— Очень большая шаль… — говорила она тоже раскрасневшейся леди Кастлтон. — Ничего. Будем считать, что она на вырост. Я собираюсь подарить ее миссис Маунт на Рождество. Она полнеет на глазах и очень гордится этим.
Эстер Филд и Адела Кастлтон знали друг друга лет тридцать. Они учились в одной школе и дружили. Кастлтон, в девичестве — Адела Теин, одевалась всегда изысканно и была красавицей. Ее фигура, цвет лица, профиль были предметом зависти многих девушек. В отличие от нее, Эстер никогда не обращала особого внимания на одежду и фигуру, она была полной, неаккуратно одетой, но лицо ее светилось добротой. С тех пор они не очень изменились. Внешность леди Кастлтон оставалась безупречной, впрочем, как и манера одеваться. Сейчас на ней было элегантное платье из синего льна и шляпа с широкими полями, которая стоила дороже любой праздничной шляпы Эстер. Миссис Филд рядом с ней казалась одетой в отрепья, а Мейзи Тревер — неуместно разряженной, что было еще хуже, чем невнимательное отношение к одежде.
— Эстер, умоляю тебя, расслабься, еще слишком рано думать о Рождестве! — воскликнула леди Кастлтон. — Сколько можно терзать всех нас этой жуткой шалью? Убери ее.
Дай отдохнуть.
— Прости, дорогая, не могу остановиться. Ну вот, я опять упустила петлю. Я все время теряю петли. Не понимаю, почему они не держатся на спицах. Другим это как-то удается, а у меня не получается. Кармона, радость моя!
Будь добра — у меня опять спустилась петля.
Кармона подошла и присела рядом.
— Дорогая Эстер, почему бы вам не вязать узором со спущенными петлями?
— Ты рассмешила меня. Этому узору я научилась еще в школе, а другие так и не освоила. Следовать определенной схеме очень трудно. Ведь какую попало петлю не спустишь.
Так что, если я последую твоему совету, у меня получится узор-импровизация.
Кармона отдала шаль Эстер и вернулась к Пеппи.
— Какая жара! — зевнув, сказала Пеппи. — Можешь себе представить, полковник Тревер решил прогуляться. Откуда у него столько сил? А Мейзи оказалась самой благоразумной.
Она сказала, что в доме сейчас прохладнее, и лучше она пойдет и поищет себе какую-нибудь интересную книжку.
— Ничего она не найдет, — заметила Кармона.
— У вас нет книг с картинками? — оживилась Пеппи.
Кармона покачала головой:
— Одни собрания сочинений Скотта, Диккенса, Теккерея: роскошные переплеты и мельчайший шрифт. Есть еще произведения миссис Вуд, ну ты знаешь. И скучнейшие мемуары, из тех, что Эстер приносит сюда каждый день. И не читает. Дядя Октавиус тоже не читал их, да и никто не читал: страницы так и остались неразрезанными. Но Эстер все надеется, что ей удастся оторваться от вязания и заняться пополнением своего умственного багажа. Она даже носит с собой ножичек для разрезания бумаг, который ей подарил Пендерел. Осталось только дождаться момента, когда можно будет приступить к самосовершенствованию.
Пеппи улыбнулась и посмотрела в сторону пляжной кабинки, где трудилась мисс Эстер.
— Как ты думаешь, Кармона счастлива в этом браке? — неожиданно спросила Алела Кастлтон.
На лице миссис Филд появилось тревожное выражение. Она отбросила с лица прядь волос. Ей никогда не удавалось сохранить прическу в порядке надолго.
— О да, — торопливо подтвердила она. — А почему ты спрашиваешь?
— Она очень изменилась. Элан не принес ей счастья, но пока он был рядом, она вся светилась. Тебе что-либо известно о нем, Эстер?
— Нет.
— И не знаешь, где он?
— Сказал, что уезжает в Южную Америку.
— А почему расстроилась свадьба? Ты так и не знаешь?
— Нет.
— И она практически тут же вышла за Джеймса, — Ну, не тут же, а через три месяца.
