Юлька слушала его, а из глаз у нее ручьями текли слезы.
– Бабушка, ты только подумай! Они заставляют ее носить лохмотья и делать метелки на продажу!
– Ну, это, Юленька, еще не самое страшное, это даже хороший знак: раз они ее держат в черном теле, значит, Аннушка не поддается их влиянию. Так ты знаешь, где находится школа Келпи, Андрюша?
– Нет, не знаю, – вздохнул Андрюша. – Про это мне Золушка ничего не сказала, даже проводить ее не разрешила. Я уплыл по реке, а она ушла по дороге… Потом я еще два раза ездил на дачу специально, чтобы ее встретить, но она к старой иве больше не приходила. Я даже ей записку на фанерке написал со своим телефоном и повесил на иву, но она не позвонила.
– Я думаю, надо сделать так, – объявила бабушка. – Андрюша покажет нам место, где он встретился с Аннушкой, и мы с Юлькой обыщем окрестности, порасспрашиваем жителей. Не под землей же эта школа, в самом-то деле! Завтра же едем туда. Отец Василий, отпустите с нами Андрюшу?
– Я и сам поеду с вами, – сказал отец Василий. – Андрея, конечно, возьмем с собой и начнем искать с того места, где он встретил Золушку.
Андрюша подумал и сказал:
– Знаешь, пап, а можно сделать по-другому.
– Это как же?
– А вот как. Юлианна сказала мне, что на Хэллоуин вся их школа отправится в городок на нашем берегу реки. Она говорила, что мы можем с ней в этот день увидеться. Мы даже назначили время и место встречи: ровно в пять возле ратуши, под часами.
– Андрюша! – воскликнула Юлька, бросилась к мальчику и расцеловала его в обе щеки.
Андрюша нахмурился, потом вытер левую щеку о левое плечо, а правую – о правое, и сказал:
– Сегодня двадцать седьмое, а Хэллоуин будет тридцать первого, так что ждать совсем недолго. Тридцать первого поедем в город и будем ждать Юлианну возле ратуши.
– Очень разумный план. Вот так мы и поступим, – сказал отец Василий. – Обычно мы в этот день с утра служим в церкви панихиду по убиенному брату Иосифу, Хранителю Иверской мироточивой иконы[19]: он ведь был замучен и убит именно в Хэллоуин. А потом уж мы стараемся из дома не выходить.
– Отец Василий очень дружил с братом Иосифом, – пояснила матушка Елена.
– Да, так оно и было, – вздохнул отец Василий. – Святой был человек! Но на этот раз мы сделаем исключение: через три дня мы с утра отправимся все вместе к нам на дачу, а оттуда поедем в соседний городок. И мы не уедем оттуда, пока не разыщем вашу внучку, дорогая Анастасия Николаевна!
– Спасибо, – сказала бабушка. – Как хорошо, что мы встретились, отец Василий!
– Да, и это, конечно, не просто так случилось, что ваш петербургский друг Юрий Сажин через Интернет вышел на моего старого друга отца Трофима, а до этого мой Андрей будто бы случайно познакомился на берегу с Аннушкой. Таких случайностей не бывает: нам явно помогают Ангелы, а им это поручено самим Господом. Но нам еще наверняка предстоит борьба за вашу Аннушку, келпинские ведьмы не захотят ее так просто из рук выпустить. Дорогие мои, помните, против какой силы мы выходим сражаться! Мы должны как следует вооружиться. Я предлагаю всем нам объявить на ближайшие дни строгий пост и усилить свои молитвы, а я буду в это оставшееся время каждодневно служить литургию. Благословляю всех прямо сегодня исповедаться и до поездки каждый день причащаться. И будем молиться мученику брату Иосифу, чтобы он помог нам в Хэллоуин отбить от бесов отроковицу Анну.
И Юлька, и вся семья отца Василия – три старшие девочки, матушка и Андрюша, все согласились поститься ради спасения Аннушки. А бабушка… Что ж, откроем бабушкин секрет: она решила все эти дни не есть вообще ничего, кроме одной просфоры в день, и ничего не пить, кроме теплоты после причастия да трех глотков святой воды на ночь. И можете не сомневаться, бабушка этот строжайший пост выдержала!
А что в это время происходило в Келпи? В Келпи готовились к Хэллоуину, готовились теоретически и практически. Преподаватель истории магии Финегас прочел целую лекцию, посвященную приближающемуся празднику.
