Эмилия конфузливо извинялась, но потом это стало приятным обычаем. Мисс Силвер особо выделила голосом слово «хороший» и была уверена, что Дженнифер принесет матери чай, взятый из правильной банки. Она выставила всех из комнаты и была вознаграждена всхлипыванием и ручьями слез.
— Извините… как глупо…
Мисс Силвер решительно ее перебила:
— Вы переутомились, это и правда было похоже на божий суд. Но теперь все кончилось. Вам нечего бояться.
— Вы… вы не знаете… — простонала Эмилия так тихо, что мисс Силвер еле разобрала слова, но — разобрала. Чтобы как-то ее подбодрить, она положила ей на плечо руку.
— Ради бога, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас Дженнифер принесет чай и побудет с вами. Вам тепло, или подоткнуть одеяло повыше?
К тому времени как молодой констебль постучал в дверь и пригласил мисс Силвер к инспектору, она уже могла отойти от своей подопечной. Эмилия получила две чашки чаю и яйцо всмятку. Яйцо было идеей Дженнифер. «Ты ничего не ела за завтраком, — сварливо сказала она. — Я видела». В общем, мисс Силвер ушла с легким сердцем.
В кабинете были только оба инспектора. Для нее был приготовлен стул. Когда она села, Фрэнк Эбботт спросил:
— Ну как, что скажете? Что означает этот обморок?
Она, помедлив, нерешительно сказала:
— У миссис Крэддок слабое здоровье, И она ничего не ела за завтраком.
— И это все?
— Нет, думаю, не все.
— Это случилось после того, как Крэддок сказал, что им нечего скрывать.
Мисс Силвер покашляла.
— Не думаю, что это могло вызвать такой стресс.
Он слегка пожал плечами. Если бы они были одни, он бы проворчал, что она наверняка что-то прячет в рукаве. Ладно, если и прячет, то, значит, пока не готова это что-то предъявить… Он продолжил:
— Ну-ну… Какие-нибудь зловещие пасы со стороны сестер Тремлет?
— Не думаю.
Он засмеялся:
— Надо же, все были у нас на глазах, но ловко устроили дымовую завесу. Джексон соглашается, что ни на ком нет ни пятнышка. Охотно говорят, честно стараются помочь. Они бы и сейчас сидели там с постными физиономиями, если бы мы их не выставили. А как вам Миранда? Сплошные причуды. Она, видите ли, гуляла целый день. Ремингтон разливается соловьем. Он, видите ли, такое эфирное создание, что не замечает обыденных вещей. Не помнит, куда ходил, что делал, сколько это продолжалось.
Инспектор Джексон сказал:
— Его нетрудно будет проверить, личность колоритная, очень заметная.
Мисс Силвер живо к нему обернулась, как проворная серая птичка:
— Но имейте в виду: вчера он был одет совсем иначе. На нем был темный костюм и синий плащ. Рубашка, правда, с сильно открытым воротом, но из кармана плаща выглядывал шарф, в городе он мог его надевать. Он был без шляпы, и, конечно, такие необычайно светлые волосы трудно не заметить, но из кармана торчат краешек кепки.
Джексон уставился на нее:
— Вы его видели?
— Мы возвращались на одном автобусе.
Он сказал:
— Хоть что-то точное. Я знаю салон, о котором он говорил, Джарроса. Новый, для высоколобых. Его там должны вспомнить. Не могу сказать, что я склонен кого-то из этой компании подозревать, но банкнота, которую нашел бедняга Уэйн, наверняка каким-то образом связана с Колонией, и шеф считает, что надо двигаться по этому следу, учитывая вчерашнюю историю.
Ужасная трагедия, инспектор. Думаю, у меня есть для вас некоторая информация. Но о самой трагедии я знаю только то, что было в газетах.
— К сожалению, мы и сами знаем не больше этого. Так какая информация?
