покачиваясь, озаренный красноватым, сладострастным светом ночника. Нет, конечно, Никита свое хозяйство знал хорошо, и вид этой части своего собственного тела ему был хорошо знаком, но все же в этот момент ему показалось, что происходит что-то нереальное, необычное, фантастическое.
— Птенчик наш вылупился… — прошептала она игриво, а затем немного отползла назад, нагнулась, обрушив вниз свои мягкие золотистые волосы, высунула язычок и плавно лизнула головку. Потом, придерживая член пальчиками, обнажила свои ровные, беленькие зубки и, обдав головку неровным, горячим и влажным дыханием, осторожно погрузила в рот… Зубки не укусили, а лишь чуточку пощекотали, язык и небо погладили, губки причмокнули…
— Это я с ним здоровалась… — выпустив орган на волю и погладив его по головке ладошкой, сообщила Света. — Ну а теперь ему пора поработать. Начнем со спецодежды…
Она выдернула из кармана джинсов яркую упаковочку, проворно распечатала ее и вынула полупрозрачный, маслянисто блестящий презерватив.
— Вот! Теперь ты у нас совсем красивенький… — порадовалась Света. — А теперь — самое главное…
И она легким движением распахнула «молнию» своих брючек. В прорехе Никита увидел темную ткань трусиков и Даже успел удивиться: ведь их-то, по его разумению, уж точно надо снимать…
Однако Света уже быстро скользнула вперед, встала на колени, расставив их по обе стороны от Никитиных бедер после чего, взявшись за пенис двумя большими и двумя указательными пальчиками, направила головку в прореху…
Никита, у которого в этот момент восторженно заколотилось сердце, ощутил легкий металлический холодок от зубчиков «молнии», затем головку пощекотала невесомо-нежная ткань трусиков (в них была щелочка устроена, вот и весь секрет!), а потом легонько укололи волосики, прикрывавшие еще одну, очень важную щелочку, но уже не в ткани, а в самом Светином теле… Именно туда и вставили умелые пальчики необученную Никитину штуковину, а потом Света мягко присела, и головка проскользнула куда-то глубоко- глубоко, в мокрую, горячую и слизистую глубину этого «самого главного»…
— У-ух! — выдохнула Света, стискивая Никиту ляжками, затянутыми в так и не снятые брючки. — Он там так греет, такой приятный и большой-пребольшой… Тебе хорошо, Никитушка?
Никита переживал ощущение восторга и легкого страха — вдруг сейчас окажется, что это был сон и ничего больше… Но нет, не сон это был. Та самая Света-Булочка, к которой он прошлым утром ехал почти как на Страшный суд, действительно стала его первой женщиной, и сейчас они были одним целым…
— Вот видишь, — озорно хихикнула Света, — мы ничего не сняли, а уже совсем вместе! Правда, здорово?!
— Да, — произнес Никита. — А почему тебе так хотелось?
— Потому что так интереснее… — Света прилегла Никите на грудь, обнимая его ножками. — Потому что у нас еще вся ночь впереди. И поэтому сначала мы будем трахаться одетыми, а потом будем постепенно друг другу открываться.
Они обнялись крепче, чтоб случайно не разъединиться, перевернулись, и теперь Никита лежал на Светке.
— Ну, вгони его поглубже! А-ай! — восторженно завопила она, когда Никита принялся за дело, довольно быстро освоив нехитрую технику этого упражнения.
Светкины вопли его немного смущали.
— Не ори ты так! — прошипел он. — Весь хлебозавод услышит!
— Не услышит! А! А-а! А-у-у! А-и-я! Хочу и буду орать! А тут в подвале никто не услышит. Уа-а! Уа-ау! Я — кошка! Ко-о-ошка!
— А Люська? Она же где-то тут сидит?
— Да плевать я на нее хотела! Плевать! Плевать! Плевать!…
ПРОЯСНЕНИЕ СТАТУСА
Люська действительно находилась в том самом номере, дверь которого была напротив Никитиного. Дождавшись семи часов вечера, она получила ужин через лифт, а потом решила вздремнуть. Заснула она примерно в полвосьмого, а потому проспала и приход Светки, и их довольно громкий разговор с Никитой.
