Таким образом, искомый адрес может выглядеть так: «Ресторан „Италия“, старый отель „Континенталь“, 2 – на юг, 1 – вниз, затем 20 – к озеру». Что в переводе на русский значит: «Амиго, доезжайте до того места, где был старый отель „Континенталь“, пройдите 2 квартала на юг, 1 квартал на запад („вниз“, потому что там садится солнце), затем 20 метров на север („к озеру“)». Сами видите, как просто. Никарагуанцы почти не путаются.
Всем остальным можно посоветовать взять такси – тогда появляется небольшой шанс попасть туда, куда хочется.
Как известно, географические факторы оказывают на формирование национальных характеров народов немаловажное влияние. Никарагуа находится в крайне активной сейсмической зоне. Неподалеку от главных городов страны расположилась целая цепь вулканов – на расстоянии в 300 километров их 40, из них 6 – действующие. Добавьте к этому время от времени случающиеся наводнения и разрушительные землетрясения… А еще, как свидетельствует статистика, 60% населения не имеют проточной воды, 50% живут без электричества. И при всем при этом (а может, и вопреки всему этому) никарагуанцы сохраняют редкий оптимизм. Не очень, конечно, хочется писать о том, какие здешние жители хорошие. Обычно в это мало кто верит. Безусловно, в каждом народе есть и хорошее, и плохое… И все это верно. И тем не менее никарагуанцы – хорошие, неиспорченные, что ли. Может, оттого, что туристов здесь за год бывает не более 14 тысяч, по стране путешествует и того меньше – 3 тысячи, и иностранцы им еще не надоели, может, оттого, что никарагуанцы в основной своей массе люди бедные, а может, и оттого, что они так устали от войн, что готовы веселиться по любому поводу. Мне почему-то постоянно приходила на ум мысль, что они – крестьяне – доверчивые и подозрительные, наивные и хитрые. Конечно, наше знакомство с ними было достаточно поверхностным, но на самом деле далеко не всегда требуется много времени, чтобы почувствовать характер народа. Это как с хорошим вином. Чтобы по-настоящему оценить его вкус, перед этим надо выпить много разных вин, но если уж научился чувствовать его оттенки, бывает достаточно одного глотка. Или взгляда, или протянутой руки, или улыбки…
Текст Андрея Фатющенко | Фото Андрея Семашко
Планетарий: Мост между мирами
Мы все привыкли к тому, что прошлого не вернуть, хотя порой очень хочется. Писатели-фантасты уже более века живописуют разного рода казусы, возникающие благодаря возможности путешествовать во времени и влиять на ход истории. Причем тема эта оказалась настолько животрепещущей, что в конце прошлого века даже далекие от сказок физики всерьез занялись поиском таких решений уравнений, описывающих наш мир, которые позволяли бы создавать машины времени и в мгновение ока преодолевать любые пространства и времена.
В фантастических романах описываются целые транспортные сети, соединяющие звездные системы и исторические эпохи. Шагнул в кабинку, стилизованную, скажем, под телефонную будку, и оказался где-то в туманности Андромеды или на Земле, но – в гостях у давно вымерших тиранозавров. Персонажи подобных произведений постоянно используют нуль-транспортировки машины времени, порталы и тому подобные удобные приспособления. Впрочем, любители фантастики воспринимают такие путешествия без особого трепета – мало ли что можно вообразить, относя реализацию придуманного к неопределенному будущему или к озарениям неведомого гения. Гораздо более удивительным представляется то, что машины времени и тоннели в пространстве вполне серьезно как гипотетически возможные активно обсуждаются в статьях по теоретической физике, на страницах самых солидных научных изданий.
Разгадка кроется в том, что согласно эйнштейновской теории тяготения – общей теории относительности (ОТО) четырехмерное пространство-время, в котором мы живем, искривлено, а знакомая всем гравитация и есть проявление такого искривления.
