достиг вершины, и новый крик вырвался у него из горла.
Усталые, все еще соединенные, они лежали тихо, пока бурная страсть не перешла в нежность, давая им ощущение приятной теплоты и уверенности, что отныне все, наконец, будет хорошо.
Почти все. Зарывшись лицом во влажные, спутанные волосы Кэтлин, Весли думал о Лауре. Мучительная тоска вторглась в его удовлетворенность. Что сделал Кромвель с его дочерью?
Пришло время рассказать Кэтлин обо всем. Она любит его и, что бы он ни рассказал ей, не изменит своей любви.
Опершись на локти возле ее лица, он медленно поцеловал Кэтлин. Ее ресницы были колкими от соленой воды, а возможно, и от слез. Краски приближающегося рассвета подкрасили румянцем ее щеки.
— Кэтлин, я должен тебе кое-что рассказать.
— Ах, Весли, ты можешь сказать мне все, что угодно.
— У меня есть дочь, о которой…
— Я знаю.
— Я заботился в течение трех лет, но…
— Я знаю.
— Которую у меня забрали, когда я был арестован за…
— Я знаю. Ты слышышь меня, Джон Весли Хокинс?
Наконец ее слова прервали болезненный поток его речи. Он изумленно уставился на нее.
— Откуда ты знаешь о Лауре?
— Я открыла правду во время второй поездки в Лондон.
— В Лондон? Бог мой, ты была в Лондоне?
— А где, ты думаешь, я была? — она засмеялась его замешательству. — На том свете?
Гибким движением она поднялась и подставила себя под набежавшую волну, чтобы смыть песок. Весли с болью и удивлением посмотрел на ее гладкую стремительную фигуру. Разве его любимую не волнует Лаура? Возможно, было бы глупо ожидать этого от нее. Но ведь она так заботилась о других детях.
Она вышла из воды и откинула назад мокрые волосы.
— Весли, твоя единственная проблема — как не показаться незнакомым маленькой девчушке.
— Не все так просто.
— А я говорю, просто. Одевайся и идем со мной.
Глава 19
— Папа!
Маленькая фигурка бросилась через двор Клонмура, затем остановилась и неуверенно оглянулась на Эйлин Бреслин.
Весли резко остановился. Моргнул. Еще раз. Потом еще. Он переводил взгляд с улыбающегося лица Кэтлин на золотоволосую фею, засунувшую свои крошечные пальчики в фартук.
О, Боже, Лаура! Она стала выше. Волосы тоже Ъодросли. Казалось, только вчера она была пухлым ангелоподобным ребенком, свернувшимся калачиком на его руках, нежным и доверчивым. И вот она стоит перед ним маленькая девочка с собственными мыслями, испуганная и неуверенная…
Он побежал ей навстречу, ощущая ее присутствие как дуновение ласкового ветерка на свою душу. Он поймал ее, закружил и прижал к груди.
— Лаура. — В волнении он не смог произнести больше ни слова.
Он почувствовал, что она колеблется, и его сердце сжалось.
— О, Лаура…
Кэтлин похлопала его по плечу.
— Уверена, для такой крошки у нее было достаточно приключений. — Наклонившись, она поцеловала Лауру в голову. — Правда, милая?
Лаура важно кивнула. Ее маленькая ручка устроилась поудобнее в его большой руке.
По-ирландски Кэтлин добавила:
— Весли, она слишком маленькая, чтобы все пережитое оставило в ней глубокий след.
Ему хотелось поверить в это. И он поверил, потому что Лаура придвинулась ближе и прижалась щекой к его груди. Ощущение ее в своих объятиях вернуло ему целый мир, придало смысл месяцам беспокойной и суматошной жизни, которую он вел до этого. Его сердце было переполнено любовью, радостью и благоговейным трепетом перед дочерью и женой.
— Я приплыла на лодке, чтобы повидаться с тобой. — Лаура отодвинулась и посмотрела на него. Ее маленькая ручка погладила его бакенбарды, а, взглянув на лицо, она скорчила рожицу. — Папа, почему ты плачешь?
Он засмеялся и, не смущаясь, вытер слезы.
— Я так счастлив видеть тебя снова, крошка. Она кивнула с видом, мудрым не по годам.
— Сначала я не хотела уезжать из Хэмптона, но маленький Том и Кэтлин сказали, что я нужна тебе.
— Да, ты мне очень нужна, мое сокровище, — пробормотал он, целуя в макушку и вдыхая знакомый запах ее волос.
— Бригитта показала мне пони, папа. А Кэтлин сказала, что у меня будет собственный пони.
Язык не слушался его, когда он говорил.
— Конечно, будет.
Лаура посмотрела через двор туда, где шумные дети, вернувшиеся из Брокача, играли с выводком поросят. Только обвалившиеся стены да маленькие кучки соломы, разбросанные тут и там для того, чтобы впитать в себя кровь, напоминали, что здесь шло сражение. Но поросята? Весли протер глаза. Откуда здесь взялось это мясо на копытах?
— Мне нравится здесь, папа, — заявила Лаура. — Эйлин говорит, что мне не надо больше носить туфли, и мне очень нравится море. А тебе нравится это место?
Он посмотрел на Кэтлин через голову дочери.
— О, да, Лаура. Да, очень нравится. И мы останемся здесь навсегда или до тех пор, пока нам здесь будут рады.
— А это навсегда, — вмешалась Кэтлин. Лаура соскользнула на землю.
— Можно мне теперь идти играть? — Не дожидаясь ответа, она побежала к детям. Охваченный безрассудной паникой, Весли пошел за ней.
— Пусть она идет, Весли. — Мягкий голос Кэтлин остановил его. — Впереди у тебя целая жизнь, чтобы общаться с ней.
— Вот это верно, — сказал Том Генди, подходя неслышными шагами. — Кромвель не наложит больше лапу ни на нее, ни на какого-либо другого ребенка. И не арестует больше тебя, Кэтлин. — Он проказливо улыбнулся. — Вы знаете, старый дьявол умер.
Кэтлин перекрестилась.
— Святая Мария, значит, яд прикончил его.
— Больше похоже на болотную болезнь, — бросил, уходя, Том через плечо. — Он заразился ею в Ирландии.
— Яд? — в замешательстве спросил Весли. С изумлением он выслушал рассказ Кэтлин о ее пленении, заточении в Тауэр, роковом разговоре с лордом-протектором перед казнью.
Весли закрыл лицо руками, пытаясь отогнать от себя мысли о ее суровых испытаниях.
— Теперь все в порядке, мой Весли, — закончила она.
Он поднял глаза и протянул руку. Она взяла ее, и вместе они прошли через двор мимо Рори Бреслина, который телячьими глазами смотрел на полногрудую англичанку Дейзи Лейн; мимо отца Тулли, который срывал обуглившийся тростник с летнего домика; мимо Конна и Куррана и всех обитателей