— Я и говорю, тут же. И слава богу. А это правда, что он влюбился в Кармону с первого взгляда? Трудно себе представить, но чего только на свете не бывает!
Эстер возмутилась:
— Адела, что ты говоришь?
— Чему ты удивляешься? Давай будем объективными.
Все мы любим Кармону и понимаем, что она не красавица. С такой внешностью трудно вскружить мужчине голову с первого взгляда! Такие женщины завоевывают сердца постепенно. Правда, шансов на счастье у них почему-то больше, чем у истинных красавиц. Вспомни, как хороша была Айрин, — упавшим голосом добавила Адела.
Эстер с нежностью посмотрела на нее.
— Да, радость моя, конечно! В то последнее свое лето никто не мог сравниться с ней по красоте.
Адела прикусила губу. И зачем она только заговорила об Айрин? Что на нее нашло? Легкая ревность к Кармоне, злое желание кольнуть Эстер Филд? А теперь вот щиплет глаза и ноет старая, так и незажившая рана. Десять лет, как Айрин нет на свете. Казалось бы, боль должна утихнуть. Зачем она заговорила о прошлом?
Эстер Филд тоже погрузилась в воспоминания. Айрин Теин была младшая сестра Аделы, которую та любила как собственную дочь. Такая красивая, веселая, всеми любимая, она погибла, когда ей было двадцать лет. В теплый летний день она уплыла в голубую даль моря и не вернулась…
Говорили, что причиной гибели была судорога — всякое бывает.
— А у нее раньше бывали судороги? — вырвалось у Эстер.
Лицо Аделы окаменело.
— Они бывают у всех.
— О, не скажи, дорогая. У меня их никогда не было.
Опасно далеко заплывать, если они бывают. А Айрин так хорошо плавала, так изящно. Ты знаешь, дорогая, я рада, что ты о ней заговорила. Так грустно, если никто не вспоминает мертвых, будто хотят вычеркнуть их из своей памяти, навсегда забыть. Конечно, для тех, кто пережил подобное горе, это тяжело. Я испытала это на себе, когда умер Пендерел. Мне не хотелось говорить, но потом я поняла, что так нельзя. Потому что, если не вспоминать, кажется, что и не было в твоей жизни этого человека, понимаешь? Я знала, что это будет непросто. У него такое необычное имя, незнакомые люди обычно не упускали случая что-нибудь сказать по этому поводу. На визитных карточках я ставила его имя… правда, теперь я редко куда хожу… Но я всегда называю себя миссис Пендерел Филд. И тогда люди говорят: «Это не тот Пендерел Филд?» И у нас завязывается милый разговор. Так приятно видеть, что о нем помнят.
Ты слышала, что его портрет лорда Дейнтона куплен галереей Тейт? А когда Пендерел писал его, Дейнтоны не очень-то им дорожили. Мне всегда хотелось, чтобы он написал такой же хороший портрет Айрин. Но кто бы мог подумать, что лорд Дейнтон, старый и некрасивый, захочет иметь свой портрет? А теперь «Тайме» считает его шедевром Пендерела. Правда, он был все-таки лордом-канцлером.
— Я всегда считала, что это прекрасный портрет, — убежденно сказала Алела.
— А у меня вот нет способностей к живописи. Пендерел всегда говорил, что мне не следует и пробовать, потому что хуже явного профана может быть только профан, не считающий себя таковым. А когда я спрашивала, почему он на мне женился, он говорил, что у меня есть два незаменимых для жены качества: хороший характер и умение печь пироги. Да, у него было чувство юмора, а мой лимонный торт ему и правда нравился. Ты знаешь, недавно ко мне приходил Мергатройд. Этот молодой человек только что выпустил книгу о мистере Парнелле. Критики отзываются о нем как о безусловно талантливом человеке с абсолютно новыми подходами и исключительной энергией — правда, я плохо понимаю, что это значит. Так вот, этот Мергатройт собирается писать о жизни Пендерела. И когда я упомянула про лимонный торт, он сказал, что его очень интересуют интимные подробности, и лимонный торт — это как раз то, что
