другое...
Джину Шираку вдруг показалось, что на него обрушился ледяной водопад. Он отчаянно пытался собрать свои мысли в помутившемся рассудке. Он занимался любовью с Дафнией и мог поклясться, что на ней не было никаких украшений. Однако Джил не померещилось. Должно быть, украшение упало в бассейн во время потасовки.
«Дорогуша» Джил думала уже о другом.
– Я ухожу, – объявила она. – Постарайся почаще видеться со своей дойной коровой, потому что мне обалденно нравится ее дружок.
Джин слушал ее одним ухом. Он бросился в сад. Вокруг бассейна больше никого не было, за исключением двух задремавших в креслах-качалках пар. Он погрузился в прозрачную воду и сразу же нашел лежавшее на дне бассейна украшение.
Он наклонился и вытащил его, затем вернулся и закрылся в ванной комнате. Сердце сильными ударами билось в груди.
Джин подставил лунный камень под неоновый свет и внимательно разглядел. По мере того, как проходили секунды, он чувствовал, как из него вытекает жизнь.
Это украшение существовало только в единственном экземпляре. Он сделал его на заказ специально для «дорогуши» Джил. Стало быть, украшение, лежавшее в углублении его ладони, было тем самым, найденным на трупе навахо. Убитый на месте тем, что это означало, Джин Ширак рухнул на стул.
Глава 9
В умывальнике Джина Ширака стошнило. От страха и спиртного. На какую-то долю секунды у него молнией промелькнуло ощущение, что его жизнь кончена, что это вопрос нескольких дней. Оставшись один в гостиной, он теперь пытался рассуждать и бороться.
Украшение осталось лежать на умывальнике маленьким злобным зверьком, как осязаемое доказательство угрозы, нависшей над Джином Шираком.
Он спрашивал себя, не лучше ли было сесть на первый самолет в Мехико или Акапулько. Или еще дальше. Первый раз в жизни ему не хотелось выпить или выкурить сигарету с марихуаной. Обхватив голову руками, он тихо ругался по-венгерски. Этот язык он силился забыть с очень давних пор. Теперь, когда действие алкоголя и наркотика прошло, по его венам неуловимым ядом струился страх. Случилось то, чего он всегда боялся. Словно больной, которому объявили, что у него рак, он ощущал огромную пустоту и ничего больше.
Кем были этот светловолосый человек и его роскошная спутница?
Такие вещи не в стиле ФБР. Значит, это шло от еще более опасной организации. То, что они были здесь, значило, что его, Джина Ширака, подозревают.
Он не понимал, почему женщина напялила украшение, которое ее выдавало. Чтобы заставить его выдать себя? Это было по меньшей мере макиавеллиевской хитростью. Или же по какой-нибудь другой причине... Могло быть лишь невероятной случайностью, что эти двое никаким боком не касались смерти навахо.
К страху примешивалось глухое сексуальное озлобление: он больше не сможет спать с Дафнией. И он упрекал себя за то, что не довел ее до изнеможения сегодня вечером.
Стараясь совладать с охватившей его паникой, он направился к бару, плеснул себе виски и одним глотком выпил. Началось икание, но алкоголь он не выплюнул. Вскоре появилось благостное ощущение. Он с наслаждением зарыл ноги в белый ковер на полу. Через несколько часов булочник принесет ему парижский хлеб «багет», специально доставленный из Европы на самолете.
Такова была его жизнь. Все это он рисковал потерять. Он не хотел от этого отказываться. И не мог.
Он попытался рассуждать логически. Его неотступно преследовал образ «дорогуши» Джил, приглашающей светловолосого человека. Тот постарается проникнуть к ней, обнаружит существование пантеры и заставит Джил говорить. Чтобы спасти себя, она не продержится и пяти минут. Итак, она может сказать, что Джин Ширак просил ее отвезти навахо в Мексику.
Этого было достаточно.
Количество виски в бутылке заметно уменьшилось. Джин Ширак вытер слезу: он оплакивал самого себя.
В черепной коробке беспорядочно сталкивались мысли. Был только один способ определенным образом обеспечить свою безопасность, поскольку его ахиллесовой пятой была Джил. По крайней мере, хоть выиграть время. Он вздрогнул при мысли, что не приключись благословенного инцидента с Дафнией, светловолосый человек был бы в это самое время уже у Джил.
Однако опасность все еще оставалась. Он не осмеливался расправиться с Джил.
Чем больше он думал, тем более по душе ему приходилась иная мысль. С помощью алкоголя на ум приходили самые легкие и логичные решения. В конце концов, это всего лишь полоса неудач, которая должна пройти. Если он проявит достаточно твердости и проворства, Ирэн потеряет присутствие духа. И он сможет продолжать вести свою беззаботную блестящую жизнь.
Остаток разума еще предупреждал его об опасности. Он сунул голову в пасть льву...
Но в конце концов, он их немало повидал в Голливуде. И всегда выигрывал.
В бутылке оставалось меньше четверти виски. Он вылил его в огромный бокал круглой формы и принялся смаковать, мысленно перебирая свой план. Все концы сходились, все было логично.
Закончив бокал, он встал и подошел к сейфу, спрятанному в одной из стен его комнаты. Он вытащил оттуда пригоршню стодолларовых банкнот, которые имел обыкновение там хранить. Запихнув деньги в карман, он погасил свет и вышел.
При виде роллс-ройса стального цвета, останавливающегося у «Виски Гого» по бульвару Сансет, юная хиппачка присвистнула. Через ее прозрачную блузку светилась грудь. Она на всякий случай встала и склонилась над открытым стеклом:
– Мне нужно десять долларов, чтобы купить себе травки...
Джин Ширак даже не ответил. Он чувствовал уверенность в себе, хотя слегка пошатывался, не отдавая в том себе отчета. Он свернул и вошел через служебный вход по Дохини-драйв. Его остановил высокий негр в зеленой рубашке:
– Куда вы, мистер? Сюда нельзя.
Джин, шокированный тем, что его не признают, вытащил десятидолларовый банкнот.
– Я пришел к Дайане Миллер. Я ее друг.
Негр протянул ладонь, розовую с внутренней стороны, банкнот исчез, и он холодно произнес:
– Она ушла. Вот уже целый час.
Джин посмотрел на него снизу вверх. Но тот, похоже, говорил правду. Он вытащил еще банкнот.
– Куда?
– В «Оргазм», – проронил негр.
– Где это?
Негр выкатил глаза и улыбнулся.
– Классное место, мистер. На Чинеге, между Уилширом и Третьей улицей. Две недели как открылось.
Джин был уже за рулем роллс-ройса. На этот раз юная хиппачка не шевельнулась, удовлетворившись лишь плевком на великолепный капот автомобиля.
Снаружи ничто не указывало на ночное заведение. Это было большое квадратное здание справа вниз по бульвару Чинега. Какой-то заросший волосами молодой человек вынырнул из темноты, чтобы припарковать роллс-ройс, и протянул руку:
– Один доллар, сэр.