— Думаю, я видела убийцу. Автобус пришел раньше времени. С инспектором Эбботтом мы должны были встретиться в три, так что я поглядела на часы. Я потихоньку побрела к повороту с шоссе, и вдруг мимо меня прошел мужчина. У него была забинтована голова, он опирался на трость и нес небольшой чемодан. Его не было в автобусе, значит, он вышел с железнодорожного вокзала. Я решила, что он, видимо, направляется в больницу. Но я ошиблась. Инспектор Эбботт тоже приехал чуть раньше; уже садясь в его машину, я заметила, что забинтованный человек перешел через дорогу и свернул к переулку, ведущему на Центральную улицу. Я хорошо знаю Ледлингтон и, судя по тому, каким шагом он шел, могу сказать, что он должен был оказаться возле Кантри-банка около трех.
Оба инспектора ловили каждое слово. Фрэнк Эбботт сказал:
— Это точно был он, никакого сомнения. — Он извлек блокнот. — Теперь детали, все, что сможете. Рост?
Она помолчала, вспоминая.
— Думаю, средний. Он шел с тростью, хромал. При этом рост искажается, но когда человек при этом сутулится, может показаться, что он будет гораздо более высоким, когда выпрямится. На нем был свободный плащ, из тех, которые носят сейчас почти все… Он выгодно маскирует фигуру. Худые выглядят более полными, толстяки — более стройными и худыми. Бинты, разумеется, тоже были частью расчетливой маскировки, такую повязку легко снимать и надевать — как шапку. Я думаю, что хромота и просторный плащ тоже были придуманы с той же целью.
Инспектор Джексон был серьезен и мрачен. Он соображал не так быстро, как Фрэнк Эбботт, но был не менее умен и гораздо более опытен. Он сказал:
— Да, это так. Повязку он надел на вокзале, может, и плащ тоже. Поезд приходит в два сорок пять; в толпе выходящих кто-то мог бы заметить забинтованного пассажира. Но если они увидят, как он выходит из зала ожидания, то никто даже не догадается, что входил туда кто-то из попутчиков, когда он вышел — уже в повязках, — толпа успела рассосаться и его мало кто видел. Нет сомнения, все это было тщательно продумано.
Фрэнк Эбботт кивнул.
— И время просчитано до минуты, — сказал он и обратился к мисс Силвер: — Послушайте, давайте разберемся с размерами. Ради сравнения, никого не подозревая, кто из этих людей подходит по росту? Постарайтесь мысленно представить каждого в плаще, в бинтах, плюс палка и хромота.
Мисс Силвер сидела, скромно потупившись, и смотрела на руки, сложенные на коленях. Подняв голову и посмотрев на Эббота, она сказала:
— Ни ты, ни инспектор Джексон не подходите, вы оба слишком высокие. В тебе сто восемьдесят два сантиметра, а в вас, инспектор, еще больше. Такой рост не скроешь хромотой.
Изобразив веселое изумление, мысленно Фрэнк поаплодировал ее прямодушию и смелости. Измерять так измерять, никаких исключений. Он задумчиво произнес:
— Крэддок не так высок. Примерно сто семьдесят восемь сантиметров?
— Думаю, меньше. Люди с его конституцией кажутся выше, чем они есть. К тому же длинная блуза тоже увеличивает рост, на ногах сандалии на толстой подошве. И еще пышные волосы…
— Не хотите ли вы сказать…
Она сдержанно произнесла:
— Не ищи в моих словах особого смысла. Я просто отвечаю на ваш вопрос. Если позволишь, я продолжу. Элейн Тремлет, безусловно, не покидала Дип-Энд, и вообще ни она, ни ее сестра не смогли бы сойти за мужчину. Низенький мужчина в женской одежде кажется выше, а женщина в мужской — наоборот. Мисс Гвинет не явно намного ниже человека в бинтах. Правда, Миранда очень рослая, сантиметров сто семьдесят три. Копна волос, да еще ярко-рыжих, и развевающаяся одежда делает ее выше, но думаю, что я
