ступки, илантусы инков, средневековые хеннены, клобуки духовных лиц, головные украшения венецианских дожей и прочее и прочее — словом, сотни и сотни экземпляров в более или менее плачевном состоянии, ветхих, без тульи и полей. По его словам, в коллекции были замечательные исторические экземпляры: каска Патрокла, которая была на голове этого героя, когда последний был убит Гектором при осаде Трои, и берет Фемистокла, украшавший его голову в битве при Саламине, головные уборы Гальена и Гиппократа, шляпа Цезаря, унесенная ветром с его головы при переходе Рубикона, головные уборы Лукреции Борджиа во время трех ее свадеб со Сфорцею, Альфонсом д'Эсте и Альфонсом Арагонским, шапка Тамерлана, в которой он переправлялся через Синд, Чингис-хана, когда завоеватель этот разрушал Бухару и Самарканд, головной убор Елизаветы во время ее коронования и Марии Стюарт при побеге из Лоелевен-ского замка, Екатерины II во время ее коронования в Москве, Петра Великого, когда государь этот работал на Саардамской верфи, Мальбрука в битве при Рамили, Олая, короля Датского, убитого в Стеклестаде, Гесслера, которому не пожелал поклониться Вильгельм Телль, Уильяма Питта, ношенную в двадцатитрехлетнем возрасте, когда он стал главой кабинета министров, треуголку Наполеона I, ношенную им в битве при Ваграме, и еще сотни других, не менее замечательных. Более всего сокрушался он о том, что в его коллекции недоставало ермолки, украшавшей голову Ноя в тот день, когда ковчег остановился на вершине горы Арарат, равно как и шапки Авраама, когда этот патриарх готовился принести в жертву Исаака. Однако Джоз Мерит не отчаивался, веря, что когда-нибудь приобретет и эти сокровища. Что же касается головных уборов, которые, вероятно, носили Адам и Ева при изгнании из рая, то он уже отчаялся достать когда-либо таковые, ибо достойные доверия историки неопровержимо установили, что прародители наши имели обычай ходить с непокрытыми головами. Из приведенного перечня достопримечательностей музея Джоза Мерита можно судить о том, в каких чисто детских занятиях протекала жизнь этого оригинала. Это был вполне убежденный человек, нисколько не сомневавшийся в подлинности своих находок. Сколько потребовалось посетить стран, городов и деревень, перерыть лавок и ларей, посетить старьевщиков и скупщиков, израсходовать времени и денег, прежде чем добиться после розысков, длившихся в продолжение нескольких месяцев подряд, приобретения на вес золота какой-либо рваной тряпки! Он собирал дань со всей вселенной, лишь бы только завладеть каким-нибудь недоступным для других предметом.
Исчерпав до дна все запасы Европы, Африки, Азии, Америки и Океании как непосредственно, так и с помощью своих доверенных лиц и агентов, он собирался исследовать Австралийский материк во всех сокровеннейших его тайниках.
Для этого подвига существовала у него одна причина, которая, несомненно, не была бы признана достаточной для других, но которая представлялась лично ему чрезвычайно веской. Осведомленный о том, что бродячие племена Австралии охотно украшают свои головы мужскими и женскими шляпами — легко вообразить себе, в каком ужасном состоянии были эти шляпы, а с другой стороны, что целые транспорты этой рвани регулярно доставлялись в береговые порты, — он вывел из всего этого заключение о возможности напасть на какое-нибудь особо выгодное дело, придерживаясь выражений, усвоенных любителями древностей. Как раз в то время Джоз Мерит был во власти одной идеи, охвачен одним желанием, которое грозило совершенно лишить его рассудка, — да он наполовину уже и лишен был его: дело шло о том, чтобы отыскать одну шляпу, которая, по его словам, должна была увенчать всю его коллекцию.
