Прошло томительных полчаса. В доме, гудевшем, как растревоженный улей, потихоньку успокаивались. Перестали бегать по коридорам, хлопать дверями, смолкли крики. Капитан ждал, что последует дальше. Наконец, появился дворецкий с фонарем в руке. Поклонившись, он обратился к Федору Андреевичу:
— Синьор! Маркиз ждет вас.
Кутергин встал и направился к выходу. Телохранители последовали за ним. Дворецкий торопливо повел их в правое крыло здания, совсем не туда, где располагался кабинет хозяина. Русский остановился и хотел заметить, что они идут в другую сторону, но его вежливо подтолкнули в спину.
«Черт с ними, — подумал капитан. — Пусть делают что хотят. Все эти мрачные тайны мадридского двора порядком надоели. Утром нужно убираться отсюда. Как-нибудь доеду до Турина, обращусь к нашему посланнику и попробую сам продолжить поиски слепого шейха!»
Но как же Лючия? Тогда он больше не увидится с ней никогда! С другой стороны, получив бумаги, удостоверяющие его личность, можно нанести визит маркизу:, не захлопнет же он двери перед носом спасителя племянницы?
Тем временем дворецкий спустился по каменным ступенькам лестницы в подвал. На нижней площадке он открыл тяжелую дверь и пропустил гостя вперед. Войдя, Федор Андреевич увидел низкое сумрачное помещение без окон, освещенное несколькими лампами. Посредине него стоял синьор Лоренцо. Рядом, судорожно тиская четки, застыл бледный отец Франциск. Чуть поодаль в компании вооруженных парней невозмутимо посасывал трубку старый Пепе.
Услышав сдавленный стон, капитан обернулся. В углу лежало нечто длинное и бесформенное, покрытое темным плащом, а рядом корчился привязанный к большому креслу человек. Правая штанина у него была отрезана, сапог снят, на бедре светлела свежая повязка с проступившими пятнами крови. Обутая левая нога раненого конвульсивно вздрагивала, а босая правая — посиневшая, покрытая засохшими потеками крови — казалась приставленной от чужого тела.
— Подойдите, синьор капитан! — позвал маркиз. По его знаку один из охранников откинул край плаща. Увидев мертвеца, Кутергин перекрестился.
— Вы знаете этого человека?
Федор Андреевич наклонился. На вид убитому лет тридцать — тридцать пять. Худощавое лицо, успевшее покрыться синеватой бледностью, светлые волосы, даже в смерти упрямо сжатые тонкие губы.
— Нет, — твердо ответил капитан.
— Это Шарль. — Лоренцо дал знак закрыть лицо убитого. — Именно с ним вы столкнулись той ночью в деревушке. Странно, что вы не узнали его.
— Ничуть. — Кутергин пожал плечами. — Было темно, и, поверьте, я думал тогда лишь о том, как поскорее лишить его возможности сопротивляться. Вы хотите сказать, что это я, когда выстрелил из окна?..
— Ваша пуля перебила бедро тому молодчику. — Маркиз показал на привязанного к креслу мужчину. — А Шарль получил долг от отца Франциска.
— Суд Божий, — невнятно пробормотал падре.
— Ну а ты знаешь этого человека? — спросил Лоренцо, обернувшись к раненому. Один из охранников схватил его за волосы и поднял голову, а другой осветил фонарем Федора Андреевича.
— Это русский капитан, — едва ворочая языком, прохрипел раненый. — Он в сговоре с дьяволом!
— Откуда тебе известно, кто он? — продолжал допытываться маркиз.
— Сказал Альберто, а он услышал от француза, который обещал много золота за голову русского. Но этот, — он показал глазами на Кутергина, — убил в Генуе двух наших и ушел, а потом сбежал от нас в больнице Святого Себастьяна. Дон Лоренцо! — с отчаянием воззвал бандит. — Меня обманули!
Отец Франциск шепотом читал молитву, старый Пепе посасывал трубку и недобро щурился, охранники сохраняли невозмутимость. Маркиз сочувственно покачал головой:
— Бедняга! Ты уже и так дорого заплатил за это. Так скажи-ка нам еще разок, кого ты видел в доме?
