Восход Луны

невероятное совпадение. Дахак проверял возможность установления связи с мятежниками, начиная с учебы в колледже, но у Кэла все началось задолго до учебы в колледже! Задолго даже до рождения! Если бы у Дахака было воображение (или если бы Колин проверял данные сам и делал это тщательно), то они бы сразу обратили внимание на эти факты, ибо то, чего Кэл не рассказал о собственной семье в разговорах со своим самым близким другом, настораживало.

Кэл Тюдор: сын Майкла Тюдора, единственный внук Эндрю и Исис Хидачи — Тюдор, правнук Горация Хидачи, «отца» гравитоники. Гораций Хидачи — выдающийся ученый, гений, который более шестидесяти лет назад самостоятельно произвел математические вычисления и вывел формулу, которая легла в основу целой теории!

Колин стукнул кулаком по коленке. Они с Дахаком даже рассуждали о возможной связи Горация Хидачи с мятежниками, ибо его «прорыв» в науке выглядел весьма подозрительно. Однако им не пришло в голову покопаться в его родственных связях.

Хидачи провел двадцать лет, занимаясь научно-исследовательской деятельностью, прежде чем открыл «свою» теорию, и он не воспользовался своим блестящим теоретическим трудом. И, пока он был жив, никто не воспользовался. В то время, когда он выдвинул свою теорию на обсуждение, это были чисто математические выкладки — гипотеза, которую невозможно было проверить; а когда появились первые практические разработки, Хидачи уже был мертв. Его дочь также не проявляла интереса к его работе. Если Колин правильно помнил (а благодаря Дахаку так оно и было), она занималась медициной, а не физикой.

Именно поэтому Дахак и Колин перестали интересоваться Хидачи. Если бы он был приспешником мятежников, то вряд ли провел бы столько времени, притворяясь, что изобретает математическую формулу. Он бы довел дело до конца, доказав теорию практикой. Очень маловероятно, что мятежники позволили бы оставаться этому полю невспаханным. В конце концов Дахак и решил, что Хидачи, должно быть, совершенно самостоятельно совершил подлинное фундаментальное открытие в науке, настолько глубокое, что сразу никто и не сообразил, что это такое. В действительности компьютер считал, что разрыв во времени между открытием теории и применением ее на практике образовался из-за того, что мятежники не поняли, что сделал Хидачи, а когда поняли, то направить новое поколение ученых тоже оказалось делом небыстрым.

Но это!..

Колин казнил себя за то, что забыл ключевой факт, касавшийся существования мятежников. Это для Дахака пролетевшие тысячелетия были изнурительными, а не для людей Ану. Они могли спасаться при помощи анабиоза, пока мимо текли века. Почему бы им не пользоваться категорией «поколение» для измерения времени? Наверняка последние пятнадцать лет жизни, которые Хидачи провел вдали от дел, просто свидетельствуют о том, что он потерял связь с мятежниками!

Но ведь если мятежники вышли один раз на контакт с Хидачи, то почему бы им не возобновить его? Особенно если Гораций Хидачи оставил какие-нибудь дневники о своей связи с Ану и компанией. Это может объяснить, как такой человек, как Кэл, чья честность была абсолютной, мог сотрудничать с ними. Ведь Кэл мог думать, что мятежники — ангелы добра и света!

И его должность младшего сотрудника была очень удобна. Он имел доступ ко всей информации, касающейся проекта. И все же он был очень скромен… и, весьма вероятно, желал контакта с теми «визитерами», с которыми общался его прадед.

«Но если так, то он мог не понимать, кому в действительности помогает», — подумал Колин. Возможно, это не совсем точное предположение, но не может быть, чтобы оно было ошибочным. Да, Кэл думает, что помогает ангелам, а почему бы ему так не думать? Если мятежники на самом деле помогли создать «проктоскоп», значит, они продвинули техническую эволюцию человечества на несколько веков вперед. Разве может такой человек, как Кэл, считать это злом?

