не думал об этом в таких выражениях, сэр Халадан Высокий Утес? Но ведь это правда. Можешь не верить, что я избранник Томанака, пусть так, но подумай сам, понравится ли Томанаку, если ты и твой господин губернатор осуществите свой план.
– Я… – Халадан осекся, злобно посмотрел на Базела и сплюнул на землю. – Вот тебе и твоему Томанаку тоже! – прошипел он. – Женщины и дети, говоришь? Из гниды рождается вошь, градани, мы достаточно страдали от вашего племени!
– Понимаю. – Базел посмотрел сверху вниз на бушевавшего рыцаря, потом оглядел его спутников. – Слушайте меня все, – наконец произнес он, – потому что повторять я не стану. Вы можете развернуться и уйти из Расселины, и тогда никто не пострадает. Вы можете оставаться там, где стоите сейчас, и в этом случае тоже никто не пострадает. Но если вы сделаете хоть шаг вперед, вам придется иметь дело с нами, а мы, что бы вы об этом ни думали, действительно принадлежим к Ордену Томанака. Не сомневаюсь, вы можете перебить всех нас, потому что мы всего лишь его слуги и все-таки смертны. Но это будет не так легко, как кажется, и Томанак, да и остальные дома Ордена едва ли похвалят вас, узнав, что произошло. Докажите, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы уйти, сэр Халадан… или же наступайте и тогда посмотрим, сколько вас поляжет вместе с нами.
Он развернулся и пошел обратно к «Отчаянию Чарана», не сказав больше ни слова.
– Что ж, это был верх дипломатического искусства, – заметил Брандарк, когда Базел поднялся на стену. Конокрад удивленно поднял ухо, Брандарк пожал плечами. – Твой голос далеко разносится, Базел. Скажи, ты ни о чем не забыл, перечисляя доводы, по которым им не следует на нас нападать?
– Сомневаюсь, что этот юнец воспринимает какие бы то ни было доводы, – ответил Базел. – Совершенно очевидно, что переубедить его невозможно. Но он и не командир этих парней, к тому же он пришел не один. Надеюсь, тот, что постарше, позаботится, чтобы обо всем узнало начальство. Но если они так жаждут крови, что даже Орден им не указ, в целом мире не найдется аргументов, чтобы их остановить.
– Скорее всего, – признал Брандарк. Он стоял на стене, потирая кончик покалеченного уха. Солнце опускалось все ниже, и тени становились глубже. – И все же хотел бы я услышать, что их командир скажет о твоих дипломатических способностях, когда узнает, как все было, – произнес он наконец.
– Эти негодяи! Эти воры, убийцы, лжецы, проклятые Фробусом твари! – Сэр Матиан схватился рукой в металлической перчатке за саблю, его лицо перекосилось от ненависти. – Как они смеют угрожать мне… нам!
Сэр Фестиан взглянул на сэра Келтиса. Халадан достаточно точно передал содержание разговора, но его отчет был исполнен презрения и ненависти. Сэр Фестиан, в свою очередь, пытался смягчить некоторые фразы Халадана. Приходилось осторожно выбирать слова, но когда он решил, что достаточно верно все пересказал, то усомнился, что сэр Матиан вообще его слушал.
Теперь он был уверен, что господин губернатор его не слышал. В животе у Фестиана похолодело, когда он посмотрел на мечущегося в гневе сэра Матиана.
– Я уничтожу их всех! – орал он. – Уничтожу всех кровожадных скотов, а потом спалю их вонючие города, я…
– Минутку, сэр Матиан. – Голос Келтиса звучал так безмятежно, что Матиан от изумления закрыл рот. Он повернулся к всаднику ветра, оборвав свою тираду на полуслове. Келтис пожал плечами. – Я понимаю ваше негодование, милорд, так же как и ваше желание избавить Королевство раз и навсегда от угрозы, которую несут ему градани. Но мне кажется, нам следует хотя бы на миг допустить, что этот Базел говорил правду.
– Правду?! Ты думаешь, градани может говорить правду, когда заявляет, будто он избранник Томанака?
