чем субъективный.
У большинства результативных ударов нет эмоциональной мотивации, чаще всего они являются сухой реакцией на раздражитель.
Согласитесь, ту скорость, с которой вы отдергиваете руку от кипящего чайника, крайне трудно выработать искусственно. В этом случае рефлекторно работают только те мышцы, которые дергают руку, а те, которые подтверждают ваше усилие, находятся в состоянии естественного покоя.
В чем заключается суть программы по постановке удара? Да в том, чтобы утомить не только ваше желание ударить, но и бесполезно напряженные группы мышц и превратить удар в окончание алгоритма идентификации цели – не более. Ты увидел в амбразуре гадкую рожу супостата, тут же пальнул туда из 152- миллиметровой гаубицы, а частота сердечных сокращений при этом так и осталась на уровне шестидесяти ударов в минуту.
Удачная шутка, не правда ли?
Человек всегда ждет кинестетических подтверждений своей деятельности. Побрился – погладь рожу, содрал зубами стринги – хвать за ягодицу, решил дать в репу – напрягся до мокрых полужопиц. Подумал, что, во-первых, выглядеть так будешь крупнее, во-вторых, удар получится явно сильней. А вышло так, что вот и не бил еще, а уже так устал, что уже и не до драки.
Напрягать свое мускулистое тельце перед и, что особенно ужасно, во время удара – это все равно, что вязать себя по ручонкам-ножонкам собственными же мышцами. Это для вас не есть полезно!
Полное расслабление во время боя – штука просто замечательная. Она может вызвать богатырский храп, что деморализует противника и вполне может превратить жуткую драку в удачный сон с хеппи-эндом. А для того, чтобы полностью расслабиться в опасной ситуации, прежде всего нужно научиться подавлять собственный страх.
Страх есть реакция на неизвестность или стереотип, вбитый в вас конвенционным способом. Хотите пример?
Вас танк переезжал когда-нибудь? Вы боитесь его наезда на вас именно потому, что такое уже пару раз случалось? Ах, вы сами додумались о последствиях.
Сон разума порождает чудовищ! Это чистая правда! Страх проявления обоснованной агрессии обычно крепится у вас на лбу в виде плаката, и уж поверьте: все негодяи, для которых в силу комплекса неполноценности внешняя агрессия в отношении более слабых биомасс есть завтрак, обед и ужин, будут тереться рядом с вами в поисках конфликта и прогнозируемой легкой победы.
Для снятия данного якоря вполне подходят учебные спарринги – этакий заменитель реального боя. Да хоть борьба нанайских мальчиков, да хоть армрестлинг, но у вас обязательно должен быть противник, а вы должны до треска в заднице пытаться с ним сражаться и побеждать, невзирая на цену, заплаченную вами за эту победу. После вводного тренинга обязателен соревновательный опыт! Вот только не ищите в себе зверя, потому что злоба и ненависть есть обратная сторона слабости и ущем-ленности! Сильные люди – добрые люди, потому что могут себе это позволить.
Иногда случается, что психическая подготовка несколько обгоняет физическую форму. В идеале не боятся смерти те люди, которые ко всему подготовлены, в случае же слабости и вынужденной податливости возникает элемент «опустошения». Кстати, подобный опыт очень полезен, так как, восстановившись, точно знаешь, что такое состояние «не ума» и «не желания». Именно в этих состояниях и существуют самые значительные мастера, именно без всякого желания и страха возможна неосознанная и от этого самая удивительная импровизация в бою. Подобные состояния вовсе не являются проявлением суицидных настроений, это просто новый опыт и новая плоскость восприятия себя как объективной величины, лишенной трусливых переживаний!
