необходима полная безопасность. Не случайно мозг с погруженной в него душой помещен в столь прочное хранилище, каким является череп. С помощью шеи он отделен от остального туловища, благодаря чему бессмертная душа защищена от своих смертных подружек, не имеющих возможности возмущать и осквернять ее без крайней необходимости.
Аристотель тоже верил в существование трех разновидностей души, но и мысли не допускал, что все они разом могут поселиться в одном теле. По его представлениям, самой несовершенной, третьесортной, питающей душой наделены растения. Животные не только питаются, растут и размножаются, но способны к ощущению, движению, имеют стремления и желания, обладают памятью, а их высшие представители – даже примитивным образным мышлением. Все эти качества они получают от души второго сорта, души чувствующей.
У человека, по Аристотелю, душа высшего или, во всяком случае, первого сорта - «думающая». Это основной признак человека, то самое главное, чем мы отличаемся от животных. Наш интеллект, способность к абстрактному мышлению – дар нашей совершенной души.
Куда же Стагирит поместил душу? Не в мозг. Он его считал влажным, холодным, бескровным и нечувствительным телом и ехидно насмехался над теми философами, которые «потому только считают мозг центром ощущений, что в голове расположены главнейшие органы чувств». По его мнению, мозг, как самый холодный орган тела, мог выполнять лишь функцию холодильника для слишком большого жара сердца.
Холодильник – мало подходящее место для пылкой человеческой души. Аристотель помещает ее в сердце. Ему он отвел роль седалища души, источника жизни, чувств, движения и теплоты организма, источника человеческого разума, роль командного центра всего организма. Именно сердце дает распоряжения о всех движениях и осуществляет их, ибо двигателем является сама теплота, а импульс к движению дают сухожильные нити сердца. Аристотель, по-видимому, думал, что они связаны с сухожилиями конечностей. О роли мышц ему еще ничего не было известно.
Так же фантастичны представления Аристотеля о роли сердца как центра ощущений. Он, требовавший от других, чтобы их теоретические представления опирались на точные объективные данные, сам совершенно умозрительно отводит сердцу эту почетную роль, обосновывая свои утверждения тем, что оно занимает центральное положение в теле человека и животных, к тому же является источником всей жизнедеятельности организма.
Были у Стагирита и разумные предположения. Например, он утверждал, что все ощущения проводятся в сердце по каналам, за которые принимал нервы, то есть в какой-то мере предвосхитил их функцию. Недооценка мозга как органа ощущений не случайна. Видимо, его ввело в заблуждение то обстоятельство, что мозг сам по себе нечувствителен к боли и другим воздействиям. Возможно, он присутствовал на живосечениях или сам производил подобные опыты над каким- либо животным. В этом он совершенно прав. В мозговом веществе отсутствуют окончания болевых нервов, и при прикосновении к нему ни человек, ни животное боли не ощущают.
Душа – чисто идеалистическое, ненаучное, бессодержательное понятие. Представление о ней возникло на заре зарождения цивилизации и дожило до наших дней как пережиток религиозных суеверий. Однако в древние времена им широко пользовались и материалисты, понимая под этим термином совокупность психических явлений, представляющих собой одно из свойств высокоорганизованной материи – человеческого мозга.
Представления Аристотеля о душе ближе к материализму, чем к идеализму. В отличие от позже сложившихся представлений христианской религии, он считал, что душа отдельно от тела существовать не может. Мало того, Аристотель утверждал, что все свои функции она выполняет в тесном взаимодействии с телом. Их совместные усилия совершенно необходимы для возникновения ощущений, которые доходят до души с помощью вполне материальных органов тела, и даже для существования мыслей. Хотя они составляют исключительную принадлежность души, но все же невозможны без посредства тела. Оно непременный участник всех проявлений души, таких, как мужество, страх, сострадание, радость, любовь, ненависть, боль, но ведь в гнев и радость приходит не душа, а сам человек. Мыслит, любит, ненавидит, пугается не душа, а человеческое тело. Сама же душа с ее разумом бесстрастна. Подчеркивая, что аффекты души вызываются чисто материальными причинами и в своем развитии зависят также от чисто материальных обстоятельств состояния человека, Аристотель приходит к обоснованному выводу, что душа должна стать предметом изучения не только философии, но и естествознания и медицины.
