поступит каждый, то все разумные сольются в экстазе в одно сверхсущество, для которого и был создан Мир...
Она все говорила и говорила, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. В чем-то, конечно, наверное, она была права. Но вот Ринель, например, говорит по-другому, и то, что думает, а эта...
Я потряс головой, вытрясая из ушей сладкое журчание.
– Спецподразделение «Гранит» торопится на профилактику!
Она аж покраснела от такой наглости.
– Несчастный, вульгарный смертный, возьми свой талончик. Пятый корпус, второй этаж, двести двадцать третий кабинет. Но боюсь, что тебе уже ничего не поможет, ты слишком испорчен. Тьма уже поселилась в твоем сердце...
Я схватил эту маленькую бумажку и кинулся к выходу.
– Ну как? – нетерпеливо спросил Капитан, сидящий на газончике и издали в самом деле похожий на могильную плиту. Ни слова не говоря я подал ему бумажку.
– Что, достала?
– Ну-у...
– И так каждый раз: «Бросай оружие и сливайся в экстазе». А у меня через три часа зачистка эльфов. Ладно, пошли. Группа, подъем! – скомандовал он остальным.
Целитель оказался – вот уж не ожидал! – древесным духом изрядно преклонных лет. Окинув девятку троллей и меня подслеповатым взглядом и выслушав рокотание Капитана «активная красная... атаки сто восемьдесят шестого уровня... плюс рикошеты...», отошел к столу и выдал каждому стакан воды вместе с горстью пилюлей, корешков, катышков, сушеных листьев. Мне он почему-то выдал аж три горсти подобной трухи и, подумав, налил еще один стакан воды. И мы все это съели у него на глазах.
– Хорошо, что сейчас без уколов и притираний, – справившись с отрыжкой, сказал мой сосед справа.
А старый пенек внимательно смотрел, как мы это жуем, хотя мне приходилось изрядно паршиво. Все эти снадобья вроде и неживые, а так и норовили выбраться наружу.
– Ну вот и все, ребятки, теперь все в порядке будет... Только что ж вы своего младшенького довели? Оно, конечно, не у мамы, но о младших все равно заботиться надо. Я ему еще кой-чего в снадобье добавил, так что его еще недельки две на операции не брать и кормить от пуза, а то так и останется мягеньким недоростком...
Тролли стояли и молча смотрели на меня, и взгляды у них тоже были нелегкими... А Капитан, справившись с шоком, начал ругаться, поминая старому сучку все пестики-тычинки его предков до двенадцатого колена.
– Он хуман, понимаешь ты это, козлиный корм? Хуман, а не тролль...
– Так тут... вот... написано... спецподразделение «Гранит»... а это ж тролли...
– Все беды от грамотности, с-собачий кустик! А ты глазами посмотреть или дух пощупать?
– Так... написано ж... я думал, он просто маленький у вас, сын полка...
И тут наконец не удержались, заржали все остальные. А мне и было б смешно – вон, за тролля приняли, – но в желудке явно было что-то не то, и вообще...
– Слушай, травка вонючая, нейтрализуй ему все обратно, сейчас, немедленно, понял?
От крика и хохота дребезжали окна и чуть подрагивали стены.
– Да я... сейчас, сейчас... Только на пол меня поставьте...
Капитан, наконец, опустил целителя на пол и обернулся ко мне.
– Грул, возьми Ше и выверни из него в сортире то, что еще в желудке!
Тот сразу перестал ржать и, схватив меня под мышку, рванул в обозначенном направлении. И с поставленной задачей справился одним легким ударом одного пальца. Но легче мне не стало, казалось, сердце стучит, как дварфовский молот, кровь кипит и застилает розовым глаза. А в низу живота кое-что слишком сильно оттопыривало штаны... Но еще через две минуты я глотал новую порцию зелий, которые должны были не дать мне превратиться в тролля... Эти древесные духи жизни, что им разница между человеком и троллем?