Со мной было нечто подобное, сознаюсь: тоже испугался, подумал: вот так убьют, а я даже не расстроюсь. Не дождетесь – не убьют, руки и ножки сами все сделают. Подобная активизация стереотипа «испугался-убежал-выжил» происходит при первом погружении с аквалангом. Большинство людей даже с загубником во рту все же затаивают дыхание, а попав на глубину, скажем, метров в семь-десять, начинают биться в судорогах, понимая, что всплыть на запасе воздуха, имеющемся в легких, не смогут, а голова еще отказывается верить в баллон. Ничего – чуть позже, после первых панических вдохов все налаживается.
Дух – это важнейший из движущих мотивов. Чем более человек похож на человека, тем мощнее и чище мотивы, которыми он руководствуется, принимая решение, тем большую цену он готов заплатить за него. Отсюда следует, что нам нужна не только боевая практика, совершенно необходимо выяснить, во что верим и как это делаем. Одно в этом вопросе точно – нельзя становиться чище и лучше за чужой счет. Бездумно убивая крыс, не станешь ангелом, в лучшем случае можно стать филином. Так что сначала стоит задуматься над тем, кто мы и зачем живем, а уже потом прикинуть: зачем нам искусство убивать себе подобных?! Только так можно уберечься от ошибок и сохранить свой Дух чистым, помыслы благородными, а руки чистыми, даже если вам придется расчищать нужник нашей ущербной цивилизации.
Важна не только классификация агрессивных проявлений, но и тактические вводные. Так, если ваш пьяный двоюродный брат – прекрасный человек, отличный семьянин – вследствие белой горячки вполне обоснованно перепутал вас с гоблином и взял в руки нож, то он абсолютно опасен и достоин проявлений максимальной жестокости в пресечении его телодвижений. А группа подростков пятнадцати лет, хором процедившая: «Эй, блин, мужик, дай папиросочку закурить – нам всем», достойна заливистого смеха и отеческого внимания, но только до той поры, пока эти хлопчики не начали вас окружать.
В первом примере налицо смертельно опасная бытовуха, во втором – игрушечный грабеж. Что опаснее – вопрос риторический.
И вообще, что есть трусость, а что есть холодный расчет?
У меня в загоне растет кабанчик, я смотрю на него и думаю: «Нет, пока не зарежу, до Нового года подожду».
Это холодный расчет, то есть все, абсолютно все карты в моем рукаве. Если же существует хотя бы умозрительная равность шансов, типа я упал в загон к быку-производителю и, подвернув ногу, неожиданно вспомнил, что у меня кепка NY и майка «Спартак», а сам я индеец-ирокез, вот тут мое инвалидное бегство будет уже трусостью.
Почувствуйте разницу. Кстати, кабанчика у меня нет – это я соврал.
На случай же появления веселых «бычков» в кармане у лысого евина лежит ножичек – очень неплохое средство уравнивания тактических возможностей, вплоть до перевеса в мою сторону, а с учетом моего душевного нездоровья очень может быть, что и мордасы разрисую. С холодным расчетом!
Человеческая психика – весьма странная штука. Я вот, к примеру, замечал, что если бойцы «варятся» в замкнутой системе, то в процессе «притирания» они начинают отождествлять себя друг с другом, и, когда один поднимает руку, второй падает без всякой наигранности. Беда в том, что иной раз в их среде появляется новый человек, который не в курсе, когда следует падать, и вполне гадко лупит в бороду удивленному «фокуснику».
Сам пару раз так делал, честное слово.
Естественный отбор и селекция, индукция, синтез и анализ – это тот инструментарий, который вполне позволяет создавать относительно новые течения в среде боевых искусств. Но уже никогда на этой планете не родится ничего принципиально нового, если, конечно, у человека не отрастет вдруг еще одна рука или он не научится душить противника внезапно удлинившимся и ожившим членом.
Личность учителя, как правило, и есть содержание обучения, а это ужасно, потому что лишает учеников разума, оставляя им лишь право запоминать увиденное. Любовное копирование кумира отвратительно!
