улыбнулась и протянула Малко руку.
– Добрый день. Меня зовут Валлела. Дик тоже мой друг. Я вас видела с ним только что.
Она смотрела на Малко явно с нежностью. Сверху комбинезон был расстегнут, открывая ложбинку между ее внушительными грудями, а если быть чуть любознательней, то можно увидеть гораздо больше.
– Вы давно в Аддис-Абебе?
– Несколько дней, – ответил Малко, пряча в карман контракт на машину.
– Теперь у вас ость машина, – сказала Валлела, нимало не смущаясь. – Не могли бы вы отвезти меня домой? Я живу выше Старого Гебби.
– Поехали. Посмотрим, что у этой «тойоты» внутри, – ответил Малко.
Он направился к «пожарной машине» в сопровождении своей грудастой спутницы. Валлела напевала.
– Ваш африканский жених не будет вас ревновать? – спросил Малко.
Валлела разразилась громким смехом.
– Монкого! О нет, он славный парень. Вчера он был очень доволен, потому что его председатель объявил себя императором. (Она искоса взглянула на Малко.) Вчера у вас был грустный вид. Вам не нравится Аддис-Абеба? Не надо оставаться одному.
– Хотите поужинать со мной? – предложил Малко.
Такая девушка, как Валлела, вполне могла располагать ценной информацией...
Эфиопка улыбнулась.
– Да, конечно. Я должна была ужинать с кузиной, но с вами интересней. Дик придет?
– Не думаю.
– Вы знаете, что ужин надо начинать рано из-за комендантского часа?
– Знаю. Можем встретиться здесь часов в семь.
О комендантском-то часе он знал. Они сели в ярко-красную «тойоту». Проехав метров сто но авеню Менелика, он уже понял, что у нее внутри: пусто. В гору она едва тащилась со скоростью сорок километров в час, скребя кузовом по земле. Перед старым императорским замком Малко увидел вереницу машин.
– Это семьи заключенных, – пояснила Валлела. – ВВАС их не кормит. Те, у кого нет никого, умирают от голода.
Первый результат соединения нищеты и революции.
– Я вот зарабатываю триста долларов в месяц, а на одежду трачу четыреста. Земли моего отца конфисковали. Военные дают моим родителям немного денег, но это очень мало. Поэтому приходится как- то выкручиваться.
Валлела выпила уже полстакана эфиопского четырнадцатиградусного напитка – дукама. Глаза у нее блестели.
Они сидели в углу ресторана «Коттедж», единственного приличного ресторана в городе. Интерьер был выполнен из резного красного дерева, прекрасный бар, не хуже английских. Бифштекс из мяса буйвола почти съедобен.
Валлела накрасилась, как царица Савская, комбинезон из серебряной парчи сидел на ней, как перчатка, и к тому же позволял экономить на нижнем белье. Застежка-молния доходила до низа живота, но на этот раз Валлела приоткрыла ее лишь на десять сантиметров, так что можно было увидеть лишь золотой коптский крестик, мирно лежащий между двумя очаровательными бугорками. Посмотрев на него, даже самый отпетый нечестивец мог бы вновь обрести веру. Малко пока не хотел задавать интересующие его вопросы. Вино развязало язык его спутнице. Никаких комплексов.
– Ну и как же вы выкручиваетесь? – поинтересовался он.
– О, в заведении «Хилтона» всегда полно африканских дипломатов. Встречаются милые люди. Как Монкого. Они делают мне подарки. Или я иду в «Венеру», в «Зебра-клуб».
– А что это такое?
– Дискотеки. Там много девушек без спутников. Вы приглашаете на танец, танцуете, а потом увозите с собой, делаете подарок. Они не проститутки, девушки, как я, служащие, студентки, которые хотят развлечься и заработать немного денег. Жизнь трудная. Они зарабатывают до сорока американских долларов, когда спят с кем-нибудь один-два раза в неделю. Этого достаточно.
Под столом Валлела касалась коленом ноги Малко. По-видимому, она решила вести себя с ним, как с Монкого. Зачем утруждать себя и идти в «Зебра-клуб»? Малко с ходу спросил:
– Вы знаете девушку по имени Элмаз? Высокая, тоненькая, с очень длинными волосами?
Конечно, – ответила Валлела. – Это моя подруга. Вы хотите переспать с ней? – спросила она запросто. Здорово захмелела.
– В ней много шарма, – признал Малко.
Валлела засмеялась.
– Да, она очень красивая, но обрезана, потому, ну...
Она многозначительно улыбнулась.
– Как это обрезана? – спросил Малко, тяжело дыша.
– Ну да, – подтвердила Валлела. – В Эфиопии всех девочек обрезают: у них отрезают клитор, когда им всего несколько месяцев. Чтобы они не были очень страстными... Только в провинции Годжам этого не делают.
– А вы?
Валлела весело рассмеялась.
– Я? Я из Годжама. Ваш друг Дик сказал мне, что у меня почти у одной здесь клитор не унылый. Ладно, потанцуем?
– Пожалуй, пойду спать, – ответил Малко.
Несмотря на абсолютное признание того, что Валлела – жемчужина Аддис-Абебы...
– Хорошо, оставите меня в «Хилтоне».
Малко расплатился. Всю дорогу Валлела сидела обиженная, дулась. Но когда, прощаясь в холле, Малко протянул ей руку, она стремительно прижалась ртом к его губам, ловко просунула язык между его зубами, затем отпрянула и, полуобернувшись, насмешливо бросила:
– Спокойной ночи...
Не проведешь...
Малко постоял у лифта до тех пор, пока она не скрылась в глубине ресторана. На губах он все еще ощущал вкус ее духов.
Затем вернулся к машине, предварительно справившись кое о чем у швейцара, и отъехал.
Было всего девять вечера, но улицы пусты. Малко ехал в южном направлении, пересек железнодорожный переезд напротив Четвертой дивизии. Швейцар объяснил ему, что «Зебра-клуб» находится в квартале Нефассие, что значит в буквальном переводе «Девушки, которые говорят с ветром». Квартал так назвали в память о телефонной станции, сооруженной при императоре, бывшем фанатиком телекоммуникаций. Если кто-то отказывался от телефона, лишался головы.
Малко проехал километра три по прямому унылому проспекту, прежде чем прямо перед собой увидел щит-указатель, на котором по-английски красными буквами значилось «Зебра-клуб». Малко поехал в указанном направлении по темной неасфальтированной дороге. В запущенном саду стояло небольшое строение, оттуда доносилась музыка.
В зале были одни девушки. Стояли у стен, выкрашенных в черные и белые полосы, чинно, как на балу в супрефектуре, сидели на скамейках, обитых молескином, танцевали друг с другом, налипли, как ракушки, на стойку бара, расположенного сразу у входа. Все очень молодые, некоторые просто красавицы, одеты скромно, в брюках или платьях. Всего около тридцати. Теплая компания мужчин, человек пять-семь, сидела за столиком. Пьянчужка лет пятидесяти, одетый с иголочки, даже с булавкой в галстуке, гротескно имитировал в центре зала что-то камбоджийское, изображая при этом на лице вожделение.
Гарсон в черно-белой куртке проводил Малко к банкетке. К нему тут же подошла девушка, церемонно протянула руку, слегка склонив голову:
