память что-то совсем никуда. На дачу вот собралась, да совсем забыла, что сама подругу в гости на сегодня позвала. Спасибо, что напомнил, а то так бы и уехала.
Таня развернулась и откатила машину обратно к гаражу.
Ларик. Тот самый шофер при постпредстве, который прикомандирован к Шерову.
Мрачный бритый гигант. Да, несколько раз помогал по ее просьбе разобраться со всякими мелочами, резину новую сюда привозил, ставил. Но по собственной инициативе за два года знакомства и парой фраз с ней не перекинулся, а тут вдруг такие знаки внимания. Странно это, а учитывая момент… Стоп, а ведь это ж он Серегу привел! Дядя он ему, или что-то вроде того. На яму, значит, ставил?
— Лишний предмет на днище сыскался быстро — плоская металлическая коробочка, закрепленная на мощных магнитах прямо под водительским сиденьем. Таня провела по плоскости пальцем, подумала, но отдирать не решилась. Мало ли что? Здесь нужна опытная рука. Опытная. Архимед? Но его сейчас нет в городе, кроме того, кто может поручиться, что он здесь не замешан. Скорее всего, конечно, не замешан — слишком уж дешево, малограмотно была отыграна подставка, явная семейная самодеятельность дяди с племянничком. Узнал Серега, на какое дело его подписывают, с дядей поделился, тот и научил, как присвоить дорогой трофей. Или сообща решили, теперь уж неважно. Должно быть, договорились об условном сигнале при благополучном исходе, а не дождавшись такого сигнала, почувствовал Ларик, что керосином запахло, и решил на всякий случай подстраховаться. А может, не взорвалась граната, и уцелевший Серега сообщил, что ничего у них не вышло, не купилась прапорщик Лада на их фармазон. Как бы то ни было, рассуждал Ларик, наверное, так: раз сорвалось, значит, Таня в курсе и все теперь Шерову расскажет. Стало быть, надо свидания их не допустить. Когда и как конкретно она вернется, он, как и Серега, не знал, но рассчитал, что по возвращении всяко воспользуется автомобилем. На худой конец, можно будет попросту кнопочку не нажимать, а при случае, до Таниной «шестерки» добравшись, мину снять, будто и не было никакой мины.
Таня приложила ухо к гладкому металлу, такому блестящему на фоне заляпанного грязью днища. Вроде не тикает. Может, и не мина вовсе, а что-нибудь совсем безобидное? Ага, и Ларик, добрая душа, сделал подарок и из скромности не пожелал афишировать… Очень правдоподобно! Жучок-маячок, чтобы лучше знать о ее передвижениях и, возможно, разговорах, которые она ведет в машине? А почему тогда не в салоне? Ключи-то у него есть. Нет, как ни крути, а вариант остается один — устранить ее вознамерился Лариоша. Кстати, точно ли сам при нял решение?
Не с подачи ли Шерова? Мотив? Мавр сделал свое дело…
Здравствуй, паранойя! Верить, конечно, нельзя никому, но и у недоверия есть свои границы, а то и рехнуться недолго.
Таня погасила фонарь, вылезла из ямы, откатила машину в личный бокс, сняла спецовку и, наскоро ополоснув руки и лицо, направилась с телефону-автомату. Есть один человек, который определенно разбирается во всей этой террористической пиротехнике и столь же определенно не откажется ей помочь.
Фахри мгновенно втек в ситуацию и был на месте, как обещал, через сорок минут. Машину, со всей навороченной механикой, он знал, как облупленную. Не раз в Совке, пользуясь возможностями, которые предоставляет загранпаспорт, он подрабатывал, перегоняя из Европы иномарки. Для ооповца и аспиранта по бумагам это был приличный заработок, но прибегал он к этому в крайности, как поняла Таня, дабы лишний раз не светиться.
