— До чего же золотой парень! Умненький, сердешный, сирота круглая, а не озлобился, очень я к нему прикипела, верно, оттого, что у меня кругом одни девки: две дочки, две внучки…
— Две дочки? Две внучки? — удивилась Виктоша. — Первый раз слышу!
— А чего удивительного? Старшая-то моя дочка далеко… В Америке. Замуж еще на первом курсе института выскочила, а там вскоре и уехала. Уж как она за границу рвалась. И по ее вышло!
— А она приезжает к вам? — спросила Виктоша.
— Нет, ни разу не была… Пишет раз в год, на ихнее Рождество. Только из писем знаю, что внучка у меня в Америке растет, может, когда вырастет, захочет бабку свою повидать, — с грустью проговорила Ефросинья Макаровна.
— «Странно, Муська ни разу даже не упомянула, что у нее в Америке двоюродная сестра и родная тетка. Наверное, эта тетка у них в семье отрезанный ломоть», — думала Виктоша.
— После ужина девочки и Медынский собрались на почту.
— Поехали на машине, — предложил Медынский.
— Да нет, лучше пешочком пройдемся, — возразила Муся.
— Как угодно дамам! — улыбнулся Всеволод Григорьевич.
— Ну как, есть связь с Москвой? — спросила Виктоша.
— Есть, есть! — сказала сменившая Розу Тамара. — Давайте номер!
— У нас целых три номера! По какому ответят, по тому и будем говорить! — сообщила Виктоша.
— Не успели они сесть, как появился профессор в рыжей бейсболке. Виктоша от волнения ущипнула Медынского за руку.
— Это он, — прошептала она.
— Профессор тоже заказал разговор с Москвой. Вот черт, как же теперь говорить с Денисом, если они до него дозвонятся?
— Первые два номера не отвечают, — крикнула Тамара, — сейчас третий попробуем. Есть! Вторая кабина.
— Виктоша со всех ног кинулась в кабину и схватила трубку.
— Алло! Стас, это ты? Это я, Виктория! Да, из деревни! Стасик, Денис с вами связался? У вас? Вот здорово, просто камень с души! Дело в том, что Всеволод Григорьевич здесь, сегодня на машине приехал! Скажи Денису или нет, лучше позови его! Денис! Какой ты молодец, что ребят нашел! Как у вас дела?
— Вика! Тут такое… Мы уже вышли на связного. И эти мужики у нас под контролем! Но я пока не вернусь! Тут каждый человек на счету! С родичами трудностей много, всех на дачах держат!
— Так ты что, один там действовать собираешься?
— Нет, что ты! Я просто объясняю, что все не так просто! Новых сведений нет?
— Есть! Мы узнали про… цементный завод…
— Что? Про какой завод? — совершенно ошалел Денис.
— Подумай!
— Ты что, говорить не можешь?
— Именно!
— Хорошо. Цементный завод. Какое слово тут ключевое?
— Первое.
— Цементный? Существительное или прилагательное?
— Первое.
— Цемент?
— Ну, да!
— Погоди, это насчет подвала? — догадался вдруг Денис.
— Именно!
— И где он?
— Под Москвой! Ее Валя зовут! Валентина!
— Кого?
— Валя ее зовут, слышишь?
— Ничего не понимаю, кого Валей зовут? Не можешь сказать?
— Не могу!
— Там профессор, что ли?
— Наконец-то допер!
— Но все же, Валей хозяйку дачи зовут?
— Там не хозяйка, а хозяин! Сын!
— Чей сын? Вали? Или профессора?
— Именно!
— А Валя кто? — озабоченно спросил Денис.
— Не кто, а где!
— Где? Валя?
— Валентина!
— Бред какой-то! Стас, может, ты поговоришь, я что-то ничего не пойму!
— Вика? Привет, что там?
— О, господи! — простонала Виктоша. — Что за бестолочи!
— Про какую Валя разговор? Слушай, а ты часом не Валентиновку имеешь в виду?
— Наконец-то! Доперли!
— У сына профессора дача в Валентиновке?
— Ну да!
— Молодчина!
— И на этом разговор оборвался.
— Девушка! — закричала Виктоша. — Ничего не слышно. Соедините еще.
— Попробую.
— Но ничего из этого не вышло. Связь с Москвой опять оборвалась. Виктоша вышла из кабины мокрая, как мышь. Во-первых, там было очень душно, а во-вторых, она взмокла от напряжения. Конспиративный разговор дался ей нелегко. Интересно, а телефонистка слышала их беседу?
— Тамарочка, а когда я смогу поговорить с Москвой? — допытывался профессор.
— Я уж и не знаю, Анатолий Николаевич! Сегодня вообще все время связь обрывается, целый день!
— Я вас умоляю!
— Умоляйте, не умоляйте, не в моих силах! Ждите, может, дадут! Или езжайте в Парфеньево, у вас машина, тут недалеко!
— В самом деле! — воскликнул вдруг Медынский. — Я тоже на машине. Сейчас схожу за ней и поеду. Хотите со мной? — предложил он профессору.
— Тот внимательно на него взглянул.
— Буду весьма признателен! У меня опять колесо спустило!
— В таком случае ждите меня тут.
— А вы далеко живете?
— Да нет, я у Ефросиньи Макаровны.
— Ах, вот как? Впрочем, да, конечно, вы же ее внучка! — обратился он к Мусе. — Прошу прощения, сразу не признал.
— «Да, ее мудрено узнать, она так похорошела! — подумала Виктоша. — Совсем другая стала!»
— Медынский с девочками быстро направился к дому.
— Так, подруги мои! Я поеду один, попытаюсь с ним, как говорят, закорешиться! Заодно послушаю его разговор с Москвой!
— Ну, как он вам? — спросила Виктоша.
— На первый взгляд просто старый чудаковатый профессор, кстати, очень типичный! Однако на первое впечатление полагаться нельзя. Если вспомните нашу общую знакомую Ларису Валерьяновну, то на первый взгляд она тоже была вполне респектабельной дамой, искусствоведом, а на деле оказалась
