выступающий мыс изображал ее хвост. Поверхность острова покрыта была кое-где плодородной почвой; самый массив острова не принадлежал к коралловым образованиям, каковы, например, Малайские острова или группы островов в проливе Торреса. Там и сям пробивалась между гранитными громадами зелень; было, однако, гораздо больше мха, чем травы, камней, чем растений, сорной поросли, чем кустарников. Но откуда мог явиться этот ручеек, который прихотливо извивался по косогору плато? Не питался ли он подземными ключами?
Выяснить это было затруднительно, хотя взор мог охватить все пространство, вплоть до сигнальной мачты.
С вершины пригорка капитан Эллис и сопровождавшие его исследовали окрестности. Не видно было ни подымавшегося дыма, ни живого существа. Ясно было, что если остров Браус и был некогда обитаем людьми — а в этом нельзя было и сомневаться, — то в настоящее время он совершенно пустынен.
— Печальное убежище для потерпевших кораблекрушение! — сказал наконец капитан Эллис. — Если им пришлось долго пробыть здесь, то как могли они просуществовать?
— Да… — отвечал Зах Френ. — Плато совершенно пустынно. Конечно, нельзя быть слишком прихотливым, когда спасаешься после кораблекрушения! Кусок твердой скалы под ногами во всяком случае лучше ямы, наполненной водой выше головы.
— В первые минуты после спасения, конечно, да, — сказал Эллис, — ну а впоследствии…
— Впрочем, — заметил Зах Френ, — весьма вероятно, что те, которые нашли убежище на этом острове после кораблекрушения, вскоре взяты были отсюда каким-нибудь судном.
— Но возможно ведь, боцман, и то, что они погибли от лишений.
— Почему вы думаете так, капитан?
— А потому, что, покидая остров, они, наверно, позаботились бы снять сигнальную мачту. Я опасаюсь даже, что последний из этих несчастных погиб ранее, чем возможно было спасти его. Впрочем, подойдем поближе к сигнальной мачте. Может быть, нам удастся напасть на какие-нибудь следы для выяснения национальности погибшего здесь судна.
Капитан Эллис, Зах Френ и двое матросов, спустившись по откосу пригорка, направились к мысу, выступавшему вперед, по направлению к северу. Едва они сделали несколько шагов, как один из матросов нагнулся, чтобы поднять какой-то предмет, который задел ногой при ходьбе.
— Что это такое? — сказал он.
— Дай-ка сюда! — отвечал на это Зах Френ.
Это был клинок ножа, из тех, которые обычно носят моряки на поясе в кожаном футляре. Клинок, отбитый от рукоятки, зазубренный, брошенный, вероятно, за негодностью.
— Ну, что же, боцман? — спросил, в свою очередь, капитан Эллис.
— Я разыскиваю фабричное клеймо, чтобы определить происхождение этого клинка, — отвечал Зах Френ.
Фабричное клеймо, вероятно, некогда и было на клинке, но он покрыт был толстым слоем ржавчины, которую необходимо было соскоблить. К этому и приступил Зах Френ, после чего ему удалось, хотя и не без труда, разобрать следующие слова, вырезанные на стали: «Шеффилд. Англия». Итак, значит, нож был английского происхождения. Отсюда нельзя было, однако, заключать, что потерпевшие кораблекрушение были несомненно англичане; подобное заключение было бы слишком поспешным. Разве нож не мог принадлежать матросу другой национальности? Ведь произведения Шеффилда распространены по всему свету!
Необходимо было продолжать поиски. Капитан Эллис и его товарищи продолжали путь к мысу. Ходьба без дорог и тропинок была довольно затруднительна.
Если же по этому пути некогда и проходили люди, то, во всяком случае, невозможно было определить, как давно это было, так как следы человеческих ног давно уже изгладились. После перехода, приблизительно в две мили, капитан остановился у группы тщедушного вида кокосовых пальм, плоды которых, упавшие на землю, уже успели обратиться в пыль.