– Ну вот и все, молодой человек. Недельку-другую, конечно, будет не совсем комфортно, но зато потом болеть не будете, а повышенную возбудимость попозже уберем.
Кольцо Власти мерцало на пальце в такт ударам сердца, когда меня вытащили наружу.
– Ну ладно, сын полка, нам сейчас пора – операция все-таки. А вот вечерком мы тебя найдем и все это хорошенько обмоем, ты ж почти наш теперь.
– А как найдете?
– Да чтоб тролль тролля не нашел, такому не бывать. – Я понял, что он отчего-то не хочет говорить, и не стал настаивать.
– Может, тебя подбросить куда?
Надо было спросить про портретную мастерскую, но я вдруг вспомнил орчанку Зуфу и решил:
– До Департамента Ценных Кадров.
– Поехали, это практически по дороге.
Почти сам и почти легко я выпрыгнул из фургона (так по крайней мере казалось снаружи) как раз напротив мрачного многоэтажного куба-здания с окнами бойницами, которые еще недавно так потешались надо мной. Но теперь-то я был уже не провинциальным соискателем работы, а полноправным горожанином, чиновником высокого ранга в серо-серебряной форме... А что имуществом не оброс, так зато в люксе трехкомнатном живу, тролли вон на из-за-гранных машинах подвозят. Вполне себе ничего. Могу девушку погулять пригласить. Тем более что аванс получил немаленький. Я поймал себя на том, что нервно переминаюсь с ноги на ногу возле двери, достал платок уставного серого цвета, вытер вспотевшие ладони.
А куда я ее приглашать-то хотел, идиот? У нас-то все просто: вечером пятачок у колодца – самое оживленное место, молодежь разнорасовая там и собиралась. И дальше – кто пиво пить, кто представление смотреть, кто – потанцевать. А кто и за город – ну, это совсем разврат. А чтобы по центральному проспекту гулять и витрины с новинками разглядывать – так я никогда к той золотой молодежи не принадлежал.
– Извините. – В дверь, осторожно подвинув меня, протиснулся прямо-таки квадратный гнум, и я понял, что все еще продолжаю топтаться перед входом. Нет, с этой позорной нерешительностью нужно было что-то делать. Вот сейчас пойду и спрошу у нее: «Простите, куда в этом городе молодой специалист может пригласить очень порядочную девушку?» А что? Вот это идея. Не в свою же гостиницу ее приглашать, еще подумает, что я ее непорядочной или еще какой считаю...
Тут дверь резко распахнулась, чуть не припечатав меня к стене.
– Извини, парень, да! – Зуфа скользнула по мне невидящим взглядом, и я вдруг понял, что она очень расстроена. Так расстроена, что на окружающее просто внимания не обращает.
– Зуфа, здравствуй!
Она резко остановилась и посмотрела на меня еще раз. Совсем так, как когда-то хотел на нее посмотреть я.
– Не узнала? – Я уже был почти готов убежать – мне не везет.
– Ой, парень, так это ты? – Ее глаза потеплели.
– Торопишься куда?
– Да нет. Достал один тут... Из наших, дикий совсем, думает, тут его деревня, так и все можно. – Ее глаза опять гневно вспыхнули. – А ты-то тут зачем? Увольняться надумал или перевода просить?
– Да нет, я так... – Выхода не было, она явно собиралась уходить, и я решил с головой нырять в прорубь. – Ты же говорила, что здесь уже полгода?
– Ну? – Зуфа улыбнулась.
– Ну вот я и подумал, что... ну, может быть, если я зайду, ты не откажешься мне рассказать, как здесь и что... – Мне казалось, что даже кончики ушей у меня сейчас вспыхнут, так неловко все это было. – Пришел, а ты уходишь...
– А меня пораньше сегодня отпустили, за воскресную отработку... Ну помнишь, когда мы в трамвае встретились, так я хоть выспаться хотела. – Она словно бы машинально поправила волосы. – А через неделю отпуск – пугали-пугали, но дали все-таки. – И она уж совсем весело тряхнула своей роскошной
