И опять он посмотрел на нее так, что она задрожала. Черт знает что такое, да он мне совсем не нравится, что ж это за наваждение?
– Кажется, поняла, – едва заметно улыбнулась она.
– Маргарита Александровна, к вам Янина Марковна, – доложила секретарша.
– Извините, Юрий Валентинович, я не могу не принять… Вас сейчас проводят в студию, к Юле…
– Да пошла она…
– И все же я не могу больше уделить вам время. По-моему, я сделала для вас все, что было в моих силах.
– Лена, пусть Янина Марковна входит.
В дверях показалась весьма причудливо одетая дама лет пятидесяти с выкрашенными в ярко малиновый цвет волосами. Марго поднялась ей навстречу.
– Прошу, прошу, дорогая Янина Марковна, садитесь. Чай, кофе?
– Марго, я позвоню, и пусть ваша девушка проводит меня в студию.
– Прекрасно! Леночка, проводи Юрия Валентиновича.
– До встречи, Марго!
– Марго, дорогая, кто этот тип? – низким прокуренным голосом пропела Янина Марковна, хозяйка сети косметических салонов.
– Да так, один заказчик.
– Заказчик? Странно, он не похож на вашего заказчика…
– Заказчики бывают самые разные, – вздохнула Марго. Ей, как ни странно, было жаль, что Вольник ушел. А впрочем, слава богу, зачем он ей, собственно, нужен?
– Нуца, скажи, пожалуйста, что за человек был дядя Сережа?
– Почему ты спрашиваешь, детка?
– Хочется понять, я же его совсем не помню.
– Знаешь, говорят – о мертвых или хорошо, или ничего. Так вот, мне нечего сказать. – Нуцико нервно закурила.
– То есть он был плохой человек?
Нет, это не то… – поморщилась Нуцико. – Пойми, если бы люди делились просто на плохих и хороших, жить было бы проще. Ты же умная девочка, почему ты задаешь такие примитивные вопросы? Сережа был… мне кажется у него был очень тяжелых характер… Он хотел быть музыкантом, как отец, но у него не было таланта, он страдал, ненавидел отца за то, что у него не получалось…
– Но ведь и у мамы, и у дяди Левы тоже с музыкой не очень…
– Они совсем другие люди, детка… Сережа ведь вопреки всему закончил Гнесинку, частенько выезжая на имени отца, и все равно не получалось… У него был друг, они вместе учились в Гнесинском, кажется, его звали Вадим… Он после училища начал играть в ресторанах, Сергей же считал это ниже своего достоинства. Вадима заметили, пригласили в эстрадный коллектив, вскоре он начал писать песни, песни имели успех… Как же Сергей его возненавидел. Он ходил повсюду и рассказывал гадости о Вадиме. Твой дед был в ярости… Ну вот, не хотела говорить, а ты из меня вытянула. Все, больше ни слова о Сереже.
– Нуца, он же был красивый…
– Да, бесспорно, но как ни странно, в нем совсем не было обаяния. Он при всей своей красоте не нравился женщинам. Вот Лева, он же совсем некрасивый, а женщины от него мрут, как мухи.
– Это, конечно, стыдно, но я совсем не знаю, чем же он занимался, если с музыкой не вышло?
– Работал в журнале «Музыкальная жизнь».
– Да? А что же он делал в той дыре, куда они уехали с тетей Алей?
– Детка моя, я не знаю. Он ведь уехал и сгинул. Марго как-то отыскала его, вернее Алю и когда могла, посылала какие-то деньги и после смерти Сергея тоже.
– Да, грустно…
– Ты права, очень грустно. Сергей ведь практически угробил себя. Зависть, злоба, комплекс непризнанного гения…
– Нуца, помоги мне!
– Чем помочь, детка, в чем?
– Понимаешь, мы с Таськой решили докопаться до семейной тайны, мы думали, есть какая-то тайна, отчего дядя Сережа порвал с семьей. А тайны-то выходит, нету.
– Похоже, что так. Можно, разумеется, счесть тайной ту конкретную причину ссоры Саши с Сергеем, но…
Тошка хотела уж признаться, что читает дневники деда, но вдруг испугалась…
– Я обещала Таське расспросить тебя и Эличку, но что же я ей скажу? Что ее папа был злобным, завистливым и бездарным?
– Боже тебя сохрани. Скажи, что ни я, ни Эличка просто ничего не знаем.
– Да, наверное так лучше, – упавшим голосом проговорила Тошка. Она чувствовала себя загнанной в угол… Утром Таська прислала эсэмэску «Жутко скучаю. Узнала что-нибудь?», Тошка ответила: «Пока нет. Тоже скучаю. Жутко!»
Да, одна тайна практически стерта, словно ластиком или выведена как пятно. Побрызгали пятновыводителем и нет ее, тайны… Есть только образ удивительно неприятного человека, совершенно выбивающегося из всей семьи… Вон даже мамин муж классно вписался в семью, и Таська и Аля… Говорят же, в семье не без урода, значит, Таськин отец тот самый урод? Как-то грустно это сознавать и ни в коем случае нельзя говорить об этом Таське. И нет больше тайны. Нет, тайна все же есть. Как писали в старину «Тайна госпожи Н». Правда, там Н было латинское, но это уже мелочи. Но вот поделиться этой тайной с Таськой невозможно, нельзя давать ей в руки дневники, где так много дед пишет о том, как не любит среднего сына. Деда это мучило… Таинственная Н. появлялась в дневниках нечасто, но всегда с припиской «Буря чувств», что Тошке казалось верхом безвкусицы. Неужто нельзя было о любимой женщине написать просто «Как я люблю ее», а в другой раз «Я ее ненавижу», а то «буря чувств»! Поди разберись, что там за чувства…
Вечером Виталий радостно доложил Марго, что фотографии красавицы были отправлены заказчику на утверждение и по электронной почте пришел восторженный ответ «Супер! Утверждаем!»
– Отлично, вот ты и будешь вести этот проект.
– Я? Самостоятельно? – не поверил своим ушам молодой человек.
– Конечно, ты у нас уже полгода, хватит тебе быть на третьих ролях, пора играть вторые. Если справишься, повышу зарплату, за помощью обращайся, но не злоупотребляй. Да, и главное, никаких романов с моделью.
– Да что вы, Маргарита Александровна, я конечно обалдел, когда ее увидел, но как она заговорила… Хотя красивая, как сволочь.
Марго рассмеялась.
– Составишь контракт на один проект и в процессе постарайся ее куда-нибудь сбыть, у девушки есть склонность добиваться цели методом шантажа. При ней лучше ни о каких делах фирмы не говорить, понял?
– Так она же все равно ни черта не поймет, дура дурой.
– Знаешь такую украинскую поговорку «Нэма гирше, як дурень»?
– Понял. Спасибо вам за доверие, Маргарита Александровна. – Виталий от чувств даже прижал руку к сердцу.
– На здоровьичко.
Лев Александрович любил на работе окружать себя молодыми девушками. Так приятно смотреть на свеженькие лица, тугие попки, стройные ножки в мини. Это как-то бодрило. Но у Риммы Павловны давно была разработана система избавления от девушек. Чуть кто-то из них внушал ей подозрения, она проводила «зачистку». Она не устраивала скандалов, боже упаси, она просто начинала тихонько отравлять мужу радость от новой фаворитки. Делала она это примерно так:
