бутафорский, как в театре во время новогоднего спектакля для детишек, что сугробы сделаны из простыней и на лапах елок лежит не снег, а вата. Потом и вовсе контуры искусственных елок исчезли, а простыни заняли все обозримое пространство. Оказалось, что Валерия и ее жертвы находятся на какой-то необъятно-просторной постели. Сразу после этого Лииса одним движением распахнула пальто, сбросила его куда-то за спину, и разом обнаружилось, что она совсем голая, причем пальто и шапка просто испарились. То же самое произошло с Андреем, причем у него неведомо откуда взялся примерно такой же прибор, как у Большого Мужика, хотя Валерия прекрасно знала, каким Андрюха располагал в натуре. Затем Валерия увидела и себя совершенно нагой, ощутила какое-то необычное влечение к этой паре и повалилась вместе с ними на простыни суперкровати. Горячие ладони Андрея жадно заскользили по ее груди, а Лииса, улегшись лицом на бедра Валерии — наяву такого нипочем быть не могло! — взялась орудовать языком… Возбуждение с кошмарной скоростью нарастало, Лера ощущала жар и озноб во всем теле. Вместе с тем на каком-то уровне подсознания она прекрасно понимала, что все это — не более чем сон, что рано или поздно он кончится.
И вот наконец наступил тот момент, когда Лииса куда-то исчезла, а над Валерией нависло лицо Андрея и большое горячее нежно и глубоко вонзилось ей промеж ног…
Как уже говорилось, после эротических снов с участием Большого Мужика Валерия либо испытывала большие удачи, либо обломы соответствующих масштабов. В этой закономерности был один существенный нюанс. Как правило, удачи приходили после тех снов, в которых Мужик доводил Леру до кондиции. Если же Валерия просыпалась сразу после того, как Мужик засаживал ей свою хреновину, однозначно случался крупный облом. Правда, были и промежуточные случаи, когда во сне Мужик довольно долго трахал Леру и ей при этом было очень сладко, но вместо «самого главного» наступало пробуждение. Тогда вероятность облома и удачи была примерно одинакова.
Валерия даже во сне помнила об этой закономерности и очень не хотела проснуться раньше времени. Там, во сне, она жадно обняла Андрюху руками и ногами, словно бы от этого зависело, сумеет ли он закончить дело до того, как Лера проснется.
Закончил Андрей или нет, Валерия так и не поняла, но вот сама она все-таки занялась и вспыхнула. Ощущение было настолько сильным и острым, что Лера аж застонала в голос и… проснулась.
Впрочем, вначале она даже не поняла, что сон кончился. Она даже не уловила, что открыла глаза. Потому что там, во сне, все происходило при ярком свете, а тут, в яви, ее окружала непроглядная темень. Зрение никак не могло ей помочь, а слух, обоняние, вкус и осязание давали ее полупробудившемуся мозгу довольно противоречивую информацию. Точнее, информация была достаточно объективная, просто Лера одному изначально верила, а другому — нет.
С одной стороны, уши ее слышали, как мерно посапывает где-то рядышком спящая Лена, ноздри обоняли запах овчины, под которую Лера залезала, когда укладывалась спать, а во рту был привкус от земляничного варенья, которое она ела перед сном. Все это говорило: ты уже проснулась, сон кончился и Андрюха с Лиисой удалились в свой потусторонний мир, если, конечно, весь этот мир не существовал исключительно внутри мозга Валерии Михайловны.
С другой стороны, под потными лопатками Леры отчетливо осязались чьи-то горячие ладони, соски и груди время от времени кто-то целовал и полизывал языком, к животу липко прижималась чья-то кожа, а между ног усердно трудился некий инструмент, который хоть и не имел такого калибра, как у Большого Мужика, но был вполне пригоден для выполнения своей основной задачи. Все это наводило на мысль, что сон не кончился, а перешел в какую-то новую фазу. Кроме того, Валерия по-прежнему, как и во сне, ощущала себя совершенно голой, но точно помнила, что ложилась спать в водолазке, бюстгальтере, тренировочных, колготах, трусиках и шерстяных носках. Сейчас ни клочка от всей этой одежды на теле не было. Неужели она не проснулась, когда ее раздевали? Быть такого не может! Значит, все это происходит во сне…
К тому же госпожа Корнеева все еще не выплыла из той сладкой пучины, куда она погрузилась во сне. То есть ее тело жаждало повтора. А та штуковина, что ласково толкалась у нее внутри, обещала, что этот повтор весьма возможен. И она гораздо больше жаждала добиться нового сладкого ожога, чем докопаться до истины: во сне ее трахают или наяву?