— Толстяка. Его называли то Бенито, то Эммануэль. Потом рыжеватого англичанина с желтыми глазами.
— Мирт? — Федор Андреевич не сумел сдержать возгласа изумления. — Мирт — англичанин?
— Я не слыхал такого имени, — ответил бандит. — Еще Шарль и другой блондинистый француз. И один из наших, южанин.
— У англичанина рыжеватая борода и загорелое лицо цвета меди? — подскочил к нему капитан. — Так?!
— Да, похоже, — согласился раненый. — Но его зовут Роберт. И они кого-то прячут в задних комнатах.
— Это он! — Кутергин пристукнул кулаком по ладони. — Мирт! Я собственными глазами видел его на набережной Генуи. А прячут Мансур-Халима!
— Не нужно имен! — прервал его маркиз и уже мягче добавил: — Кстати, Лючия опознала Шарля так же, как и отец Франциск. Да, не удивляйтесь, бандит приходил к нему за адресом монастыря, где воспитывалась моя племянница, и падре только чудом удалось выскользнуть из лап убийцы.
— Где этот дом? — вскричал Федор Андреевич. — Где они?!
— В Модене, — обреченно выдохнул раненый. — На берегу реки, у самого края обрыва…
— Пойдемте. — Маркиз взял русского под руку. — Нам здесь больше нечего делать.
— Синьор! — в отчаянии закричал бандит. — Дон Лоренцо! Клянусь Святой Девой, меня обманули!
Толстые стены подвала проглотили его крик и спрятали в глубине каменной кладки. Федор Андреевич невольно поежился — сколько раз за бурную историю этого края тут заходились в предсмертном крике пленники? Уже у дверей он услышал, как старый Пепе вкрадчиво спросил:
— Скажи, сынок, кто еще был с вами сегодня ночью?
Стукнула дверь и словно отрубила все проникавшие из подвала звуки. Лоренцо отпустил телохранителей, взял у дворецкого фонарь и пошел впереди. Полуобернувшись, он с усмешкой бросил:
— Там не пыточная. Просто старый винный подвал.
Кутергин не ответил. Он прекрасно видел вмурованные в стены кованые кольца и поперечные балки под потолком с ввинченными в них крючьями и подвесками для блоков. Если через такой блок перекинуть веревку и подтянуть человека за связанные за спиной руки, вот тебе и дыба! Но если синьору Лоренцо хочется, чтобы он считал подвал предназначенным для хранения бочек с вином — ради Бога! Главное, самому не оказаться на месте привязанного к креслу пленника.
С другой стороны, ему ли судить маркиза, родившегося в стране, на протяжении столетий не знавшей мира? Да и сейчас нет мира и покоя в объединенном Итальянском королевстве. Вряд ли синьор сам выстроил этот подвал. Наверняка это давным-давно сделали его предки, чьи портреты украшали стены столовой и парадного зала.
— Прошу! — Лоренцо распахнул дверь кабинета, провел гостя к столу и предложил ему сигару. Федор Андреевич не отказался. Прикурив, он опустился в кресло и прямо спросил:
— Что сделают с тем бандитом?
— Беднягой? — Маркиз презрительно скривил губы. — Не беспокойтесь, о нем позаботятся. Вы, кажется, служили в гусарском полку?
— Ошибаетесь, синьор. — Кутергин гордо вскинул голову. — До Академии Генерального штаба я служил в драгунах!
— Ах да, в драгунах, — улыбнулся синьор Лоренцо. — Прошу простить, я немного перепутал. Мы нашли вашего приятеля художника, и он подтвердил ваши слова. К счастью, господин капитан, вы никак не связаны с нашими врагами. А насчет драгун… Видите ли, в Италии никогда не было такого рода войск. Выпьете вина? Это из урожая моих виноградников.
— Не откажусь. — Федор Андреевич недоумевал, отчего маркиз так резко изменил тему разговора? То, что он, наконец, убедился в правдивости гостя, крайне радует, но почему ни слова о Мансур-Халиме?