–Хэллоуин – один из древнейших праздников магов и неоргаников, – рассказывал он первокурсницам. – Его настоящее название – Самхэйн. В эту ночь древние кельты прославляли языческого бога Самхаина, Повелителя Смерти. В канун Самхэйна друиды приказывали всем жителям загасить очаги в жилищах и не зажигать ни светильников, ни костров. Быдлики сидели по домам в темноте, закрыв все двери и окна, и дрожали от страха. Вечером тридцать первого октября друиды зажигали огромный костер и на нем приносили жертвы богу Самхаину. Когда костер догорал, угли от него жители разносили по домам и снова зажигали очаги и светильники. Этот огонь следовало Хранить весь год, до нового Самхэйна, и все, что люди готовили на том огне, – все посвящалось, таким образом, Повелителю Смерти.
– А какие жертвы приносили друиды, господин Финегас? – спросила Филида.
– Обыкновенные, человеческие. Люди охотно жертвовали божеству Смерти своих детей, часто самых любимых; за это Повелитель Смерти даровал роду удачу, а главе рода – долгожитие. Потом народ испортился, и в жертву стали приносить сначала рабов, а позднее животных.
– А теперь приносят жертвы Самхаину?
– Все, что люди кидают в самхэйнские костры, или, если хотите, в хэллоуинские, на магическом уровне является жертвой Повелителю Смерти. Правда, теперь ему чаще всего приносят в жертву ненужные вещи: старую мебель, журналы и газеты, да еще поджаривают на угольях сосиски. Теперь редко где празднуют Самхэйн по-настоящему, и в этом смысле наш городок счастливое исключение: в Ирландии только у нас главный костер зажигает настоящий друид, и только у нас… Что ты хочешь спросить, Милли?
– Ой, господин Финегас, я уже давно хотела узнать, откуда взялся обычай вырезать смешные рожицы на тыквах и зажигать внутри свечу?
– Этот обычай пошел от кузнеца по имени Джек. Этот самый Джек был таким грешником, что даже ад не захотел его принять, и ему было назначено скитаться по земле до самого Страшного суда. Люди не пускали его на порог, и несчастный, всеми отвергнутый и озлобившийся Джек бродил по земле, освещая себе путь тыквой с горящим угольком внутри, а люди, завидя его, закрывали двери своих домов и не пускали его на порог. Если же ему удавалось обманом проникнуть к кому-нибудь в дом, то на другой день соседи находили всех его обитателей мертвыми.
– А кузнец Джек и сейчас бродит по земле?
– Надо полагать, поскольку Страшного суда пока что не было. Так что, мышки, будьте внимательны, когда кто-нибудь подходит к вам с горящей тыквой в руках!
– Ой, как здорово! Ой, как страшно! – визжали первокурсницы.
– А тыквы-фонари ставят на окна, чтобы показать: вечный Джек у нас уже побывал, всех погубил и ушел, оставив фонарь, – чтобы он не забрел во второй раз.
– Bay! – радостно ужаснулась Милли. – Господин Финегас, а вы пойдете с нами на Хэллоуин в город?
– Да, пойду. Вообще-то я избегал самхэйнских костров с той поры, как в жертву Богу Смерти стали приносить животных, но в последнее время кое-что изменилось к лучшему.
– Вы так любите животных, господин Финегас?
– Животных я люблю. Но перестал ходить на Хэллоуин не из жалости к ним, а потому, что считаю животные жертвоприношения неправильными. Дело в том, что приносящие жертвы друиды впитывают энергетику сжигаемых. А зачем, скажите на милость, мне сдалась энергетика сельскохозяйственных животных – козлом прыгать и бараном упираться? А уж теперь, когда на кострах сжигают всякий мусор, возле них порядочному друиду и вовсе делать нечего. Конечно, когда горят связки старых писем, их дымком можно полакомиться: я, мышки-малышки, имею в виду ту легкую и приятную энергетику любви и дружбы, которой в старину люди обменивались в письмах. Но вы этого не поймете, теперь таких писем не пишут, а с любимыми и друзьями болтают по телефону. На кострах теперь сжигают пачки старых журналов и прошлогодние телефонные книги – ну какая от них может быть энергия? Так, психомусор суеты человеческой. А в прежние далекие времена люди даже не всякую древесину использовали для костров