Мысли античных ученых о душе интересны нам потому, что они позволяют понять особенности тернистого пути изучения мозга в последующие периоды развития науки. Отношение Аристотеля к вопросу о душе важно не только потому, что его труды наложили серьезный отпечаток на весь последующий ход развития естествознания. Они описаны здесь особенно подробно, так как без этого было бы невозможно понять, какие положения из работ Аристотеля пыталась скрыть от последующих поколений ученых христианская церковь.
От Александрии до Лондона
Летом 323 года той прошлой далекой эры Александр Македонский, величайший полководец древности, прибыл в Вавилон, столицу своего колоссального царства, чтобы отсюда отправиться в очередной поход. Срочно по всей империи собирались и строились боевые корабли. Александр мечтал завершить создание своего всемирного царства, покорить Карфаген и еще остававшимися свободными страны Юго-Западной Европы. Самая большая из когда-либо существовавших дотоле армад военных кораблей уже готова была выйти в море, когда царь внезапно занемог.
Состояние больного быстро ухудшалось. Ни искусство придворного эскулапа Филиппа, ни прохлада висячих садов царицы Семирамиды, куда поместили больного, не помогали, жар не спадал. Умирающий приказал перенести себя в тронный зал. В гробовом молчании, лишь изредка нарушаемом звоном оружия, проходили воины у ложа владыки: царь прощался с завоевателями мира.
После смерти тело Александра в золотом саркофаге было перенесено в Александрию и помещено в специально построенную великолепную гробницу. Город, названный его именем, был заложен самим царем как новая столица эллинского Египта. Здесь обосновался один из сподвижников Александра, талантливый полководец и умный правитель Птолемей I Сотер, давший начало целой плеяде Птолемеев. Его величайшей заслугой перед человечеством является создание Мусейона. Это учреждение, созданное первым из Птолемеев, больше всего напоминало научно-исследовательский институт, где ученые работали, освобожденные от повседневных забот. Царь постарался привлечь в Александрию многих выдающихся поэтов и ученых того времени. Здесь собрался цвет науки всего древнего мира. Александрийский мусейон был и исследовательским центром, и величайшим музеем древности (от слова «мусейон» и возникло слово «музей»), с парком, ботаническим садом, зверинцем. При нем была обсерватория, оборудованная астролябиями, глобусами, телескопами. Быстрому развитию научных исследований способствовало щедрое финансирование. Средств не жалели, и это создавало чрезвычайно благоприятные условия для творческой деятельности. Занимаясь исследованиями, ученые имели возможность ежедневно встречаться за совместными трапезами и на прогулках в прекрасных садах дома муз. У них были исключительные возможности обмениваться опытом, советоваться, находить истину в спорах и комплексно решать научные проблемы.
Потомки основателя Мусейона поддерживали созданные им традиции. Царская казна продолжала снабжать ученых средствами на конструирование научных приборов, организацию экспедиций, покупку необходимых материалов и создание библиотеки. Александрийская библиотека стала крупнейшим книгохранилищем древнего мира. Здесь было собрано около 500 тысяч свитков. Библиотека сильно выросла и получила широкую известность при Птолемее II, обманным путем, хотя и за большие деньги, получившем самые ценные рукописи афинского собрания. В числе знаменитых ученых, возглавлявших библиотеку, хочется упомянуть замечательного географа и математика Эратосфена, сумевшего вычислить диаметр Земли с невиданной по тем временам точностью – в 75 километров.