Материя «прогибает», искривляет пространство вокруг себя, и – чем она плотнее, тем сильнее искривление. Многочисленные альтернативные теории тяготения, счет которым идет на сотни, отличаясь от ОТО в деталях, сохраняют главное – идею кривизны пространства-времени. И если пространство кривое, то почему бы ему не принять, к примеру, форму трубы, накоротко соединяющей области, разделенные сотнями тысяч световых лет, или, допустим, далекие друг от друга эпохи – ведь речь идет не просто о пространстве, а о пространстве-времени? Помните, у Стругацких (тоже, кстати, прибегавших к нуль- транспортировке): «Совершенно не вижу, почему бы благородному дону не…» – ну, скажем, не слетать в XXXII век?…
Мысли о столь сильном искривлении нашего пространства-времени возникли сразу после появления ОТО – уже в 1916 году австрийский физик Л. Фламм обсуждал возможность существования пространственной геометрии в виде некой норы, соединяющей два мира. В 1935 году А. Эйнштейн и математик Н. Розен обратили внимание на то, что простейшие решения уравнений ОТО, описывающие изолированные, нейтральные или электрически заряженные источники гравитационного поля, имеют пространственную структуру «моста», почти гладким образом соединяющего две вселенные – два одинаковых, почти плоских, пространства-времени.
Такого рода пространственные структуры позднее получили название «кротовые норы» (достаточно вольный перевод английского слова «wormhole» – «червоточина»). Эйнштейн и Розен даже рассматривали возможность применения таких «мостов» для описания элементарных частиц. В самом деле, частица в этом случае – чисто пространственное образование, поэтому нет необходимости специально моделировать источник массы или заряда, а при микроскопических размерах кротовой норы внешний, удаленный наблюдатель, находящийся в одном из пространств, видит лишь точечный источник с определенными массой и зарядом. Электрические силовые линии входят в нору с одной стороны и выходят с другой, нигде не начинаясь и не заканчиваясь. По выражению американского физика Дж. Уилера, получается «масса без массы, заряд без заряда». И в этом случае вовсе не обязательно полагать, что мост соединяет две разные вселенные – ничуть не хуже предположение, что оба «устья» кротовой норы выходят в одну и ту же вселенную, но в разных ее точках и в разные времена – что-то вроде пустотелой «ручки», пришитой к привычному практически плоскому миру. Одно устье, в которое входят силовые линии, можно видеть как отрицательный заряд (к примеру, электрон), другое, из которого они выходят, – как положительный (позитрон), массы же будут одинаковы с обеих сторон.
При всей привлекательности такой картины она (по многим причинам) не прижилась в физике элементарных частиц. «Мостам» Эйнштейна – Розена трудно приписать квантовые свойства, а без них в микромире делать нечего. При известных значениях масс и зарядов частиц (электронов или протонов) мост Эйнштейна – Розена вообще не образуется, вместо этого «электрическое» решение предсказывает так называемую «голую» сингулярность – точку, в которой кривизна пространства и электрическое поле становятся бесконечными. Понятие пространства-времени, пусть даже искривленного, в таких точках теряет смысл, поскольку решать уравнения с бесконечными слагаемыми невозможно. Сама ОТО вполне определенно заявляет, где именно она перестает работать. Вспомним сказанные выше слова: «почти гладким образом соединяющего…». Вот это «почти» и относится к основному изъяну «мостов» Эйнштейна – Розена – нарушению гладкости в самом узком месте «моста», на горловине. И нарушение это, надо сказать, весьма нетривиально: на такой горловине, с точки зрения удаленного наблюдателя, останавливается время…
По современным понятиям, то, что Эйнштейн и Розен рассматривали как горловину (то есть самое узкое место «моста»), на самом деле есть не что иное, как горизонт событий черной дыры (нейтральной или заряженной). Более того, с разных сторон «моста» частицы или лучи попадают на разные «участки» горизонта, а между, условно говоря, правой и левой частями горизонта находится особая нестатическая область, не преодолев которую нельзя пройти нору.
Для удаленного наблюдателя космический корабль, приближающийся к горизонту достаточно
