верите…
— Я этого не говорила.
Темно-голубые глаза гостьи смотрели по-прежнему отчаянно и смело.
— Некоторое время назад я оказалась на мели — в смысле денег. Я поехала на выходные к людям, где играли по слишком высоким ставкам, и мне не повезло…
— И что же?
Мойра стиснула зубы.
— Помните, я пришла навестить вас в первую неделю ноября?
— Почему ты мне ничего не рассказала?
— Я собиралась, но не смогла. Здесь были Ламонты, и вы были раздражены из-за миссис Ламонт. Она всегда имела зуб против меня.
— Миссис Ламонт — одна из моих самых старых подруг.
— Она меня терпеть не может.
— Не преувеличивай, Мойра.
— Ладно. Скажем, она меня не любит.
— Не думаю, чтобы ты дала ей повод тебя любить. Твое поведение с ней…
— Конечно, я была чертовски груба! Я хотела, чтобы они поскорее ушли, но они никак не уходили. А потом…
— Что потом, Мойра?
— Вы послали меня сказать Досон, что вам нужна шкатулка с драгоценностями. Вы говорили о свадьбе Молли Ламонт и хотели подарить ей брошь, которую надевали на собственной свадьбе. Подарить именно эту брошь, так как вам подарил ее кузен Роберт, который стал потом ее крестным. Я принесла шкатулку, вы показали брошь, и Ламонты ушли, а вы продолжали показывать мне драгоценности…
— Да, Мойра?
— Среди них был браслет с бриллиантами и рубинами. Вы упомянули, что завещали его мне. Потом пришла кузина Софи Арнотт, и вы сказали: «Отнеси шкатулку Досон, Мойра». Я взяла шкатулку и попрощалась — оставаться не хотелось, так как кузина Софи зануда…
Продолжать дальше было не просто трудно, а невозможно. Но бывают в жизни моменты, когда приходится делать невозможное. Сейчас был один из них.
— Я отнесла шкатулку наверх. Досон там не оказалось. Я снова посмотрела на браслет. Вы же знаете, какой у меня скверный характер… Вряд ли я бы на это пошла, если бы не разозлилась.
Лицо леди Пемберли стало почти таким же белым, как кружево ее чепчика.
— Почему ты так рассердилась?
— Из-за миссис Ламонт. Она меня ненавидела, и я думала, что вы специально задерживаете ее, так как я хотела с вами поговорить.
— Но когда она ушла, ты ничего не сказала.
— Я уже здорово завелась, а потом пришла кузина Софи, и я почувствовала, что все против меня. Я взяла браслет.
— Что ты с ним сделала? — осведомилась леди Пемберли после длительной паузы.
Худшее было позади. Мойра перевела дух.
— Мне срочно нужны были деньги. Я собиралась заложить браслет и все вам рассказать. Но вы заболели, и я… не смогла.
— Ты заложила его?
Мойра покачала головой.
— Пыталась, но мне стали задавать вопросы… я должна была назвать имя, адрес — и я испугалась. После я пошла в магазин Кроссли и продала браслет. Там обошлось без всяких вопросов… очевидно, меня узнали, хотя тогда я об этом не догадывалась. К вам я не могла прийти — вы были очень больны.
— И ты подумала, что, если я умру, браслет будет считаться твоим и никто ничего не узнает?
Это была правда. Мойра промолчала — возразить было нечего.
— А каким образом мистер Порлок узнал об этом? — спросила леди Пемберли.
— Он увидел браслет и узнал его. По его словам, это был один из двух, которые Наполеон подарил Жозефине. Порлок знал, что они принадлежали вам. Он купил браслет и пытался меня шантажировать — хотел, чтобы я собирала для него скандальные сплетни, которые он мог использовать потом для шантажа. Я отказалась. Это было в субботу вечером. Я решила вернуться в понедельник в Лондон и все вам рассказать. Но после обеда кто-то его заколол.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Нет. — Мойра внезапно рассмеялась. — Я бы с удовольствием сама его прикончила! Но не бойтесь — это не я.
Возможно, леди Пемберли в самом деле боялась и сейчас испытывала облегчение. Признаться в первом да и во втором — не тот у нее был характер. Протянув худую руку без единого кольца на пальцах она позвонила в колокольчик, стоящий на столике у кровати.
Вошла Досон. Пожилая горничная, как всегда, выглядела очень благоразумной и немного чопорной.
— Досон, принесите мои ключи и большую шкатулку с драгоценностями. Я отдала один из моих браслетов с бриллиантами и рубинами мисс Мойре и решила подарить ей другой — глупо их разделять. Найдите браслет и дайте его мне.
Мойра молчала. Она не находила слов, что случалось с ней крайне редко. Поставив шкатулку на туалетный столик, Досон отперла ее, достала браслет и вложила его в протянутую руку леди Пемберли.
Служанка немного сердилась. Ей казалось, что мисс Мойре следует поблагодарить и поцеловать ее милость, а не стоять неподвижно, как жена Лота[16]. Она снова заперла шкатулку, и тут леди Пемберли произнесла:
— Напомните мне внести изменения в список драгоценностей и предупредить мистера Рэмзи, чтобы он вычеркнул браслеты из моего завещания. Будет гораздо приятнее думать, что мисс Мойра носит их теперь. Благодарю вас, Досон, это все.
Когда дверь закрылась и они остались одни, Мойра подняла глаза. В руке у нее был украденный браслет. Она шагнула вперед и положила его на пурпурное покрывало.
— Я не могу взять их, кузина Сибилла.
— Но я хочу, чтобы ты их взяла, — мягко сказала леди Пемберли.
Странное тепло разлилось в груди Мойры. Она опустилась на край кровати, чувствуя, как по ее щекам текут слезы.
Глава 27
Когда Джастин Ли, отведя машину, вошел в холл Грейнджа, было без четверти час. Обратная дорога не заняла много времени. Мойра Лейн была непривычно молчалива, но Джастина это вполне устраивало. Ему было о чем подумать.
Едва он успел закрыть за собой парадную дверь, из кабинета вдруг выбежала Доринда. Она схватила Джастина за руку и потащила назад в кабинет.
— Мне нужно поговорить с тобой. Я думала, ты никогда не вернешься! Это ужасно! Полиция только что ушла, а мистер Уинтер моет руки…
Джастин закрыл дверь кабинета.
— Дорогая, я не понимаю, о чем ты говоришь. Кто такой этот Уинтер?
Доринда смотрела на него испуганными глазами.
— Он адвокат мистера Порлока. Полицейский из Скотленд-Ярда вызвал его сюда — он прибыл около одиннадцати…
— Меня не интересует его биография, — прервал Джастин.