То, что это был не абстрактный Большой Мужик или конкретный, хотя и виртуальный Андрюха, она догадалась по весу. Явно тут было что-то полегче и к тому же без растительности на груди и животе. Но калибр того, чем располагал партнер, ее вполне устраивал. А откуда ему наяву взяться, калибру этому?
В общем, Валерия отбросила этот вопрос как несущественный и стала наслаждаться тем, что с ней творилось. Приятное напряжение быстро нарастало, руки невидимого партнера переползли Лере на груди, ухватились за них четырьмя пальцами и стали нежно тискать и легонько подергивать в одном ритме с качаниями. А большие пальцы осторожно стали почесывать сосочки — опять же, в полной гармонии с остальными движениями… Восторг!
Новый всплеск был куда сильнее первого, Лера, хрипло застонав, жадно стиснула в объятиях своего благодетеля, а потом бессильно раскинулась и в состоянии общей расслабухи принялась дожидаться мужицкого финиша. Этот финиш не заставил себя долго ждать, и только тут, когда партнер безжизненно распростерся поверх нее, Валерия наконец-то поняла, что никакой это не сон. И вообще все пришло в систему…
— Митька! — прошипела она скорее с удивлением, чем со злостью. — Это ты?!
— Ага, — сознался секс-вундеркинд, нежно поглаживая тете вспотевшие сисечки. — А вы меня убьете за это?
— Нет… — пробормотала Валерия, поглаживая его по взмокшей головенке. — Сколько тебе лет?
— Тринадцать, — вздохнул парниша, — а что, маленький для вас, да?
— Смотря что иметь в виду… — пококетничала Валерия, явно рассчитывая, что пацаненок ответит известным приколом: «Что имею, то и введу…» Но он, как видно, этого прикола просто не знал.
— Но вам понравилось или нет? — спросил Митя, припадая губками к левому сосочку.
— Понравилось, — прошептала Валерия, которая отнюдь не торопилась спихивать с себя этого свеженького, чистенького — в смысле хорошо помытого! — и гладенького поросеночка, вполне годившегося ей в сыновья. Во всяком случае, если б она не сделала аборт, а родила в пятнадцать лет, то могла бы сейчас восемнадцатилетнего сынулю иметь… Но в общем-то хорошо, что она тогда облегчилась. Зато теперь можно не бояться, что залетишь от малолетки, который все никак пиписку не выдернет.
— Правда, понравилось? — настырно переспросил Митя.
— А ты что, не понял, ведь я два раза кончила? — усмехнулась Валерия. — Или ты еще не видал, как это бывает? По-моему, я ведь у тебя не первая!
— Не-а, — с легким смущением подтвердил Митя, — и даже не вторая…
— Ни фига себе! — Лера ласково шлепнула способного младенца по попке. — И когда же ты все это начал, работничек?
— В том году еще, — доверительно сказал малец. — Только вы не спрашивайте кто да что, ладно? А то можете лишнее узнать случайно. И вам, и мне плохо будет…
— Скажи, пожалуйста! — с иронией покачала головой Лера. — Ты не крутой, случайно?
— Если вырасту — обязательно буду, — хмыкнул Митя.
— Слушай, как же ты меня, не разбудив, раздеть сумел? — искренне удивляясь, спросила Валерия. — Честное слово — никому не скажу!
— Я и сам не пойму, — ответил Митя и опять покрутил языком по сосочку. — Просто вы во сне ворочаться начали и стонать. Ну и меня, наверно, случайно толкнули. Я проснулся и сразу понял, что вам что-то такое снится… В общем, мне захотелось здорово. Ну, я и подумал, что можно. Думаю, если вы проснетесь, дадите по морде — ничего особо страшного не будет. Сначала сверху все снял — ничего, потом снизу — тоже не проснулись… Даже когда колготки стягивал. Наверно, если б я вашу повязку на больной ноге потревожил, вы бы проснулись. Но я же не потревожил…
— А ты мне вчера в чай ничего не капал?
— Ничего, — ответил Митя без малейшей заминки. — Только варенье.
— Соседка наша не просыпалась? — с опаской посмотрев в сторону спящей Лены,
