— Ковры пропылесосить, полы помыть, словом, содержать квартиру в чистоте.
— А стирка-глажка?
— Нет, этого не надо! Ну, может, когда в магазин сходишь…
— И сколько вы будете мне платить? — краснея, спросила Муся.
— По двадцать долларов за раз. Годится?
— Годится. Но только я могу во второй половине дня! — смущенно сказала Муся.
— И чудненько! Часиков в пять?
— Да!
— Вот и отлично! Завтра сможешь прийти? — Я и сегодня могу, хоть сейчас.
— Сейчас я не могу, миленькая. Давай, приходи завтра.
— А у вас сколько комнат? — поинтересовалась Муся.
— Две, миленькая, две! Вот и хорошо, ты с моим Бомжиком ладишь, я спокоен буду. Значит, договорились? Приходи завтра в пять!
— Хорошо, приду!
— Ну и отличненько!
— Папаша! А вознаграждение нам за Бомжика вашего будет или нет? — гнула свое Виктоша.
— Будет, будет! Не волнуйся. — Он встал и вышел из кухни.
Виктоша победно глянула на подругу, мол, знай наших!
— Вот вам, девчата, сто тысяч!
— Сто тысяч? — возмущенно воскликнула Виктоша. — Вы смеетесь, папаша? Да за эти деньги нам остается только взять вашего Бомжика и обратно на крышу отнести! Побойтесь Бога, папаша!
— Я пошутил! Вот вам сто долларов на двоих! Этого хватит!
— Этого — хватит! Вот это — по справедливости! Зря, что ли, мы по крышам за котярой гонялись!
Виктоша взяла стодолларовую купюру, поглядела ее на свет и спрятала в карман.
— Ну все, подруга, пошли! Повезло тебе, работенку надыбала! Папаша, правда, не больно расщедрился, но сойдет по нынешним временам!
— Ты вот что, миленькая, иди и подожди подружку внизу! А то уж очень ты языкастая, не люблю я этого.
— Да пожалуйста, — пожала плечами Виктоша.
Она нарочито медленно натянула пальто, повязала шарф, повертелась перед зеркалом и, наконец, удалилась со словами:
— Муська, я тебя внизу жду! Не больно-то задерживайся!
Когда дверь за Виктошей закрылась, Ярослав Пантелеймонович сказал:
— Вот что, Маруся, чтобы этой шалавы тут и близко не было! Поняла?
— Поняла, — скромно потупившись, проговорила Муся.
— Сейчас я тебе все покажу, где у меня пылесос, где что! Вот смотри!
Ярослав Пантелеймонович открыл дверцу стенного шкафа, и Муся чуть не вскрикнула. С внутренней стороны дверцы была наклеена большая фотография… ослятника Софьи Осиповны! Вся коллекция как на ладони. А некоторые ослики помечены крестиком. Ничего себе!
— Ой, какие игрушечки! — придурковатым голосом закричала Муся. — Какие хорошенькие!
— Хорошенькие, очень хорошенькие, — как-то зловеще подтвердил Ярослав Пантелеймонович. — Гляди, вот тут пылесос, вот тут к нему все приспособления. Вот тут тряпки, а вот тут перчаточки резиновые, чтобы ручки свои не портила!
— Спасибо! — пробормотала Муся, с трудом отрываясь от фотографии. — Это что, коллекция осликов? — все-таки решилась она спросить.
— Да, когда-то я собирал их, а потом подарил всех разом. А снимок на память оставил.
— Понятно. Извините, я могу идти?
— Иди, миленькая, иди, а то подружка твоя со стольником деру дать может!
— Ну что вы, она не такая! — вступилась за подругу Муся.
— Помяни мое слово, она еще надует тебя! Ты, я вижу, девочка хорошая, не надо бы тебе с такой шалавой дружить, ох, не надо бы!
Муся ничего не ответила, быстро надела пальто и шагнула уже к двери, как вдруг к ней подбежал Бомжик и стал тереться о ее ноги.
— Прямо приворожила ты его! Я даже ревную! — признался Ярослав Пантелеймонович.
Муся застенчиво улыбнулась.
— До свидания, до завтра!
— До завтра, до завтра, миленькая! Идем, я тебя выпущу!
Муся выскочила на площадку. К счастью, лифта ждать не пришлось. Внизу ее поджидала Виктоша.
— Вика! Если бы ты знала…
— Он что, к тебе приставал? — деловито осведомилась Виктоша.
— Да ты что! Он же старик! Вика, знаешь, что я там видела?
— Тсс! — Виктоша глазами показала на дремлющую консьержку.
Девочки выскочили на у лицу.
— Ну? Что ты там углядела?
— Коллекцию! Тети Сонину коллекцию!
— Как? — опешила Виктоша.
— Фотография! На дверце стенного шкафа с внутренней стороны приклеена большущая фотография всех ослов! Вся коллекция, а некоторые ослы отмечены крестиками!
— Ошизеть можно! — вырвалось у Виктоши.
— Не то слово!
— А ты запомнила, какие ослы крестиками помечены?
— Нет, что ты! Я не успела, он шкаф закрыл! Но завтра я к нему пойду…
— Ты что? В самом деле пойдешь к нему?
— Сказать по правде, я не собиралась, но теперь уж точно пойду!
— Ну и дела! — присвистнула Виктоша. — А вообще-то здорово! Стольник заработали, кота домой вернули и еще на след преступника вышли! И все за один раз!
— Да, Вика, ты была права, когда заподозрила этого старика! Он угрожал тете Соне, хотел причинить ей неприятности… Но что ты-то вытворяла? Ужас просто! Я чуть со стыда не сгорела!
— Со стыда? — поразилась Виктоша. Тебе за меня, что ли, стыдно было?
— Конечно! Ты вела себя ужас как…
— Муська, я же не вела себя, а играла роль! Что, так уж неприлично было?
— Кошмар! Он же, когда ты ушла, сказал мне, чтобы ноги твоей даже близко там не было!
— Зато благодаря этому ты обнаружила фотографию ослов!
— Ну, что, поехали к Стасу? — спросила Муся.
— Поехали! А что с деньжатами сделаем?
— Поделим по справедливости!
— А я думаю, не надо их делить!
— Почему это? .
— Мы эти деньги на всякий случай отложим. Мало ли какие у нас могут быть общие нужды!
— Правильно! И то, что мне старик заплатит, я тоже внесу в общую копилку.
— Ага! Теперь у нас, как у настоящих уголовников, будет общак!
— Общак? — не поняла Муся.
— Ну да, преступники всегда имеют общак — деньги на разные нужды, подкупать кого-то, в лагерь послать, семью преступника поддержать.
— Вика, что ты несешь!
— Ничего я не несу, просто тебе объясняю!
