пуха, как у нее.
...Километрах в трехстах к востоку от Оренбурга находятся Губерлинские горы — там-то в основном и обитают ценные пуховые козы.
Интересно, что горы эти не возвышаются над степной равниной, а лежат ниже ее. Мы не увидели их, даже приблизившись вплотную. Дорога спокойно бежала по ровной, как аэродром, приуральской степи. Но вот степь стала волноваться, зачастили навстречу холмики, балки... Вдруг сердце холодком окатило, будто оказались мы в самолете, который резко пошел на посадку. Наш «газик» словно спикировал с высоты на дно огромной чаши, изрезанной ущельями, логами, гребнями гор, петлистыми ниточками ручьев.
Диковатая природа: синевато-перламутровые скалы в легких поясках тумана, увалы и ущелья, поросшие разнолесьем, просторные долины с рощицами берез и ромашковыми лугами, и всюду — закрой глаза и прислушайся! — дремотный звон родниковых ключей. Прекрасные места для пастбищ!
Зимой здесь яркое солнце, ядреный морозный воздух, студеные метели... И должно быть, в защиту от лютого зимнего холода и немилосердной жары растет на козах подшерсток, пух — то самое сказочное руно, из которого вяжется оренбургский платок.
Пух оренбургской козы обладает выдающимися качествами: он эластичен, легок, нежен, у него низкая теплопроводность. По тонине и шелковистости не уступает пуху лучших пуховых пород кроликов, а по крепости и растяжимости превосходит знаменитую мериносовую шерсть.
Когда и откуда появилась в Оренбуржье эта порода? Встречи со старейшими козоводами, вязальщицами, а также архивные документы помогли прояснить многое.
Любопытны исследования Петра Ивановича Рычкова. Сколько верст наездил и находил он за сорок лет жизни на оренбургской земле! Именно здесь он, выдающийся историк и географ России, написал свои труды, отличающиеся, по словам А.С.Пушкина, «истинной ученостью и добросовестностью».
От наблюдательного взгляда Рычкова не ускользнули даже мельчайшие детали жизни оренбургской степи. Он любовно описывал всех ее обитателей, растительность, состав почв.
Рычков побывал у многих пастухов, изучил диких и домашних коз. В трудах Вольного экономического общества за 1766 год он опубликовал исследование «Опыт о козьей шерсти», в котором предлагал организовывать в крае пуховязальный промысел и высказал предположение, что пуховая коза перекочевала в Оренбуржье из Кашмира с Гималайских гор через киргизские степи.
В начале прошлого столетия к оренбургской козе проявили интерес деловые люди за рубежом. Дороговизна товаров из козьего пуха побудила их создать по примеру оренбургского промысла свою пуховязальную промышленность.
Например, в 1824 году козий пух, закупленный в оренбургском крае, направляли для переработки во Францию, где фирма «Боднер» выпускала красивые шали под названием «каша». Фирма получала баснословную прибыль. Примерно в эти же годы английская фирма «Липнер» организовала крупное предприятие по выработке пуховых платков «под Оренбург».
Заготовка и перевозка пуха за тысячи километров обходилась заморским бизнесменам дороговато. И они нашли выход: зачем возить пух -лучше привезти коз. И вот оренбургских коз стали скупать и увозить в Англию, Францию, Южную Америку, Австралию...
Особую предприимчивость в этом деле проявили французы. В архивах Французского национального общества акклиматизации имеется документ, подтверждающий, что, по поручению французских предпринимателей, за кашмирскими козами в Россию отправился известный востоковед, преподаватель турецкого языка в Париже Жубер. В 1818 году он прибыл в Одессу и разузнал, что между Оренбургом и Астраханью живут казахские племена и держат пуховых коз — подлинных потомков кашмирских. Жубер внимательно исследовал пух оренбургской козы, убедился в его замечательных свойствах и закупил 1300 коз «кашмирок», как называли тогда породу за границей.
