– На Левиатан. – Роджер поднял на наставницу тяжелый взгляд. – Где я буду в такой же безопасности, как «кур во щах», как любит приговаривать Джулиан.
– Хм, – Элеонора задумалась, припомнив все испытания, через которые уже пришлось пройти их отряду по дороге в Маршад. – Ну да.
– О! – Роджер неестественно засмеялся, на его глаза навернулись слезы. – Я, оказывается, должен благодарить бога, что меня не засунули в столь опасное место! Неужели я мог подумать, что моя мамочка способна поставить сыночка в опасную ситуацию! Разве только лицом к лицу с воинами кранолты, размахивающими ножами.
– Роджер!
Принц так пронзительно завизжал, что дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел встревоженный часовой. Повращав дулом ружья во все стороны, пытаясь нащупать опасность, Кайроу уставился на принца, который неистово стучал обоими кулаками по столу.
– К черту все! Будь ты проклята, мать. Чертова шизофреничка! Коварная, бессердечная сука!
Отступив в сторону, Кайроу пропустил ворвавшегося с пистолетом в руке Панера.
– Какого дьявола тут происходит? – заорал капитан.
– Вон! – завизжал Роджер, выпихивая Элеонору за дверь. – Вон! Все вон! – Принц с такой силой толкнул часового, что тот буквально выкатился за дверь. – Если вы все, мать вашу, не выйдете сейчас отсюда, то, клянусь, прикончу каждого!
Массивная дверь захлопнулась с таким оглушительным треском, что, казалось, должна была сломаться.
– Вот уж не думала, что так получится, – сокрушалась Элеонора.
– Да что тут произошло? – спросил Кайроу, поднимаясь на ноги и оглядывая окруживших его охранников, уставившихся на дверь.
– Что он там кричал? – спросил капрал Дамдин. – Что-то про императрицу?
– Да, – тихо промолвила Элеонора. – Только, – продолжала она, понизив голос, – что-то его очень обидело, что-то очень личное. Императрица его очень расстроила. Не как императрица, а как родная мать, разумеется. Конечно, со временем он успокоится, я не сомневаюсь, – промолвила она, когда из-за двери опять послышался треск ломающегося дерева.
– Измена? – предположил Панер.
– Он разозлился на свою мать, капитан, очень разозлился, и я думаю, не без основания. Мне кажется, нам надо поговорить.
Панер поглядел на Элеонору, затем в сторону двери, которая уже начала сотрясаться под ударами меча Роджера.
– Что вы ему сказали?– нахмурившись спросил Панер.
– Правду, капитан, – выдавила из себя Элеонора. – Всю правду.
– О, вы правы, – согласился Панер. – Нам надо поговорить. – Он огляделся. – Кайроу, возвращайтесь на пост. Остальные… – Он взглянул на дверь и вздрогнул от звона стали, ударявшейся о камень. Роджер любил свой меч, и если уж он принялся рубить им каменные стены, значит, ярость его действительно не знала границ.
– Остальным – спать, – закончил он наконец и, кивнув О'Кейси, вышел из комнаты.
Глава 52
Следующий день прошел относительно спокойно. Роджер заперся в своей комнате и даже не появился к завтраку.
Через час затворника навестил Панер, чтобы удостовериться, что все в порядке. Роджер лежал на кровати, прикрыв лицо рукой, посреди раскиданных вещей и переломанной мебели. Когда открылась дверь, принц взглянул на вошедшего капитана и сразу же отвернулся. На лице его было написано такое невыносимое страдание, что Панер лишь покачал головой и молча вышел из комнаты.
По пути в казармы капитан обратил внимание, что бойцы ведут себя в целом спокойно, но постоянно перешептываются, тем самым лишний раз подтверждая незыблемую истину, что слухи распространяются быстрее молнии.
– Я слышал, он назвал императрицу шлюхой! – восклицал Ст. Джон (М.).
– А я слышал – сукой, – возражал ему Ст. Джон (Дж.). Старшему близнецу частенько приходилось сдерживать не в меру расходившегося младшего брата. – Помолчи.
– Сукой, – подтвердила Косутик, как всегда появившаяся словно из-под земли. – А если точнее, параноидальной сукой. Но заметьте, – добавила она, – он обращался к императрице как к своей матери, а не как к первому лицу Империи. Это большая разница.
– Как это? – не понял Ст. Джон (М.). – Разве это не один и тот же человек?
– Разумеется, один и тот же, – ответила старший сержант. – Но назвать сукой императрицу – это предательство, а обозвать собственную мать – это… просто оскорбить ее. – Косутик поглядела на близнецов. – Кто-нибудь из вас когда-нибудь ссорился с вашей матерью?
– Ну… бывало, – сказал Ст. Джон (М.).
– Он, когда разозлится, всегда называет ее чертовой святошей, – ухмыльнулся Ст. Джон (Дж.).
– С чего ты взял? – возразил Ст. Джон (М.).
– Точно-точно, не в глаза, конечно!
– Так или иначе, – продолжала Косутик, дождавшись, пока разгорячившиеся братья наконец успокоились, – принц был жутко разозлен на свою мать. Повторяю, не на императрицу Александру.
– Но почему? – растерянно спросил Ст. Джон (М.). – Ее высочества ведь здесь нет, как же он мог?..
– Принц говорил вчера о каких-то конкретных действиях его матери, которые и взбесили его до такой степени, – уточнила Косутик.
– Но о каких именно?
– Между ним и его матерью что-то произошло, и он жаждет поговорить с ней об этом. Так что запомните: по возвращении на Землю мы должны постараться, чтобы этот разговор состоялся. Понятно вам?
Роджер появился, когда обед уже близился к завершению. В руках он нес груду переломанных вещей. Положив их у дверей, он обернулся к Панеру.
– Доложите состояние дел, – попросил он холодно.
– Ничего существенного не произошло, – ответил капитан. Он сидел на подушке и кивал головой, поглядывая на принца. – Солдаты осваивали новое оружие и сейчас ждут лишь команду к выступлению. – Панер запнулся, затем продолжил: – Многие слышали, что происходило вчера у вас в комнате. Старшему сержанту пришлось целый день опровергать дурацкие сплетни.
Роджер кивнул, никак не отреагировав на последнюю фразу.
– У нас проблемы, капитан, – заметил он вместо этого.
– И в чем же они состоят?
– Я не думаю, что у нас достаточно людей и боеприпасов, чтобы добраться до места назначения. – Принц вытащил из кучи пару подушек и уселся напротив капитана.
– В целом я с вами согласен, ваше высочество. У вас есть предложения?
Принц достал флягу и глотнул воды.
– Я тут подумал о Корде и его племянниках. Мне кажется, нам необходимо набрать воинов из туземцев. Некоторым заплатить, с других взять присягу на верность.
– Я не уверен, что можно положиться на торговцев, ваше высочество.
– А я думаю, у нас нет особого выбора.
– Ну что же, пошли, – прошипел Денат. – Все равно деваться некуда!
Проводница даже не оборачивалась, – сосредоточенно вглядываясь вперед, она была целиком поглощена прокладыванием маршрута, идущего от городской стены к воде.