Национальная идея не есть критерий оценки тактико-технических и боевых особенностей системы боевой подготовки! Я готов метать в противника навоз из-под северного оленя, если вдруг окажется, что поедаемые им мухоморы в процессе переработки приобретают свойства отравляющего вещества нервно- паралитического действия. Я постоянно говорю, что лучшее боевое искусство – это метание ядерных боеголовок на дальность и точность, вне контекста национальной принадлежности!
«Узнай дерево по плодам его». Не смотрите, как и чему учат в зале. Смотрите, чему и как научили, и вам все сразу станет ясно. Реальный бой – это лаконичное мерило всего Пути, нет ничего более объективного!
Чаепитие и созерцание полной луны хорошо влияют на шизофрению, но не повышают силу и не помогают выжить в бою. Научитесь побеждать в бою и заслужите право вылечить свою шизофрению созерцанием луны с чашкой чая в руках.
Не верьте на слово никому и сомневайтесь в себе. Самомнение есть привилегия павианов и прочих обезьян.
В своих «гениальных» лекциях я как апологет философской мысли не раз замечал, что инстинкт самосохранения потому и безусловен, что абсолютно необходим, но крайне негативен в части своих гипертрофированных проявлений.
Ах, вам опять нужен пример. Ладно, вот он.
Почему люди стали строить небоскребы? А потому, что они перестали бояться высоты, постепенно привыкнув к тому, что стекло все же не даст им выпасть наружу. В результате человек получил новую свободу существования, в данном случае вертикальную, но стоило шутнику Бен Ладену послать своих соколов, и небоскреб опять приобрел пугающую высоковатость. Уж лучше сидеть в подвале, но остаться живым.
Так и психический тренинг. Даже если опираться на ментальные образы, то вполне можно «подняться в пентхауз», но допущена всего одна ошибка – и вы уже в подвале.
Я совершенно уверен в необходимости управления инстинктом самосохранения и в его практической необходимости. В качестве ключа перехода важно ваше решение, пусть даже заранее заготовленное, потому как любое стихийное событие не лишено опасности ошибки.
Я же говорил, что тысячу и один раз зарекался не лезть в чужие склоки и не изображать из себя рыцаря без страха и упрека, стоящего на страже интересов слабых и униженных. Ага, зарекался, но и в тысяча второй раз лезу в драку, как последний идеализирующий мир молокосос, и бью рожи всякому быдлу перегарному.
Как-то по бедности катался в метро, открывается дверь, а перед вагоном стоят болельщики «Зенита» – крепкие ребята килограммов по сорок пять в количестве человек двадцати. Я как существо неконфликтное гибко и умело, огибая препятствия, пробираюсь между ними, вдруг один тушканчик как саданет мне в спину острым локоточком…
«Надо же, какая прелесть», – подумал я. А что бы вы сделали на моем месте?…
Я повернулся, а когда увидел самодовольную рожу малыша, зачатого по пьянке и обезжиренного жизнью, расхохотался до настоящих слез. Они, ну до- дики эти, и в вагон-то не собирались, их конфликт интересовал, но, услышав мой хохот, ребятишки как-то сникли и бочком-бочком в стороночку.
Я не ставил перед собой цель бить детей, впрочем, как и хохот не был домашней заготовкой, но все обошлось как нельзя лучше. А знаете почему? Да потому, что я был совершенно уверен в том, что готов сражаться со всей низостью, имеющейся на этой планете. И не говорите, что впал, мол, ты, Кочергин, в детство, сам знаю, что так и не повзрослел. А объединяться для такой борьбы нам даже и не надо, мы и так уже все вместе, в наших городах, в нашей стране!
Порой желание выжить любой ценой ведет человека путем позора и предательства. Плохо ли это? Да, очень плохо. Готов ли я судить тех, кто так поступил? Нет, хотя бы потому, что меня не было рядом и я не доказал обратного. Одно знаю точно. Готовность отдать жизнь за победу, порой совсем даже и «несущественную», – это качество настоящего мужчины, которое должно воспитываться всем укладом жизни мальчика. При этом вовсе не факт, что, имея столь
