вроде того парня, что служил у них прежде, этого Алана Томпсона, и что сбежал со всеми деньгами, которые смог найти и несколькими фамильными драгоценностями. Ну хорошо, предположим, что я ничем не лучше его. И вот вы спросили меня, люблю ли я тетушек. Что я, по-вашему, должен был ответить? Клясться в этом при каждом удобном случае? Я бы был круглым идиотом, если бы этого не делал… Но безнаказанно сбежать — это было бы слишком большой удачей для мошенника и вдобавок дурака. Поэтому, когда говорю вам, что я действительно их люблю, вы поверите мне не больше, чем я поверил бы сам себе — вот и все.
— Я думаю, что вы любите мисс Кару, — сказала Кандида задумчиво.
Дерек кивнул.
— Ну, так оно и есть, что бы вы там ни думали. Они обе очень добры ко мне.
— Вам не нравится, когда мисс Оливия ею командует, — продолжала Кандида, как будто не слыша его слов.
Дерек шутливо загородился от нее рукой.
— О, выключите скорей рентгеновскую установку! Это нечестно — видеть других насквозь.
— Она ею командует, — продолжала Кандида. — Мне Тоже это не нравится.
Разговор прекратился — они уже въезжали в ворота усадьбы Андерхилл.
Миновав пустой холл, Кандида взбежала наверх. Было три часа дня, и казалось, что в доме никого нет. Старые леди, должно быть, отдыхали, а слуги были у себя. Кандида шла по извилистому коридору к своей комнате, но, подойдя к двери, услышала, что за ней кто-то тихо плачет, всхлипывая и тяжело вздыхая. Дверь была приоткрыта и, помедлив минуту, Кандида открыла ее пошире и заглянула внутрь.
Мисс Кара стояла у холодного камина, крепко сцепив пальцы, и по ее щекам текли слезы. Она прошептала «Алан…» почти беззвучно и, должно быть, услышав, как Кандида вошла в комнату, вздрогнула, обернулась и опустила руки, но в следующую минуту спрятала в них лицо.
— Тетя Кара… что случилось?
Руки снова упали, и мисс Кара пристально посмотрела на девушку.
— Я думала… я думала… Я думала о нем… И когда вы вошли… я на минуту решила…
Она была похожа на ребенка, которому нанесли жестокую обиду.
Кандида обняла бедную дрожащую женщину, пытаясь ее успокоить.
— Тетя, милая!
Эти слова, сказанные молодым, ласковым голосом, словно прорвали какую-то плотину, и мисс Кара заплакала совсем по-детски: безудержно, навзрыд. Кандида заперла дверь, а затем усадила мисс Кару на стул и опустилась рядом на колени. Все, что она могла сделать сейчас, — это отыскать платок, который пыталась на ощупь найти мисс Кара, и тихо шептать те самые почти неслышные слова, которыми обычно успокаивают плачущих детей.
Когда плач почти стих, мисс Кара начала говорить.
Слова, обрывки фраз и имя, имя столь долгое время бывшее запретным. Она повторяла его снова и снова, с неизбывной безутешностью в голосе:
— Алан… Алан… Алан… — и чуть помолчав:
— Если бы я только знала… где он сейчас…
— Вы ничего больше о нем не слышали? — осторожно спросила Кандида.
Ответ пришел словно затихающее эхо:
— Ни разу…
— Вы очень его любили?
Маленькая, хрупкая ладонь, похожая на птичью лапку, сжала ее руку.
— Я так сильно… его любила. Но он уехал… Это была его комната… Когда вы вошли, я подумала…
— Почему он уехал?
Мисс Кара покачала головой.
— О, моя милая, если бы я знала! Ему незачем было это делать — на самом деле незачем. Оливия сказала, что он забрал деньги и мою бриллиантовую веточку, но я бы отдала ему все что угодно. И он это знал. Понимаете, Оливия знала не все. Я никогда не говорила ей… я никому не говорила… если я расскажу вам, вы ведь не скажете ей… не станете надо мной смеяться?
Она сильнее сжала руку девушки.
— О нет, конечно нет.
— У меня никогда не было от нее секретов, но она не поймет. Она намного умнее меня и всегда говорила мне, что я должна делать. Но даже самые умные люди не всегда все понимают, верно? Оливия не поймет, как можно любить кого-то. Когда Алан уехал, она сказала только, что он неблагодарный мальчишка, и она больше не желает о нем слышать. Но вы ведь не перестанете любить человека только потому, что он сделал что-то не так. Она не понимает этого, совсем не понимает.
— Мне очень жаль, мисс Кара.
— Вы так добры. Кандида тоже была добрая — моя сестра Кандида. Она любила вашего деда и уехала вместе с ним, и папуля запретил нам даже упоминать ее имя. Тогда я ее не понимала, но теперь понимаю. Я бы уехала с Аланом куда угодно, если бы он только захотел этого, куда угодно, — ее голос упал до дрожащего шепота. — Вы знаете, мы собирались пожениться. Я никому об этом не рассказывала, но вы так добры. Конечно, это не был бы настоящий брак — у нас слишком большая разница в возрасте, больше тридцати лет. Да, это был бы неравный брак. Но если бы он стал моим мужем, я бы получила право на то, что называют завещанием по доверенности, и могла бы оставить ему вполне приличную сумму. Я помню, что адвокат говорил мне об этом после смерти папули. Он говорил: «Мисс Кара, если вы выйдете замуж, то, в соответствии с завещанием вашего деда, вы имеете право обеспечить содержание своему мужу независимо от того, будут у вас дети или нет». А Оливия сказала: «Тогда она может воспользоваться своим правом, чтобы обеспечить меня». А адвокат ответил: «Боюсь, что нет, мисс Оливия. Завещание по доверенности может быть использовано только в пользу мужа. Если мисс Кара так и не выйдет замуж, большая часть наследства перейдет к следующей по старшинству сестре, к миссис Сейл или к ее наследникам, а ваша доля наследства не изменится». У меня очень хорошая память и я запомнила все точно, слово в слово.
Оливия тогда жутко разозлилась. Она дождалась, пока адвокат уйдет, и сказала, что наш дед не имел права оставлять подобное завещание. И что толку в том, что у меня есть деньги, если я не знаю, как ими распорядиться и что у нее больше прав, чем у детей Кандиды. О боже, она говорила такие ужасные вещи! Видите ли, наша сестра Кандида умерла раньше, чем папуля, и Оливия сказала, что надеется, что и ее дети тоже умрут, и тогда она получит то, что по праву принадлежит ей. Конечно, она просто от обиды так сказала, но все равно, как можно говорить такие ужасные вещи!
Кандиде показалось, что ее коснулась какая-то ледышка но это не могло быть прикосновение мисс Кары — ее пальцы жгли словно угли. Потом они выпустили запястье Кандиды и взметнулись вверх, чтобы прикоснуться к тщательно уложенным волосам, неестественно темным на фоне увядшего морщинистого личика. Она перестала плакать, и, хотя глаза ее покраснели, а тщательно напудренное лицо уже не выглядело таким ухоженным, мисс Кара, похоже, немного успокоилась.
— Так хорошо, когда есть возможность с кем-нибудь поговорить, — сказала она, удовлетворенно вздохнув. — Вы ведь не скажете Оливии, правда?
Глава 10
На следующий день, когда закончился очередной урок вождения, Кандида увидела у дверей гаража Стивена и его машину.
— Садитесь — небольшая прогулка, — сказал он коротко.
— Но Стивен…
Он захлопнул дверь и тронулся с места прежде, чем она смогла придумать хоть что-то убедительное