В нескольких шагах от группы деревьев, по откосу небольпюго холмика, можно было без труда разглядеть некоторые следы обработки земли. В качестве таких следов прежней культуры перед путниками предстали несколько одичавших экземпляров картофеля и земляной груши. Случайно найдена была одним из матросов среди густой травы заброшенная лопата. Судя по форме, лопата эта была американского происхождения: железо покрыто было густой ржавчиной.
— Что скажете об этом, капитан Эллис? — спросил боцман.
— Мне кажется, что пока еще нельзя делать никаких заключений, — отвечал капитан.
— Идем в таком случае дальше, — ответил на это Зах Френ, жестом предлагая двум матросам следовать за собой.
Спустившись с плато по отлогим местам, они достигли той части, к которой примыкал пригорок с северной стороны. Здесь они заметили узкую расщелину в скале, благодаря которой удалось без особого труда спуститься на небольшую песчаную площадку. Окруженная скалами, она постоянно омывалась приливом. На песке были разбросаны предметы, неопровержимо доказывавшие пребывание на острове человеческих существ: то была битая стеклянная и глиняная посуда, черепки каменной посуды, жестянки от консервов, американское происхождение которых было несомненно; кроме того, различные предметы, употребляемые в морском деле, как-то: обрывки цепей, разбитые кольца, куски гальванизированной проволоки, служившей снастью, якорная лапа, несколько блоков от воротов, клапан пожарной трубы, обломки запасных мачт, листы обшивки водяного бака и тому подобное.
— Здесь выкинулся не английский корабль, а американское судно, — сказал капитан Эллис.
— Можно даже утверждать, что судно это построено в одном из наших тихоокеанских портов, — подтвердил Зах Френ, мнение которого разделяли и матросы.
Пока, однако, ничто не доказывало, что погибшее судно было именно «Франклин».
Во всяком случае, возникал вопрос: так как не было видно ни шпангоута, ни обшивки кузова неизвестного корабля, то нельзя ли допустить, что само судно погибло в море, а команда высадилась на шлюпках?
На этот вопрос получен был вскоре отрицательный ответ, и капитан Эллис пришел к несомненному убеждению, что судно разбилось именно на этих рифах.
Перед глазами путников, приблизительно в расстоянии одного кабельтова от песчаного берега, среди груды остроконечных скал и камней, вскоре вырос жалкий остов корабля, выбросившегося на берег в то время, когда море ревело, бешеные волны перекатывались, уничтожая все на своем пути, срывая железные и деревянные части, ломая обломки и унося их далеко за рифы.
Глубоко взволнованные капитан Эллис, Зах Френ и оба матроса молча рассматривали остатки того, что называлось когда-то кораблем. От корпуса оставались лишь искривленные ребра, разорванные обшивки, в которых торчали лопнувшие болты, изогнутые бруски, часть руля, несколько палубных наковок, но не было никаких обломков наружных частей надводной части судна, то есть обломков мачт: очевидно, судно или потеряло мачты еще во время пребывания его в море, или же они были срублены после того, как судно выбросилось на берег, — для постройки жилых помещений на острове спасшимися после кораблекрушения. Не было ни одной целой решетины, ни одной целой части киля.
— Посмотрим, — сказал капитан Эллис, — быть может, нам удастся найти название, букву, клеймо, которые укажут нам, к какой национальности принадлежало это судно.
— Да, и дай Бог, чтобы это оказался не «Франклин», — отвечал Зах Френ.
Но могли ли сохраниться те признаки, которые необходимы были капитану? Если даже допустить, что приливы и отливы не смыли части доски, где нанесено бывает обычно наименование корабля, то все же невероятно было, чтобы непогода и морские волны пощадили надпись.
Впрочем, не удалось найти ни одного обломка кормовой доски и большого щита. Все розыски закончились безрезультатно, и, если некоторые из найденных на песчаном берегу предметов и были американскими, то, во всяком случае, нельзя было утверждать, что они принадлежали именно «Франклину».
Но если потерпевшие кораблекрушение нашли убежище на острове Браус — а сигнальная мачта у оконечности мыса подтверждала это, — то они должны были где-нибудь укрываться от непогоды; вероятнее