Работал он споро и молча, дав указание Тане стоять на стреме. Наконец, потный и раскрасневшийся, вышел к ней, вытирая лицо и руки носовым платком.
Кинул ей: «Можешь уходить», и шмыгнул сам вон, быстро нырнув под заграждением, скрылся из виду.
V
— Перебор у тебя получился, явный перебор, — задумчиво проговорил Шеров.
— У нас, — тихо поправила Таня.
— Только не надо мериться ответственностью, ладно? На обоих с избытком хватит. Дело ведь не в том, кто что сотворил, а в том, кто какие следы оставил.
Взорванная машина на Московском шоссе, два трупа…
— Жуть! — Таня поежилась. — Кто ж знал, что Серега имел привычку с собой боеприпасы возить?
— Ты так ставишь вопрос? — Взгляд Шерова был колюч. — Что ж, версия имеет право на существование. Однако в сочетании с трупом на Моховой…
— Но этот-то не криминальный! Помер дедок от обширного инфаркта.
— Да, но какое совпадение! Умирает известный коллекционер, в тот же день погибает единственная наследница, за день до этого зверски избит Секретаренко — доверенное лицо коллекционера, бесследно исчезает некая Лада, вхожая в его дом и, между прочим, введенная туда покойной Муриной. От верных людей доподлинно известно, что сильно разыскивают эту Ладу…
— Пусть разыскивают. Я-то здесь при чем? Я в Одессе отдыхала.
— Под Одессой… Но если кто вздумает поглубже копнуть, треснет эта легенда по всем швам. Я, видишь ли, остерегаюсь выказывать особый интерес и не знаю, что конкретно им известно. Хватились ли нашей Мадонны — слава Богу, сделка уже состоялась, — вышли ли на ту хатку, в которой ты жила, сняли ли отпечатки в квартире Мурина? А если сняли, да и установили их идентичность с твоими?
— Мои-то у них откуда? — спросила Таня, уже зная ответ.
— От верблюда. Про юношеские свои похождения с Генералом забыла?
— Что ж ты в свое время не озаботился, чтобы их не стало? Я ведь тебе нужна была чистенькая.
— Из дела их изъяли, я проследил. Но в картотеку могли попасть, кто знает?
— А ты не знаешь? — Таня в упор посмотрела на Шерова.
Он отвел взгляд. Таня усмехнулась, стараясь не выдать внутренней дрожи.
— Сработала я чисто, и ты это знаешь. Ладу не найдут никогда, и пальчиков моих ни в какой картотеке нет. Скажи уж прямо — бздишь?
Шеров отвернулся, метнул в речку плоский голыш. Тот пару раз отскочил от поверхности и ушел в воду.
— Неуютно, — сказал он, глядя на круги, оставленные камнем. — Ты, Таня, становишься в моем хозяйстве ценностью, увы, отрицательной. Держать тебя при себе становится опасно. Перспективного исполнителя лишился, теперь вот шофера.
Кто следующий?
— Надо понимать, ты на меня не только Серегу, но и Ларика вешаешь? Я, что ли, виновата, что они оба, как сговорившись, сами себя грохнули?
— Один гранату себе в салон положил, а второй прилепил к собственному днищу мину и нажал кнопочку? Удивительные способы самоубийства, ты не находишь?
Таня пожала плечами.
— Есть многое на свете, друг Горацио… Что ж, считай, что наше собеседование завершилось при полном взаимопонимании. Объяснять тебе, пожалуй, ничего не буду — прозвучит как попытка оправдаться. Только не в чем мне оправдываться, так было надо. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Впрочем, ты уже и так все решил.
— Решил… Решение далось мне нелегко. Но оставить все, как есть — слишком большой риск.
— Понимаю и принимаю. Только уж выполни напоследок три мои просьбы, как-никак я тебе верой-правдой служила.
— Говори.
— Поклянись, что мужа моего, Павла, отпустишь с миром, когда он тебе уже не нужен будет.
