беспокоили его с самого начала. Будучи астронавтом, Колин получил неплохое представление о жизни подопытного кролика, однако предложение увеличить ему срок жизни и прибавить сил выглядело весьма заманчиво. К сожалению, его старомодные убеждения, характерные для двадцать первого века, распространялись на область медицины так же, как и на представление о том, каким должен быть корабль.
Беспокойство значительно возросло, когда МакИнтайр непосредственно столкнулся с роботом, вооруженным скальпелем, и особенно когда Дахак подробно описал, как осуществляется «совершенно не опасный для здоровья» процесс. По сути дела, Дахак собирался разобрать Колина на части, чтобы потом собрать нового, усовершенствованного человека. Из глубины души МакИнтайра поднялся протест, он не хотел превращаться в киборга, несмотря на всю важность намерений и целей Дахака. Он боялся, как бы доктор Джекил внезапно не обернулся мистером Хайдом, и с максимально возможной решительностью возражал против вмешательства в свою природу, однако Дахак твердо стоял на своем. Настолько твердо, что заставил МакИнтайра почувствовать себя дикарем, который сопротивляется миссионеру-проповеднику, собирающемуся поймать его душу в магическую коробочку.
Это был критический момент, как ему тогда казалось, момент, пережив который он стал понимать, что творится на самом деле и какова его роль в событиях. В конце концов он уступил, хотя для этого ему потребовалась вся сила воли, даже после того, как Дахак заметил, что знает о человеческой физиологии
