думать о том, что произойдет, если впереди окажется еще одна цианея. А может, и не цианея, и даже наверняка не она, ибо твари, выведенные в подводных лабораториях ихтиандров, столь сильно отличались от взятых в качестве исходного материала существ, что называть их следовало как-то по-другому, но с непременным добавлением к новому имени определения terrible или ugly.[13]
По счастью, ещё одной цианеи или отдаленного ее родича близко не было, и в конце светового тоннеля, пробуравившего тьму едва не до дальнего торца цеха, Радов свечкой пошел вверх. Взмыв под крышу трехэтажного корпуса, он уже решил было, что затея не удалась и придется попотеть, отрываясь от настырного преследователя и его сотоварищей, чьи фонари уже засияли вдалеке, подобно звездам в ночном небе, когда из гидрофона послышался похожий на радиопомехи треск.
— Господи боже мой! Ну не является ли наша жизнь гигантским театром абсурда? Неделю назад я дрался плечом к плечу с этими парнями, а сейчас сдал их какой-то безмозглой, вечно голодной и весьма восприимчивой к свету мрази, — пробормотал Юрий Афанасьевич, когда свет фонарей его преследователей бестолково запрыгал по стенам и полу цеха, вырывая из тьмы тысячи извивающихся полупрозрачных нитей. Поднявшись со дна, они некоторое время клубились, вспухая и опадая, словно растрепанные ветром волосы, а затем разом начали сплетаться в кокон, центром которого был уже не различимый глазом полицейский. Представив, как выделенная стрекательными нитями кислота разъедает резину гидрокостюма, Радов поморщился, и у него даже мелькнула шальная мысль предупредить своих недругов о грозящей им опасности, но здравый смысл возобладал над столь несвоевременным проявлением благородства.
Он помедлил еще минуты две, вглядываясь в группу преследователей, потом выскользнул в устроенное под коньком кровли окно и, сориентировавшись по компасу, поплыл на северо-запад. Туда, где в новом убежище уже должны были поджидать его Тертый, Ворона, Гвоздь и остальные ребята, вместе с до смерти перепуганной миссис. Пархест.
Глава 5
ЕВА ВО ПЛОТИ
Крепость и красота — одежда ее, и весело смотрит она на будущее. Уста свои открывает с мудростию, и кроткое наставление на языке ее.
Встретившись с мисс Вайдегрен в холле «Виктории», Снегин пригласил ее посетить «Итальянское кафе», где прилично кормили и с террасы которого открывался недурной вид на храм Воскресения Христова и затопленную часть города за Обводным каналом. Место, на его взгляд, было подходящее — неподалеку от отеля народу, во всяком случае днем, немного, в меру экзотики и такое обилие полицейских вокруг, что можно не опасаться скандалов и дебошей подвыпившего хулиганья или не поделивших сферы влияния рэкетиров.
Двинувшись к кафе по набережной Обводного, они не говорили о делах: занятая своими мыслями Эвелина Вайдегрен делала вид, будто с любопытством глазеет по сторонам, а Игорь Дмитриевич, всю жизнь проведший в Санкт-Петербурге и прекрасно знавший родной город, рассказывал об изменениях, произошедших здесь после катастрофы 2019 года. Промышленный некогда район, занимавший территорию от Обводного канала до Благодатной улицы, на его глазах превратился в наиболее престижную, дорогую и комфортабельную часть города. Отсюда были убраны Балтийский и Варшавский вокзалы, заводы «Красный треугольник», «Вагонмаш» и «Холодильник», Трамвайный парк, Бадаевские склады, Электродепо, Молокозавод и другие предприятия, едва влачившие свое жалкое существование до затопления города. На их месте, кроме «Хилтона», были построены отели «Виктория» и «Плавучий остров»; возведены «Новый Пассаж» и «Большой Гостиный двор». Двадцати-тридцатиэтажные здания, в стиле спейс-модерн, строились финскими, итальянскими и турецкими рабочими для служащих совместных фирм, зеленые зоны возникли на месте бывших Митрофаньевского и Новодевичьего кладбищ. Салоны автосервиса и бытовых услуг вырастали один за другим чуть не через каждые тысячу метров. Здесь же открылись представительства многих зарубежных компаний, пожелавших вложить свои капиталы в развитие Свобод ной Зоны…
— Вы, мистер Снегин, кажется, не столько радуетесь произошедшим в вашем городе переменам, сколько скорбите о них, — заметила мисс Вайдегрен, опровергая тем самым сложившееся у Игоря Дмитриевича мнение о том, что он попусту набивает мозоли на языке.
Оказывается, она слушала его внимательно и сразу уловила то, что он вовсе не собирался выставлять напоказ. Умение слушать и слышать — это поистине дар божий, ибо большинство людей предпочитают внимать самим себе, пропуская сказанное собеседником мимо ушей. Зачем прислушиваться к словам того, кто априори ничего дельного сказать не может?
— Не скорблю, а печалюсь. В городе теперь не отыщешь ни одной русской вывески, обитатели его говорят по-английски лучше, чем на родном языке, и из сударынь, барышень, дам и господ как-то незаметно превратились в мистеров, мисс и миссис.
— Вполне европейский город, насколько я могу судить. Мне здесь нравится, — сообщила Эвелина Вайдегрен, и Снегин подумал, что поторопился причислить ее к тем, кто умеет не только слушать, но и слышать.
— Вполне американский, или, на худой конец, евро-американский, хотите вы сказать? Это-то меня и печалит.
— Вам не нравятся американские города? Вы, как это называется… славянофил?