Глава четвертая. ПОЕЗД В АДЕЛАИДУ
Что же представляло собой это чудо? Каким мастером древних или настоящего веков оно было сооружено? Чью королевскую, благородную, гражданскую или простонародную голову украшала она, и при каких обстоятельствах? Джоз Мерит никому еще не поведал пока этой тайны. Как бы то ни было, получив драгоценные указания и следуя им с рвением, достойным какого-нибудь Чингачгука или Чуткой Лисицы, он был непоколебимо убежден в том, что эта пресловутая шляпа после целого ряда предшествовавших злоключений заканчивала ныне жизненное свое поприще на голове какого-нибудь главы австралийского племени и, таким образом, вдвойне удовлетворяла своему назначению служить «покрышкой главы». Джоз Мерит решил, что только ему удастся добыть эту драгоценную покрышку, — дать за нее любую цену, какую ни потребуют, и даже похитить ее при отказе продать. Она должна была быть трофеем его компании, завлекшей его первоначально на юг материка. Но так как он потерпел неудачу при первой своей попытке, то ныне решил храбро подвергнуть себя настоящим опасностям экспедиции по Центральной Австралии. Вот по каким причинам приходилось Джину Ги подвергаться снова опасностям закончить свои дни в пасти людоедов, да каких еще людоедов! Самых лютых из всех тех, в пасть которых он мог попасть до того времени. В сущности говоря, надо признать, что слуга был сильно привязан к своему господину — привязанность двух уток, породы мандаринов, — столько же по расчету, сколько и по привычке.
— Мы выезжаем завтра из Аделаиды с курьерским, — сказал Джоз Мерит.
— На второй страже ночи?
— Ну, на второй страже, коли хотите, это все равно, только примите меры к тому, чтобы все было приготовлено к отъезду.
— Постараюсь, господин мой Джоз, но покорнейше прошу вас обратить внимание ваше на то, что я не владею десятью тысячами рук богини Куан-Ин!
— Мне неизвестно — десять ли тысяч рук у богини Куан-Ин, — отвечал на это Джоз Мерит, — но я знаю, что вы лично владеете двумя руками, и прошу вас употребить их для моей службы.
Несомненно, что и на этот раз Джин Ги не прибегал к помощи своих рук более энергично, чем имел обыкновение, предпочитая рассчитывать на вмешательство самого господина. Таким образом, оба оригинала покинули Аделаиду на следующий день, уносимые на всех парах по железной дороге к этим неведомым странам, в которых Джоз Мерит надеялся-таки отыскать наконец ту шляпу, которой недоставало в его коллекции.
Несколько дней спустя после Заха Френа миссис Брэникен, в свою очередь, покинула столицу Южной Австралии. Том Марикс собрал отряд, состоявший из пятнадцати человек белых, служивших прежде в местных полициях, и пятнадцати туземцев, также служивших до того времени в полиции. Стража эта предназначалась для того, чтобы охранять караван от нападения бродяг, но не для того, чтобы воевать с племенем индасов. Не следует забывать, что было сказано Гарри Фельтоном: необходимо было найти средства выкупить капитана Джона, и напрасно было бы пытаться вырвать его силой из рук туземцев.
В двух багажных вагонах были нагружены съестные припасы в количестве достаточном для пропитания более сорока человек в продолжение целого года. Ежедневно Долли получала письма от Заха Френа, в которых тот сообщал ей о каждом своем шаге. Купленные по распоряжению боцмана животные уже были собраны, так же как и проводники. Повозки стояли в станционных сараях, в ожидании ящиков со съестными припасами и тюков с платьем, посудой, платками, патронами — словом, со всем необходимым для экспедиции. Караван мог выступить два дня спустя по прибытии миссис Брэникен, которая назначила днем своего отъезда 9 сентября. Губернатор не скрыл от нее тех опасностей, которые придется ей испытать.
— Опасности эти двоякого рода, миссис Брэникен; одни из них от свирепых племен, кочующих в этих местностях, которыми мы не владеем, а вторые — от естественных условий путешествия. В совершенно пустынной, безводной местности вам придется испытать ужасные страдания. И я думаю, что было бы предпочтительно выступить попозже, к концу знойного периода.
— Я все это знаю, — отвечала на это миссис Брэникен, — и ко всему подготовлена. Со времени своего отъезда из Сан-Диего я изучала Австралийский материк, прочла и несколько раз перечитала описания всех путешествий по исследованию этого материка, отчеты Бурка, Стюарта, Джильса, Форреста, Стурга, Грегори и Варбуртона. Я читала также отчет смелого Дэвида Линдсея, которому удалось с сентября 1887 по апрель 1888 года пройти по Австралии с севера — от порта Дарвина, на юг — до Аделаиды. О, мне очень хорошо известно, какие предстоят трудности и опасности. Но я иду туда, куда призывает меня долг.
— Исследователь Дэвид Линдсей, — отвечал губернатор, — ограничился тем, что прошел по