– Я думаю, все возможно, по крайней мере, теоретически, милорд, – серьезно ответил Келтис. – Жрецы и философы учат нас этому. Некоторые вещи более вероятны, чем другие, это я признаю. Как и вам, мне непросто поверить в избранника-градани. Но все же, мне кажется, вряд ли кто-то осмелился солгать, делая такое заявление. Если сам Томанак тут же не покарает за ложь, это сделает Орден, как только узнает.
– Этот сукин сын врет, чтобы помешать нам расправиться с проклятыми градани, пока их войска не вернулись, – решительно отрезал Матиан. – Фробус! Келтис, у него там не больше двух сотен воинов. Он знает, что не сможет остановить нас, если мы решим их уничтожить, поэтому он и лжет! Это блеф и ничего больше!
– При всем моем уважении к вам, милорд, я так не думаю, – заявил Келтис. На этот раз и его голос звучал решительно… и громко, чтобы его могли слышать все офицеры. – Я тоже считаю, что мы должны допустить: он сказал правду. Мы не можем идти на риск, вызвать праведный гнев Ордена Томанака, к которому, напомню, принадлежит и брат короля Юкорас, не посоветовавшись с бароном Теллианом, от имени которого мы выступаем. Матиан уставился на всадника, лицо его побелело. Фестиан задержал дыхание. Господин губернатор заскрежетал зубами и сплюнул на землю.
– Я думал, ты мужчина, Келтис!
– Да, я не мальчишка, которым правит гнев, – возразил Келтис, и его голос прозвучал как пощечина. Матиан схватился за саблю, звякнула сталь, но сэр Фестиан удержал его руку, прежде чем Матиан успел выхватить оружие.
– Спокойнее, милорд! Тише! – произнес он твердо. – Сейчас не время и не место убивать друг друга!
Ярость сотрясала каждую клеточку тела Матиана, его челюсти сжались, так что на скулах заиграли желваки, когда он посмотрел всаднику в лицо.
– Отлично, Келтис, – прорычал он. – Ты дал свой совет. Теперь отойди в сторону. Для тех из нас, кто не празднует труса, найдется работа.
– Полагаю, что нет, милорд, – тихо сказал Келтис, глядя в глаза Матиану. – Вы наш губернатор. В особых случаях и для защиты королевства вы можете командовать нами, неповиновение вашим приказам будет изменой. Но сейчас нашему королевству ничего не угрожает. Мы стоим не на своих границах, а на полпути вниз по Расселине. Причастны ли эти градани к Ордену Томанака или нет, они все равно никак не смогут пробиться сквозь наши войска, чтобы вторгнуться на Равнину Ветров. Если в военное время неповиновение вам – предательство, сейчас предательство с вашей стороны – вести армию, которую вы возглавляете по праву, данному вам бароном Теллианом, а через него, самим королем, на завоевание другого государства.
– Предательство? – прошептал Матиан. – Ты смеешь обвинять меня в предательстве?
– Пока что еще нет, милорд, – серьезно ответил Келтис. – Однако, если вы или кто-то из ваших приверженцев будете настаивать на своем, тогда да. Предательство гнусное слово, но единственно подходящее.
– Будь ты проклят, – выкрикнул Матиан, оборачиваясь к Халадану. – Мне нужна голова этого мятежника!
– Милорд, я… – начал Халадан, но умолк, когда чья-то сабля со свистом покинула ножны. Схватившись за рукоять своей сабли, он повернулся к Келтису, но оказалось, что оружие обнажил вовсе не всадник ветра. Один из лордов Тарконсвальда вышел вперед, заслонив собой сэра Келтиса. Он стоял, упираясь острием сабли в правое плечо Матиана. Еще один клинок покинул ножны, потом еще и еще. Прошло меньше минуты, и почти половина дворян, участвующих в походе, окружила Келтиса, держа оружие наготове. Никто не сказал ни слова, но в этом не было необходимости.
Матиан смотрел на них, понимая, что его план провалился, и что-то худшее, чем ярость, поднималось в нем.
– Так, – протянул он холодно. – Как много среди вас предателей! Отлично. Идите. Убирайтесь. Убирайтесь все! – Голос его больше не был холодным, в нем снова клокотал гнев. – Забирайте с собой остальных предателей, пусть Крахана гложет их кости! Я расправлюсь с вами потом! А сейчас я приказываю тем, кто еще помнит о своих обязанностях, построить людей! Пора разворошить гнездо