Все это означает, что у Колина есть шанс. Он нашел именно то, что искал, — связь. И, возможно, ему удастся не только показать Колу истину, но и сделать своим союзником!

Глава 8

— Ты должен позволить пойти мне.

Упрямое лицо Шона МакИнтайра, освещенное светодиодами панели его «Кадиллака», было неестественно красным. Несмотря на жесткие законодательные нормы, ограничивающие выброс загрязняющих веществ, в салоне было уже невозможно дышать, и Колину пришлось снизить порог своего сенсорного восприятия.

— Нет, — ответил он в пятидесятый или шестидесятый раз.

— А если ты не прав, если он на самом деле плохой парень и у него есть что-то вроде кнопки экстренного вызова, и он нажмет ее, как только увидит тебя?

— Может быть. Но, увидев меня живым, он будет шокирован, а значит не успеет сделать ничего необдуманного, пока мы не поговорим. Кроме того, если он действительно отправит сигнал, то я смогу перехватить его и заблокирую. А ты сможешь?

— Лучше вообще не дать ему повода послать этот сигнал, — проворчал Шон.

— Согласен. Но он и не пошлет. Я уверен, что он не знает о том, что замышляют эти сукины дети и что они уже сделали с человечеством.

— Я рад, что ты так уверен!

— Я и так уже по уши втянул тебя в это дерьмо, Шон, — ответил Колин, а «Кадиллак» сердито заворчал, поднимаясь в гору. — Если я не прав, то ты окажешься на линии огня.

— Спасибо, Колин, — тихо сказал Шон, — но я твой брат. Так уж случилось, что я тебя люблю. Но даже если бы это было не так, этот затерянный мир через пару лет превратится в ад, если твою тушку подстрелят. Понял, сопляк?

— Не подстрелят. — Колин был тверд. — Так что прекрати спорить. Кроме того, — тут Шон свернул с шоссе на извилистую горную дорогу, — мы почти приехали.

— Ну хорошо, черт побери, — вздохнул Шон и невесело улыбнулся. — Ты всегда был почти таким же упрямым, как и я.

«Кадиллак» резко затормозил на обочине. Вид на Колорадо-Спрингс отсюда открывался захватывающий, но ни один из братьев не обратил на него внимания. Над ними возвышались темные горы, где мало кто жил. Большой дом Тюдоров был построен на нескольких уровнях, как того требовали современный дизайн, а также особенности местного ландшафта. Кроме того, две трети сооружения располагались под землей. Все было сделано для того, чтобы жилище не нарушало природной гармонии.

Крыльцо освещалось при помощи одного уличного фонаря, и это был единственный источник света. Колин вылез из машины в ветреную ночь.

— Спасибо, Шон, — тихо произнес он и, наклонившись к открытому окошку, стиснул плечо брата, строго контролируя свою силу.

— Подожди здесь. Если эта штуковина, — он указал на маленький приборчик, установленный на панели между передними сиденьями, — загорится, то уноси отсюда ноги. Понял?

— Да, — вздохнул Шон.

— Хорошо. До встречи!

Колин еще раз мягко стиснул плечо брата, жалея о том, что Шон не может увидеть своим обычным зрением всю ту нежность, с которой он смотрел на него. Затем он отвернулся и шагнул в темноту. Шон наблюдал, как он удаляется, и, когда Колин растворился во мраке, открыл «бардачок» автомобиля.

В лунном свете блеснул ствол тяжелого «магнума». Шон проверил магазин и засунул пистолет за пояс. Еще несколько минут он сидел, барабаня по рулю. Он не знал, насколько тонким был обновленный слух Колина, поэтому, прежде чем следовать за ним, решил дать ему возможность отойти как можно дальше.

Колин начал карабкаться прямо в гору, не обращая внимания на тяжесть рюкзака за спиной. Он