— Я русский человек, сударыня! — сказал Игорь Дмитриевич, делая ударение на последнем слове и, видя, что Эвелина то ли в самом деле не понимает его, то ли не желает понимать, добавил: — А вот и обещанное «Итальянское кафе». У нас есть рестораны, кафе и дома терпимости на любой вкус: немецкие, голландские, китайские, корейские, турецкие, узбекские и даже русские. Последние, разумеется, для особо богатых иностранцев.
— Я вижу, вы не слишком жалуете нас, мистер Снегин. А комплименты в адрес родного города воспринимаете, как высыпанную на рану соль.
— Если бы в Бостоне русский стал вторым, а то и первым языком, и мои соотечественники, скупив его на корню и перестроив по своему вкусу, восторгались потом результатами содеянного, вас бы, вероятно, это тоже не слишком радовало.
— А у ваших соотечественников остался свой вкус? — с невинным выражением лица поинтересовалась мисс Вайдегрен, и Снегин решил, что миссис она уж точно никогда не станет.
Они вошли в кафе и заняли столик, с которого хорошо была видна гладь Финского залива с крышами затопленных домов. На ближайшую из них опускался грузовой геликоптер, катера и аквабасы скользили по темной воде, подступавшей к краю набережной, но сквозь двойные стекла гул двигателей был почти не слышен. Кондиционеры поддерживали в зале приятную прохладу, дымоуловители исправно удаляли запах табака, и Снегин достал сигареты, вопросительно покосившись на мисс Вайдегрен.
— Курите и рассказывайте, что вам удалось сделать за сутки, — разрешила та, впервые проявляя признаки нетерпения.
— С удовольствием. Но, может быть, прежде вы скажете мне, где успели побывать и какими новыми сведениями разжились? — предложил Игорь Дмитриевич, с удивлением обнаружив, что несмотря на присущее Эвелине ехидство, чувствует себя в ее обществе непринужденно, и возникшая между ними поначалу напряженность, неизбежная при встрече незнакомых людей, растаяла с поразительной быстротой. «Ах да, она же социопсихолог, — вспомнил он, — и, стало быть, знает какие-то практические приемы, помогающие преодолевать отчуждение и устанавливать необходимые контакты в мгновение ока».
— Извольте, — легко согласилась мисс Вайдегрен. — Я переговорила с представителем администрации Маринленда, полицейским по фамилии Крапушин, и мужем Эвридики. Администрация подтверждает чудовищную чушь, опубликованную вашими газетами, и настоятельно рекомендует со всеми вопросами обращаться в полицию. Видеозапись, на которой зафиксировано бегство Рики с террористами, приобщена к материалам расследования, копии ее у них нет, и добавить к вышесказанному им нечего. Инспектор Крапушин информировал меня, что видеозапись, как и все сведения, относящиеся к налету на Первый филиал МЦИМа, не подлежит обнародованию и не может быть продемонстрирована мне, несмотря на родственные узы, связывающие меня с «соучастницей преступления». Вопросы и жалобы, если таковые возникнут, я должна адресовать начальнику седьмого полицейского управления Санкт-Петербурга, — Эвелина заглянула в записную книжку, — Андрею Авдеевичу Сиротюку.
— Плохо! Из этой разжиревшей на мцимовских харчах жабы много не вытянуть. Редкостный гад и интересы своих кормильцев будет защищать до последней капли сала, — с отвращением прокомментировал ее слова Игорь Дмитриевич. — Куплен давно и, к сожалению, весьма расторопен в услужении. Ну, а мистер Пархест?
— Потрясён и подавлен. Оскорблен в лучших чувствах. Просит не мучить его и оставить в покое. При упоминании о сбежавшей жене у него поднимается давление и начинается аритмия.
— А наркотики? — задал Игорь Дмитриевич вопрос, занимавший его, пожалуй, больше всего.
— Чтоб мне прожить остаток дней с моим бывшим мужем, если Уиллард не подсунул их в Рикины веши! — с яростью процедила мисс Вайдегрен. — Сестра никогда не употребляла эту гадость! Все это подстроено, с тем чтобы подставить ее и заткнуть ей рот! Она что-то узнала о нем, и он решил избавиться от нее, наняв каких-то подонков…
— Тс-с-с, — Снегин приложил палец к губам и протянул Эвелине рюмку водки, заказанной для себя, любимого. — Выпейте и пожуйте чего-нибудь. Теперь мой черед рассказывать…
Сегодняшний день оказался не столь продуктивен, как вчерашний, однако то, что налет на Первый филиал МЦИМа совершен курсантами Морского корпуса во главе с инструктором-наставником по кличке Четырехпалый, косвенно подтверждало сложившуюся в снегинской голове картину. По крайней мере, выглядела она куда более правдоподобной, чем версия мисс Вайдегрен о похищении Эвридики нанятыми ее мужем людьми. Подстроить «несчастный случай» собственной жене было несравнимо проще, чем прибегать к помощи посторонних. Что же касается совпадения, в результате чего пути миссис Пархест и группы Четырехпалого пересеклись, то его следовало признать счастливым и, ежели мисс Вайдегрен верующая, возблагодарить Бога за заботу о сестре.
— Во-первых, не называйте ее при мне миссис Пархест! — вскинулась Эвелина, гневно сверкнув глазами на собеседника. — Во-вторых, я лично не вижу ничего хорошего в том, что Рика попала в руки злоумышленников. В-третьих, сдается мне, вас ввели в заблуждение газетные статьи, целью которых было оклеветать мою сестру и пустить нас по ложному следу. И, наконец, в-четвертых, МЦИМ, под который вы копаете столь долго и упорно, по наведенным мною справкам, занимается благородным делом, и мне бы не хотелось, чтобы похищение Эвридики было использовано вами для сведения старых счетов, так как это едва ли может облегчить ее поиски.
