Деловитая обыденность этого диалога подействовала на Нила, как ушат ледяной воды. Истерическая эйфория, в которой он пребывал в течение всего дня, моментально улеглась, и ему вдруг открылась неприглядная реальность сегодняшнего приключения. Мошенничество! Он стал соучастником мошенничества! Они обманом отняли у Стефанюка деньги и вещи, а теперь пришли делить награбленное.
'Но ты здесь ни при чем. Ты же ничего не делал… А вдруг он тебя узнал?
Или Линду?.. Но какова Линда! Во что меня втянула!'
Нестройный хор внутренних голосов заглушил один — взрослый, холодный, словно бы чужой: «Хорош прикидываться! Последний кретин бы понял, что эти денежки не с неба свалились. И ты прекрасно это понял, только не захотел в этом признаться. А теперь, когда деньги достанутся не тебе, ни с того ни с сего и ум пробудился, и совесть заработала. Большая ты скотина, Баренцев…»
— Эй, да что с тобой? — Линда подергала его за рукав. — Очнись, спящий красавец! Он дал увести себя в комнату. На тахте лежала Катя и листала иллюстрированный модный журнал, а за столом, держа в руке литровую пивную кружку, восседал монументальный парень с открытым, несколько грубоватым лицом, будто срисованным с плаката « Если тебе комсомолец имя…». Нил даже не удивился, узнав в нем сегодняшнего напарника Ринго.
— Что ж, господа, все в сборе, прошу к столу, — провозгласил Ринго и обратился к сидящему за столом гиганту:
— Леша, знакомься, это Нил, хозяин дисков.
— Образцов, — пробасил плакатный комсомолец и придвинул к Нилу полиэтиленовый пакет с пластинками. — Получите.
— Убедительно у вас получилось сегодня, — робко заметил Нил.
— Леша профессионал, социальный герой из областного драмтеатра, — пояснила Линда, а на выразительном лице Ринго появилась скептическая гримаса. — Ценнейший кадр… Но пластинки на всякий случай проверь.
Леша хмыкнул.
— Не доверяешь?.. И правильно делаешь. — Он достал из стоящей на полу черной сумки еще один яркий плоский квадрат и метнул его поверх пакета. — Очинно я Фрэнка Заппу люблю, дорогой товарищ. Презентовали бы.
— Не вздумай, — строго сказала Линда. — А тебе, Образцов, стыдно. Своих не динамят. А Нил — свой в доску. Между прочим, мы с ним весной расписываемся.
— Поздравляю! — Социальный герой обаятельно улыбнулся, нисколько, похоже, не смущенный тем, что его только что поймали на мелком крысят-ничестве. — За это надо выпить.
— Сначала с делами закончим. — Ринго достал из кармана мятую стопку купюр и занялся отсчетом. — Значит, тебе полтинник обломился, держи… Нам с Катюшей — стольник на двоих, остальное, как договорились, Линде… Нил, тебе, дружок, не обессудь, в прошлый раз перепало.
— Да я и не претендую…
— А что натурой взяли? — осведомилась Линда, пересчитав свою долю.
Ринго кивнул Образцову, и тот водрузил черную сумку на стол.
— Боевой трофей, — сказал Ринго и похлопал сумку по кожаному боку.
— Премия! — радостно добавил Образцов.
— Которой тебе-то как раз и не полагается.
— Это еще почему?
Гигант набычился и грозно нахмурил брови. Он был здесь самый старший по возрасту и, вероятнее всего, самый сильный физически, но Нил с полной определенностью почувствовал, что никакой разборки не будет, а будет так, как скажет Ринго. И только так.
— А потому, что ты своими творческими находками чуть не запорол операцию.
Ну, сунул ты этому марамою под нос красную книжечку, — Ринго постучал пальцем по лежащему на столе удостоверению с золотым гербом СССР, под которым Нил разглядел маленькие буквы «ДСО „Спартак“». — Но зачем при этом было вопить ему в ухо «КГБ!»?
Зачем было меня называть «товарищ майор»? Тебе что, ставили задачу довести клиента до инфаркта? А черную «Волгу» зачем пригнал? «Москвича» достать не мог?
— Ну, для солидности… — пробубнил Образцов.
— Нам твоя солидность едва боком не вышла. КГБ, майоры, начальственная тачка. Еще бы пистолетом махать начал. Ты не в Голливуде, придурок! Катеньке, умнице, спасибо скажи, что смекнула бучу поднять, когда мы ее в машину запихивали, нас как бы отвлекла и успела крикнуть ему, чтобы сматывался по-быстрому. Если бы не она, куда бы нам его девать было? В Большой дом сдавать?
Образцов угрюмо молчал. Ринго распахнул сумку и принялся доставать оттуда пакеты и свертки.
— О, водолазочка «Made in Finland». Катюша, примерь, это тебе приз… Блок «Мальборо» — ну, это на команду.
Ринго распаковал красно-белый блок и выдал Линде, Нилу и Кате по две пачки, а оставшиеся четыре спрятал обратно в сумку. Образцов выразительно посмотрел на него, Ринго ответил не менее выразительным взглядом, но одну пачку все же вытащил и швырнул артисту. Тот ловко поймал сигареты, тут же распечатал пачку и с довольным видом закурил.
— Чуингама никто не желает? Американский… А вот и музычка. Нил, по твоей части. Разберись.
Нил придвинул к себе пачку пластинок и принялся придирчиво их изучать.
Конверты были изрядно потрепаны, но сами виниловые диски блестели как новенькие и выскальзывали из рук, оставляя на пальцах маслянистый след. Нил принюхался, точь-в-точь как Стефанюк два часа назад, и ощутил еле заметный запах постного масла.
— Леченые? — понимающе усмехнулся Ринго, взглянув на него.
— Полный идиотизм! — не выдержал Нил. — Их же теперь вообще нельзя слушать.
— Зато приобрели товарный вид, — заметил Ринго и сгреб пластинки обратно в сумку. — Вроде все, деловая часть закончена. Не послать ли нам гонца за бутылочкой…
— Винца! — радостно закончил Образцов и посмотрел на Нила. — Идет самый младший.
— Хрен тебе! — заявил Ринго. — Нил не участвует, ему пить нельзя. Сам сбегаешь?
Артист крякнул.
— Ладно, сгружайте по червончику. Он собрал деньги и исчез в прихожей.
— Я тоже пойду, пожалуй, — сказал Нил. — Сессия скоро, готовиться надо.
— Пластинки заберешь или оставишь? — спросил Ринго.
— А что, опять для дела нужны? — напряженно спросил Нил.
— Нет пока. — Ринго встал и с хрустом потянулся. — Такие схемы часто повторять не рекомендуется.
Пластинки Нил забрал.
VI
Сессия неумолимо Надвигалась. Нил зарылся в учебники, норовил выступить на каждом семинаре, автоматически зарабатывая зачеты. К тому же Пушкарев подписал «Ниеншанц» на две большие предновогодние дискотеки — на заводе и в техникуме.
Две недели Нил встречался с Линдой только на факультете. За всеми заботами невеста временно отошла на второй план. Но в один прекрасный день, морозный и солнечный, ему удалось спихнуть сразу три зачета, два из которых считались легендарно несдаваемыми с первого раза, и тут обнаружилось, что до Нового года осталось четыре совершенно свободных дня и еще несколько дней после — первый экзамен поставили только на восьмое января. И сразу захотелось оказаться рядом с Линдой. Пока голова его была
