выдали его появление. В окопах зашевелились, готовясь к броску через реку. Шквальный огонь бронепоезда должен был подавить огневые точки латышского полка, посеять панику. Колчаковцы радовались. Легко наступать после мощной артиллерийской подготовки.
Вскоре бронепоезд заметили и на колокольне.
— По Платайсу хоть часы проверяй! — сказал комиссар.
Темноту прорезали яркие снопы пламени — это ударили пушки бронепоезда. Снаряды ложились точно по первой линии колчаковских окопов. Заработали и пулемёты.
— Дать сигнал! — приказал командир полка.
Один из наблюдателей подбежал к колоколу. Набат поднял латышских стрелков в атаку.
ВСТРЕЧА
В обороне колчаковцев образовалась широкая брешь. Войска при поддержке бронепоезда смяли белогвардейцев и продвинулись вперёд километров на пятнадцать. Городок, в котором родилась армия Трясогузки, был освобождён.
К станции подъехал бронепоезд.
Тимофей Егорович — бывший обходчик, а теперь начальник станции — встретил его зелёным флажком. Старик раздобыл где-то форменную железнодорожную фуражку и выглядел очень представительно.
На платформу выскочил Платайс, приказал проверить ходовую часть и подошёл к начальнику станции.
— Телефон у вас работает, товарищ?
— Как же! Все на полном ходу! Связь восстановлена! — ответил старик. — А только здороваться со знакомыми надо!
Платайс пригляделся, узнал Тимофея Егоровича, удивлённо сказал:
— Простите, товарищ начальник станции! Я вас раньше в такой форме не встречал!
— То раньше! А ну-ка, оглянись! Раньше ты это видел?
Над фабричной трубой развевался красный флаг.
— Успели? — воскликнул Платайс.
— Мы все успеем! — гордо ответил старик. — А телефон там. — Тимофей Егорович указал на дверь с надписью «Начальник станции». — Только ручку мне не сломай!..
Кондрат Васильевич сидел в кабинете полковника и с негодованием перекатывал по столу отточенный ещё адъютантом карандаш. Николай тоже сердито смотрел на сестру.
— Проворонила таких ребят!
Кондрат Васильевич отшвырнул карандаш.
— Раненые же! — оправдывалась Катя.
— За раненых спасибо! А люк надо было завалить тяжестью, голова садовая!.. Где их теперь найдёшь?.. Звать-то хоть узнала как?
— А у них прозвища! Только младшего по имени называли: не то Минька, не то Мишка…
Зазвонил телефон.
— Да! — бросил в трубку Кондрат Васильевич. — Да, ревком!.. Ну, слушаю!
Говорил Платайс.
— Помните, Кондрат Васильевич, я про беспризорников у вас спрашивал?
— Помню!.. Разберёмся малость — и о них побеспокоимся, товарищ Платайс! — ответил Кругов.
— Это очень хорошо!подхватил Платайс.О них надо позаботиться! А я вас прошу, Кондрат Васильевич…
Трубка замолчала.
— Проси! Проси, не бойся! — крикнул Крутов.
— Сын у меня пропал! — тихо сказал Платайс. — Вам, конечно, некогда… Я понимаю… А все же посмотрите среди беспризорников…
— Звать как?.. Как его звать? — спросил Кондрат Васильевич.
— Мика, — послышалось в трубке.
— Как, как? — переспросил Крутов, скосив на Катю сердитые глаза.
На станции проревел бронепоезд. Здесь, в особняке, его гудок не оглушал. А в комнате, откуда разговаривал Платайс, могучая паровозная глотка заставила дребезжать стекла. Бронепоезд настойчиво звал командира. Платайс повесил телефонную трубку и вышел на платформу.
А с другой стороны по путям к бронепоезду пробирались трое беспризорников.
— Вот увидите, возьмут в разведчики! — горячо шептал Трясогузка.
— Только бы со станции удрать!
Вдоль бронепоезда шёл рабочий. Ребята спрятались за кучу шлака. На каждом вагоне рабочий писал мелом: «Да здравствует власть Советов». Он сделал три таких надписи, бросил мел и вернулся на платформу.
— За мной! — шепнул Трясогузка.
Мальчишки подбежали к последнему вагону. Мика подхватил кусок мела. Трясогузка упёрся руками в броню.
— Полезайте!
Цыган вскочил ему на плечи и, цепляясь за большие заклёпки, влез на крышу.
Мика тоже забрался на командира, но что-то замешкался.
— Скорей! — приказал Трясогузка.
— Сейчас! — ответил Мика, дорисовывая восклицательный знак после слова «Советов».
На крыше они улеглись рядом и замерли.
Платформа опустела.
К Тимофею Егоровичу подошёл Платайс, пожал ему руку и побежал к паровозу.
Мика вздрогнул и приподнялся на руках. Трясогузка хлопнул его по затылку, прижал к крыше.
— Па-па! — протяжно крикнул Мика.
Платайс остановился, изумлённо повертел головой.
Мика крикнул ещё раз, но бронепоезд тронулся.
Платайс вскочил в дверь и с тревогой окинул взглядом платформу, привокзальные постройки.
— Показалось! — прошептал он.
Но крик слышал и Тимофей Егорович. Он не мог понять, откуда раздался голос мальчишки, пока не увидел на крыше заднего вагона трех беспризорников.
— Стой! Держи! Слазьте! — завопил начальник станции и, сердито размахивая руками, побежал по платформе за уходящим бронепоездом.
Платайс заметил старика, который указывал на крышу заднего вагона. «Что там такое?» — подумал Платайс.
А Тимофей Егорович добежал до конца платформы и остановился. Платайс влез на крышу бронепоезда. До старика долетело:
— Мика! Сынок!
Платайс, как мальчишка, перепрыгивал с вагона на вагон.
