седые. Незнакомец надел шляпу и двинулся прочь от дома, дверь захлопнулась за ним, и он мгновенно исчез «под покровом темноты», как говорится в сказках. Постепенно сержант снова стал различать его фигуру, сначала как нечеткий силуэт, а потом, под фонарем, его настоящий облик — человека в черном дождевике.
Фрэнк не придал бы этому эпизоду большого значения, если бы не заметил вдруг, что прохожих на дороге двое, и один идет по пятам за другим. Второй человек, возможно, шел по дороге с самого начала, а может быть, выскользнул из подворотни или, как и первый, вышел из того дома. Не то чтобы Эбботт сознательно обдумывал все эти варианты, но плох тот сыщик, который не обладает привычкой мысленно фиксировать все увиденное вокруг. Кто знает, вспомнит ли он об этом когда-нибудь. Но если эти факты понадобятся ему, он без труда отыщет их в своей памяти.
Наверно, лишь одно мгновение прошло между появлением второго прохожего и тем, что произошло потом. Он возник из темноты, вплотную приблизился к человеку в плаще и ударил его по голове. Тот упал. Преступник склонился над ним, но, услышав шаги Эбботта, бросился бежать.
После краткой и безуспешной попытки преследования Фрэнк вернулся к распростертому на тротуаре телу. К его облегчению, человек пошевелился. Когда сержант нагнулся, чтобы узнать, что с ним, тот внезапно вскочил и нанес удар. Этот вполне понятный порыв несколько обескуражил доброго самаритянина. Фрэнк увернулся, отступил назад и произнес:
— Подождите! Парень, который вас ударил, убежал. Я только что пытался его поймать. Как вы себя чувствуете? Подойдите сюда, к фонарю, я посмотрю.
Подействовал ли голос, который иногда с издевкой называли «оксфордским», манера ли говорить, сразу выдававшая воспитанного человека, или успокаивающие интонации, но Смит опустил кулаки и шагнул к фонарю, который осветил его густые светлые волосы. Фрэнк поднял шляпу, скатившуюся в сточную канаву, и вручил Уильяму. Но молодой человек не стал ее надевать. Он стоял, потирая голову и моргая, как будто от слишком резкого света. Его глаза, обрамленные густыми рыжеватыми ресницами, были неопределенного, голубовато-серого цвета. Не слишком примечательными оказались и черты лица — резковатые, не очень изящные, широкий рот, толстая бледная кожа. Он был на пару дюймов выше Фрэнка, обладавшего ростом в шесть футов. Посмотрев на его широкие плечи и могучий торс, сержант подумал, что нападавшему могло не поздоровиться, если бы он не подошел сзади.
Все это были впечатления первой секунды. А затем, как вспышка, узнавание:
— Здравствуйте! Разве мы не встречались раньше?
Уильям снова зажмурился. Он поднял руку, осторожно пощупал голову и сказал:
— Я не уверен…
— Меня зовут Эбботт, Фрэнк Эбботт, сержант полиции Фрэнк Эбботт. Ушиб проходит?
— Боюсь, нет.
Молодой человек шагнул в сторону, закрыл глаза и схватился за фонарный столб. Фрэнк бросился к нему, но тот уже выпрямился и, улыбнувшись, сказал:
— Со мной все в порядке. Думаю, мне лучше присесть здесь, на пороге.
Улыбка была очень располагающей. Фрэнк обхватил его рукой, чтобы поддержать.
— У меня предложение получше: здесь, прямо за углом, есть полицейский участок. Вы сможете дойти туда, опершись на мою руку?
Уильям снова улыбнулся.
Они отправились в путь и, сделав две остановки, достигли цели. Уильям сразу же упал в кресло и закрыл глаза. Он слышал, как вокруг разговаривают люди, но не вникал в смысл. Ему бы хотелось, чтобы кто-нибудь открутил его голову и спрятал в уютный, темный шкаф. В данный момент ему было мало пользы от этой части тела — без нее было бы намного легче.
Кто-то принес ему чашку горячего чая. Выпив его, Уильям почувствовал себя значительно лучше. Полицейские захотели узнать его имя и адрес.
— Уильям Смит, «Игрушечный базар Таттлкомба», Эллери-стрит, Северо-Запад.
— Вы там живете?
— Да, над магазином. Мистер Таттлкомб болен, и я заменяю его. Сам же он сейчас находится в доме сестры, миссис Солт, Селби-стрит, сто семьдесят шесть. Это здесь, за углом. Я как раз ходил навестить его.
Перед Уильямом замаячила фигура инспектора. Это был большой человек с громким голосом. Он спросил:
— У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто мог вас ударить?
— Совершенно никаких.
— Как вы думаете, кому это могло понадобиться?
— Никому!
— Вы говорите, что навещали работодателя. У вас были с собой деньги? Жалованье или что-то в этом роде?
— Ни гроша.
Уильям опять прикрыл глаза. Вокруг разговаривали. Голос инспектора напоминал гул военного самолета.
Тут он услышал голос Фрэнка Эбботта:
— Как насчет того, чтобы вернуться домой? Там есть кому позаботиться о вас?
— О да, там есть миссис Бастабл — экономка мистера Таттлкомба.
— Ну что ж, если вы готовы ехать, вам вызовут такси и проводят до дома.
Уильям моргнул и ответил: «Я в полном порядке». На его лице вновь появилась мальчишеская улыбка:
— Вы так добры ко мне, но не стоит беспокоиться! У меня просто тяжелая голова.
Вскоре он обнаружил себя сидящим в такси вместе в Фрэнком, и ему вдруг захотелось поговорить: он вспомнил, что этот детектив из Скотленд-Ярда упоминал о какой-то их встрече. Незаметно эта мысль перетекла во фразу:
— Вы ведь так сказали, правда?
— Сказал что?
— Что видели меня раньше.
— Да, сказал. И действительно видел.
— Скажите, когда, где, как это было?
— Ну, я не помню, это было очень давно.
— Насколько давно?
— О, много лет назад. До войны, я думаю.
Уильям схватил Фрэнка за руку:
— Вы в этом уверены?
— Нет, мне просто так кажется.
Смит, продолжая сжимать его руку, настойчиво спрашивал:
— Вы помните, где это было?
— О, где-то в городе… В Люксе, кажется… Да, определенно в Люксе. Вы танцевали с девушкой в золотистом платье, очень дорогом, по-моему.
— Как ее звали?
— Я не знаю. Думаю, я этого никогда не знал. Лет ей на вид было около двадцати.
— Эбботт, вы помните мое имя?
— Друг мой…
Уильям Смит отпустил его руку и поднес к голове.
— Видите ли, я его не помню…
Фрэнк сказал:
— Постойте! Вы же только что его назвали — Уильям Смит!
— Да, это имя, с которым я вернулся с войны. А я хочу знать, с каким я ушел. Я не помню ничего до сорок второго года — совсем ничего! Я не знаю, кто я и откуда. В середине сорок второго я оказался среди пленников военного лагеря с табличкой на груди «Уильям Смит» — вот и все, что я знаю о себе. Так что,