Эту огромную отару пригнали в Крым и на корабле отправили в Марсель. Долгое плавание в душных и тесных трюмах выдержали только четыреста коз. Однако французы горячо взялись за дело. За оренбургскими козами был налажен самый заботливый уход, их холили и берегли как уникальных заповедных животных.
Но, несмотря на все старания, козы стали безнадежно терять свои пуховые качества. И в течение нескольких лет превратились в обычных. Не прижились они и в Англии, и на прекрасных пастбищах Южной Америки.
И все наконец поняли: для созревания пуха нужны не только благодатные горные луга, но и особые климатические условия. Оренбургская коза лишь в Оренбуржье обретает свойства пуховой.
Иван Уханов
Рассказ: Органные горы. Мачей Кучиньский
Эта повесть написана на документальном материале. Автор — известный спелеолог, вице- президент Всемирного общества спелеологов, исследовал многие пещеры мира. Записки о своих экспедициях он объединил в книгу «До свидания, Солнце». Предлагаемая читателям повесть входит в этот сборник.
В предрассветных сумерках мулы двигались мягко и тихо. Лишь время от времени стукнет по камню копыто, да скрипнет кожаная подпруга. Сидя на спине мула, Солецкий сонно покачивался, вслушиваясь в шелест листьев и чувствуя, как по ногам скользят ветки. На сероватом фоне неба темнели перистые кроны пальм, из мрака возникали их беловатые, словно мраморные, стволы, охватывали ездоков призрачной колоннадой и тут же тонули во тьме. Пальмовые рощи сменялись открытым пространством, где копыта мулов мягко шелестели в траве. Ехавший впереди проводник время от времени соскакивал с седла и шел, выискивая тропинку. Красным огоньком тлел конец его сигары. Тут и там, словно огромные зонты, маячили силуэты стручковых деревьев — фламбуанов. В глубине ночи неожиданно послышался глухой топот. Это убегали с дороги спугнутые приближением каравана зебу. Бежали они тяжело, раскачивая горбами и мотая огромными рогами. Но вот они скрылись где-то в кустарнике, и снова опустилась тишина. Опять стали слышны цикады и покрикивания маленькой совы туку-туку.
Небо на востоке уже наливалось стеклянной голубизной, предвестницей зари. Поднялся ветерок и принес аромат разогретой земли и растений. Над самым горизонтом повисло бледно-розовое облако...
Один из верховых хлестнул мула, и тот, цокая копытами, сравнялся с животным Солецкого.
— Доктор Риско, вы? — спросил фоторепортер.
— Я, — ответил верховой. — Хотел вас разбудить.
— Что вы, я и глаз не сомкнул.
— Проезжаем самое красивое место на Кубе, — Сьерра-де-лос-Органос, — проговорил доктор. — Органные горы.
— Горы? — удивился Солецкий. — Мы все время едем, как по столу!
— Увидите, когда взойдет солнце. Они уже всюду.
— Увидите и цвет земли, — обернулся проводник.
— Красная, как терракота, — добавил доктор.
— Мы выращиваем на ней табак, — пояснил проводник.
— Ну, вот! — заметил он что-то впереди. — Речка... Мы почти на месте.
Они въехали в глубь листвы; где-то внизу слышался тихий плеск воды. Влажные, холодные лапы листьев били ездоков по лицу, лианы цеплялись колючками за одежду и тащили назад. Вскоре копыта мулов зашлепали по мелководью. Караван пересек черный туннель с крышей из растений и взобрался на другой берег. Вьюки по бокам животных начали задевать за сухие побеги бамбука, заросли которого быстро поредели, и люди снова оказались на открытом пространстве.
С каждой минутой становилось светлее, лавины облаков на востоке зарделись красным. Над кронами деревьев обозначилась темная волнистая линия — хребты ближайшей цепи известняковых гигантов. Вскоре въехали в новую долину. Было уже достаточно светло, и стало видно плоское дно долины,