А проснулась она даже не от Светкиных стонов, а от глухих ритмических ударов, которые слышались из номера напротив. Поскольку сон с Люськи сошел не сразу, она вначале разозлилась: дескать, вздумалось же тут какому-то козлу ремонтом заниматься. Потом прислушалась, разобралась в звуках, определила, что разговаривают и трахаются Никита со Светкой…
Никаких особых чувств у нее не вызвало — только злость и раздражение. Как этот москвич снюхался с чертовой Булкой, ее не волновало, какие от этого могут быть последствия — тоже.
Люська закрылась с головой одеялом, но все равно продолжала слышать. К тому же под одеялом было трудно дышать… Вновь скинула одеяло с головы. Да когда ж они кончат, блин?! А эти бухи в перегородку и кроватные скрипы сопровождавшиеся бесстыжими Светкиными охами и ахами, все продолжались и продолжались…
Как ни пыталась Люська заставить себя заснуть и ничего не слушать, выходило у нее это очень плохо. То на живот переворачивалась, то на спину, то на левый бок, то на правый — все не могла успокоиться. А тут еще проскользнула несвоевременно-дурацкая мысль, что если б она дала вчера этому гаду Юрику хотя бы и после того, как он повалил ее на капот и трусы содрал, то, может быть, и не вляпалась во все это дело. Убыло бы с нее, что ли? Все равно ведь и Балясин был ей не муж, и она ему фиг знает кто, секретутка всего лишь. Ведь не ушел он от Альбины, от своих детей — не ушел. А теперь он и вовсе никто — труп. И уже никогда и ничего для нее не сделает — в том числе и в области секса. А эта сфера жизни для Люськи все-таки стояла на первом плане. Дай Бог, конечно, от этой Булки вырваться. Про нее Люська много чего слыхивала. Насчет того, какая она бандитка, в бабьих кругах, конечно, не говорили, но насчет того, что она в сексе никаких тормозов не имеет, — все утверждали. Мол, половина всех чинов в области с ней бывали, потому и сумела она такую богатую фирму раскрутить. И больше того, у нее на всех досье заведено, где и ее снимочки с ними есть.
Дескать, посади меня, попробуй, мигом полетишь с работы, а то и сам в тюрьму сядешь, за коррупцию… Поэтому ей задешево удавалось многое из того, чего Балясин мог только за большие деньги добиться.
Но тут-то какой расчет? На фига ей этот пацан сдался?
От всех этих размышлений вкупе с доносившимися из-за двери звуками у Люськи ее собственный организм расшалился, страдания по Балясину и возмущение по поводу развратного поведения Булочки как-то смешались, перетолклись и превратились в некое единое, но уже не нравственное, а скорее физическое мучение — мужика захотелось. Уже не Вальтика, а просто вообще, абстрактного.
А в номере напротив все еще продолжалось, но уже подходило к долгожданному финалу. Никитина неопытность в вопросах секса сыграла, как ни странно, весьма положительную роль для Светки. Люська точно определила по визгам, сколько раз у той «случилось». А вот сам Никита никак не мог «ухватиться». Пару раз ему вообще начинало казаться, что у него ничего не получится. Героическими усилиями он вновь сосредоточивался и шел на штурм. И вот, уже почти через полчаса после того, как начали, он понял, что доведет дело до победного финиша.
Скрипы кровати и удары по стене, как и Светкины вопли, участились, огонек наслаждения добежал до запала, Никита испустил какой-то нечеловеческий рык и распластался поверх партнерши, уткнувшись носом в ее душистые волосы. Потом стал устало целовать ее в глаза, уши, губы…
— Умница! — прошептала Светка. — Я знала, ты сильный парень, у тебя все получится.
— А тебе хорошо? — поинтересовался Никита.
— Вот так! — Булочка подняла вверх большой палец. — Теперь осторожненько вылезай…
Света слезла с кровати — Никита только сейчас заметил, что они даже обуви не снимали, валяясь поверх покрывала! — и ушла в ванную. Никита вяло разделся под плеск воды, доносившейся из ванной,
