похолодела. Передо мной стоял Андрей. Небритый, мрачный.
— Где Лара?
— Лара? А… А я не знаю. Мы… Она где-то бродит.., я не знаю, мы просто договорились встретиться в кафе, у нас разный.., темпоритм, — брякнула я первое, что пришло в голову.
— Что? Темпоритм? Да, у вас разный темпо-ритм, это точно, — улыбнулся он. — Давай говори, куда она пошла.
— Откуда я знаю? Я оставила ее в обувном. Она примеряла, по-моему, тридцать первую пару. Мне стало скучно, и я ушла. — Поняв, что вру достаточно правдоподобно, я осмелела. В конце концов, тут потеряться вполне реально. Плохо только, что Лариса явится без покупок.
— Пошли, — распорядился он и взял меня за руку.
— Куда?
— А в кафе, где вы встречаетесь. Посидим подождем вместе. Сразу видно, что ты ничего покупать не собираешься. Пошли-пошли!
Не устраивать же скандал, пришлось подчиниться. Мы сели за столик. Тут же подбежала официантка.
— Ой, это вы! — воскликнула она, глядя на меня.
— Что? — не поняла я.
— Я вас вчера в театре видела! Вы так здорово пели! Ой, а вы не дадите мне автограф? Ну, пожалуйста.
Автографов я еще не давала никогда! И тут ее взгляд упал на Андрея.
— Ой, мамочки, как повезло! — закатила она глаза. — А вы не распишетесь тут же, а? Ну пожалуйста!
Девушка протянула нам листок из блокнота, где мы благополучно и расписались.
— Вот спасибо, жалко, у меня фото нет. А у вас нету?
— Нет, что вы… Мы с собой не носим, — поспешила я ответить, чувствуя, что Андрей может схамить девушке.
— Ну все равно спасибо большое. Знаете, у нас тут торт ванильный вкусный. Не хотите?
— Нет, спасибо, мне просто воды.
— С газом?
— Нет, с лимоном, если можно.
— А мне эспрессо, большую чашку, — мрачно сказал Андрей.
Я украдкой глянула на часы. До возвращения Ларисы в лучшем случае оставался еще целый час. А он явно намерен ее дожидаться. Перспектива провести целый час в его обществе показалась мне поистине кошмарной. Но ничего не попишешь.
Девушка принесла заказ. Андрей выпил глоток кофе и поднял глаза. Я обомлела. И дело не в том, что глаза у него потрясающе красивые — светло-зеленые с темным ободком вокруг зрачка, но в них была такая боль и мука, что у меня сердце зашлось от жалости.
— Скажи, куда эта шалава девалась?
— Откуда я знаю? Скорее всего, все еще в обувном торчит.
Я уже успела заметить, что обувь у Ларисы потрясающая, и она все время ее меняет, да и она обмолвилась, что туфли ее слабость.
— Врешь!
— С какой стати мне врать? Не верите, пойдите и попросите объявить по радио, что ждете ее. А кстати, что-то случилось или вы просто следите за женой?
— Говори мне «ты». А потом.., какое тебе дело, слежу я за ней или нет?
— Да следите себе, ради бога, просто я тут совершенно ни при чем.
— Вот чертова женская солидарность! Ты что, подружилась с Ларкой?
— А хоть бы и так!
— Зря. Она дружить не умеет. Она просто использует тебя, когда ей нужно. И хорошо еще, если не обольет грязью за глаза.
— Послушайте, если вы такого мнения о своей жене, зачем же вы с ней живете?
— Если бы я мог ответить на этот вопрос… — горько проговорил он. — Ты хорошая девочка, наивная… Только не вздумай становиться актрисой!
— И не собираюсь.
— Значит, умная девочка.
— Я не девочка, у меня дочери двенадцать лет.
— Да? А у меня сыну тринадцать. Такой парень…
— Похож на вас? — Я с удовольствием переменила тему.
— Похож, говорят. А твоя дочка на тебя похожа?
— Нет, она в отца.
— А кто твой муж?
— Мы в разводе.
— Извини. Тебе легко с дочкой? Вы находите общий язык?
— По-моему, да. А вы разве нет?
— Как-то не очень. Но мы же не живем вместе, я очень занят всегда…
— А я вот хотела спросить… Вы действительно занятой человек. Театр, кино, телевидение… Как вы сумели выкроить время для таких гастролей? Все-таки три недели…
— Это было нелегко, но… Я, знаешь ли, долго болел, лежал в больнице, из каких-то проектов выпал… Образовалось время, и хотелось побывать еще раз в Израиле.
— А сейчас вы здоровы, все прошло?
— Ты почему спросила? Слушай, брось ты эту дурацкую манеру, говори мне «ты», будь проще.
— Я попробую.
— Ты хорошо поешь. И маночек в тебе есть. Не умеешь, конечно, ничего, но с Гордиенко можно и не уметь, он сам столько умеет… Классный артист, самый классный из нас всех… А чем ты в обычной жизни занимаешься?
— Я переводчица.
— А…
Он замолчал. Потом вдруг протянул руку и дернул меня за кудрявую прядь.
— Ай, вы что, с ума сошли? Больно же!
— Хотел проверить, не парик ли…
— Я что, больная, в такую жару в парике ходить?
— Почему? Ортодоксальные еврейки же ходят в париках.
— Я им сочувствую.
И тут вдруг до меня дошло: я же в Израиле, в такой потрясающе интересной стране — и еще ничего здесь не видела. Совсем ничего, кроме моря, набережной и улицы Бен-Йегуды.
— Андрей, а вы что-нибудь тут уже видели?
— Ты про что?
— Про Израиль?
— В прошлый раз многое, а сейчас еще ничего.
— И я ничего. Обидно. Хотя у нас будет целая неделя… Оскар обещал экскурсии.
— Ненавижу ходить стадом. Слушай, у меня идея.
Мне стало как-то страшно.
— А давай завтра с самого утра мотанем в Иерусалим?
— Как?
— Очень просто. Я возьму напрокат машину, и поедем!
— А Лара?
— Нет. Вдвоем.
— Ерунда!
— Почему?