Были и теневые стороны жизни в Александрии. Работавшие здесь ученые должны были кроме развития самой науки заботиться и о прославлении своих благодетелей. Им вменялось в обязанность восхваление щедрости александрийских владык. Впрочем, то же самое требовалось при любом царском дворе и не помешало привлечению в Мусейон талантливых людей со всего Средиземноморья. Здесь работали поэты Феокрит и Каллимах; изобретатель механических автоматов Герон Александрийский; математики Евклид, написавший тринадцать томов «Начал» геометрии, Архимед, которого представлять читателям, вероятно, нет необходимости; астроном Аристарх Самосский, почти за две тысячи лет до Коперника сумевший понять, что Земля – шар, вращающийся вокруг солнца; математик Дионисий, изобретатель полибола – скорострельной катапульты; Теофраст, заложивший основы ботаники; архитектор Сострат Книдский – строитель Форосского маяка и многие другие. Недаром лишь за первые сорок лет существования Мусейона его ученые сумели создать одно из семи чудес света – первый в мире маяк, построенный на острове Форос.
В те далекие времена зарождались многие отрасли биологии и экспериментальной медицины. Мусейон сыграл важную роль в становлении некоторых из них. Самой важной и самой захватывающей биологической проблемой безусловно является познание человеком самого себя, строения и функций органов собственного тела, а дом муз в те времена был единственным местом, обладавшим подходящими условиями для анатомических исследований, где можно было решиться даже на вскрытие трупов. Вероятно, такая терпимость объясняется тем, что в Египте издавна практиковалось бальзамирование тел умерших. В процессе этой процедуры извлекались все внутренние органы человека и через левую ноздрю удалялся его мозг. Так что вскрытие тел умерших людей не было для египтян чем-то чрезвычайным.
При Мусейоне была создана анатомическая школа, снабженная всем необходимым. Неудивительно, что он стал тем местом, где родилась анатомия, а ее творцом явился александрийский ученый и личный врач Птолемея II Герофил. Он написал «Анатомику», книгу о строении человеческого тела, значительно опередившую уровень знаний той эпохи, а потом и не получившую признания у современников. Возможно, Герофил был первым, кто вскрывал человеческие трупы в чисто научных целях. Птолемеи и тут оказались достаточно щедрыми. Как утверждает молва, Герофил получил до 600 тел казненных преступников, и надо думать, что для создания монографии располагал вполне удовлетворительным материалом. Современники окрестили его не Герофилом Александрийским, что соответствовало бы существующим традициям, а Герофилом-мясником. Несомненно, его научная «жадность» объяснялась вовсе не кровожадностью и не пренебрежением или ненавистью к людям, как об этом судачили в Александрии. Просто в жарком египетском климате с трупом можно было работать совсем недолго.
Герофилу принадлежит много анатомических открытий. Он первый заметил наличие важных различий в строении артерий и вен, первый детально описал устройство глаза, изучил строение внутренних органов, а главное – выяснил особенности их взаимодействия друг с другом. Все это представляло огромный научный интерес, но для нас важнее, что он открыл мозг как место обитания нашей психики и воли и обнаружил его связь с периферическими нервами. Трудно сказать, как ему удалось догадаться, что именно мозг заведует умственной деятельностью. Ведь в ту пору не было даже известно, что мышцы животных и человека имеют прямое отношение к осуществлению движений. Чтобы понять, а потом и доказать такую очевидную теперь для всех истину, потребовалось несколько столетий. Неудивительно, что в отличие от Колумба, которому открытие Америки немедленно принесло всемирную известность и славу, в реальность открытий, сделанных Герофилом, современники не поверили.
Герофил сохранил веру в существование души, однако считал, что она помещается не в сердце, как думал Аристотель, а в специально отведенном ей помещении – четвертом желудочке мозга. Начатое им дело продолжил Эразистрат, придворный врач сирийского царя Селевка Никатора. Уже в преклонном возрасте он оставил медицинскую практику, переехал в Александрию и занялся анатомическими исследованиями. Эразистрат тоже имел возможность вскрывать человеческие трупы и производить живосечения, то есть вскрытия живых преступников, которые нередко осуществлял в присутствии царя и всего царского
