Даниар-бек поначалу доверил новому рабу сторожить двери гарема (при этом оскопления Ефремову счастливо удалось избежать), а когда он научился говорить по-узбекски, пожаловал его «дабашею, то есть капралом; дал в команду 10 человек».
На новой службе Филиппу поначалу пришлось тяжко: отказ принять ислам обернулся для него жестокой пыткой. Три дня Ефремова насильно поили соляным раствором. «Через сие мучение через день другие умирают, для того что соль у человека живот весь переест», – писал он потом. Но помереть Ефремову не давали: после пыток поили топленым овечьим салом, а когда увидели его твердость в вере, стали убеждать хотя бы дать присягу Даниар-беку, которую Филипп «по необходимости, наружно, а не внутренно, учинил». После этого он получил в командование 50 человек и стал принимать участие в военных походах. За проявленную храбрость был пожалован землей, дававшей 300 червонных в год, принял командование над сотней, то есть получил в свои 28 лет приличные по российским меркам доход и звание. Многие остались бы этим довольны, но Ефремов решил бежать и ждал лишь подходящего случая.
Такой случай представился, когда он отличился в сражении под Хивой: нагнал ранившего его неприятеля, отрубил тому руку, пленил и привез к командующему бухарским войском. За это Ефремов получил жеребца, красный кафтан и был отослан в Бухару за подкреплением. Даниар-бек наградил его землей, деньгами и приказал готовиться к возвращению в Хиву. Тут Филипп и решил бежать: за 100 золотых заказал у знакомого писаря грамоту, объявлявшую его бухарским послом в Коканд, и заверил ее печатью бека, которую тайно вынесла влюбленная в Ефремова ключница-персиянка. Когда через несколько дней Даниар-бек велел Филиппу ехать в Хиву, он вместо этого с двумя русскими отправился в Ферганскую долину.
Путь в Россию через казахские степи был тогда слишком опасен, беглецов ловили кочевники и снова продавали в рабство. Поэтому Ефремов отправился вначале на восток. Главным для него тогда было покинуть пределы Бухарского ханства прежде, чем его хватятся и начнут искать. Прибыв в город Маргилан, Филипп начал выдавать себя за купца-татарина, накупил товара и присоединился к каравану, направлявшемуся в китайские земли.
По пути в Кашгар умер первый русский спутник Ефремова, второй погиб, не выдержав трудностей перехода через тибетские перевалы, а Филипп все продолжал продвигаться на юг. В Тибете он переоделся паломником и присоединился к трем мусульманам, направляющимся на хадж в Мекку. Высокогорными тропами, по которым можно было продвигаться только пешком, неся поклажу на себе, они добрались до Кашмира. В Джамму Ефремов месяц болел, там от него ушли двое новых спутников, третий покинул его в Дели.
Не зная, что делать и куда идти, Филипп остался посреди Индии с купленным в Китае «черным арапом». Неизвестно, как и чем окончились бы его «странствования», если бы не случай. Прохожий, услышав, что Ефремов говорит по-персидски, подошел и стал расспрашивать, кто он и откуда. Узнав, что перед ним россиянин, и услышав его историю, он пригласил Филиппа к себе домой, накормил и обещал помочь добраться до английских владений, откуда удобно уже будет отправиться в Россию. Благодетель оказался «родом армянин, по имени Симион», и через две недели отправил Ефремова с караваном купцов в город Лакхнау, снабдив письмом к местному священнику.
Здесь возникло новое осложнение: в английских владениях Филиппа захотел «взять в свою службу комендант тамошний Медлитон». Выручил Ефремова священник, научив назваться знатным офицером из Санкт-Петербурга. Когда Филиппа взяли под стражу и отвели к коменданту, Ефремов отвечал ему то, что велел священник, рассказ подействовал, Филипп был немедленно освобожден и даже получил рекомендательное письмо к «мистру Чамберу» – судье верховного суда Калькутты Роберту Чэмберсу. «В индейской коляске, подобной чухонской телеге с зонтиком, в кою впрягают два вола» и на лодках по Гангу и Джамне Ефремов за месяц добрался до Калькутты. Там он нашел греческий монастырь, где и остановился, радуясь, что впервые за много лет может «в храме Бога по своему закону за сохранение жизни своей принесть Всевышнему благодарение».
«Мистр Чамбер» вначале помогать Филиппу наотрез отказался и, только получив в подарок слугу- арапа, пристроил Ефремова пассажиром на корабль Ост-Индского Торгового общества. После четырехмесячного плавания вокруг мыса Доброй Надежды, с заходом на остров Св. Елены, корабль с Ефремовым отдал швартовые в Кэслтауне на юго-западе Ирландии. Через две недели Филипп добрался до Лондона, где и явился к русскому посланнику «министру господину генералу Симолину». Тот снабдил его российским паспортом и отправил морем в Санкт-Петербург к графу Безбородко.
Возвращение пленника из Бухары пришлось как нельзя кстати: в России ощущался значительный дефицит информации о Центральной Азии, особенно о ближайшем соседе – Бухарском ханстве.
Безбородко сразу осознал ценность прибывшего гостя, поселил Филиппа у себя, а через несколько дней обрядил его в азиатское платье и в таком виде представил самой государыне-императрице. Судя по всему, Екатерину история Ефремова развлекла и даже тронула, так что он «имел счастие удостоиться Высокомонаршей милости получением 300 рублей».
Через четыре года после возвращения на родину Ефремов издал книгу о своих приключениях, написанную на основе его воспоминаний и записей в путевом журнале-дорожнике, который он начал вести еще в Бухаре. В соответствии с традициями того времени книга имела огромное и громоздкое название, начинающееся со слов: «Российского унтер-офицера Ефремова, ныне Коллежского Асессора, девятилетнее странствование и приключения…»
В России дальнейшая судьба Филиппа сложилась весьма благополучно: он женился, вырастил двоих сыновей, удачно продвигался по службе и в 55 лет вышел на пенсию в чине надворного советника с пятьюстами рублями пожизненного пенсиона. К величайшей своей гордости в 1796 году Ефремов был пожалован грамотой на дворянское достоинство. На щите его герба были изображены: в нижнем черном поле ружье в обозначение воинской службы, дорога с двумя серебряными ногами как символ его странствий и две золотые звезды в знак усердной службы в отечестве, а в верхнем серебряном поле – черное орлиное крыло в изъявление императорского покровительства.
Подготовил Олег Матвеев
