«Какой же он злой, — думала Миррима. — Не заслуживает жалости, а Иом жалеет его. Не заслуживает воды, а Иом дала бы ему ее».
— Ваше величество, — сказал сэр Хосвелл после некоторой паузы, — позвольте, я сочтусь с ним?
Он не решился произнести столь неделикатное слово, как «убью».
Миррима думала, что Иом сейчас согласится, разрешит убить его и тем избавить от страданий.
— Нет, — неожиданно яростным голосом сказала Иом. — Он как раз на это и рассчитывает.
Она пришпорила коня и поскакала прочь от Ловикера, и Миррима облегченно вздохнула.
Глава 46
Герой по необходимости
Радж Ахтен наблюдал за опустошителями из окна западной башни владений герцога Палдана.
Он ждал. Посланный на восточный берег отряд все не возвращался, и пока не было никакой уверенности, что удастся выбраться из замка на лодках. Столь длительная задержка вызывала опасения, что весь отряд погиб.
Радж Ахтен знал, что на помощь Каррису должно подойти войско Габорна. И не без удовольствия думал о том, что, может быть, ему еще случится увидеть, как Король Земли вступит в бой с опустошителями.
В башне, кроме него, присутствовали его советник Фейкаадд, Палдан и бывшие Умы короля Ордина. Трое пламяплетов стояли перед бушующим в очаге огнем, глядя на дым и разлетающиеся искры. Они пытались, втягивая в себя жар, восстановить силы, но были до того истощены, что вряд ли смогли бы, по мнению Радж Ахтена, еще раз вступить сегодня в бой. А без них сражаться с опустошителями он не решался.
Он еще утром организовал оборону городских ворот. Однако опустошители, занятые своим строительством, до сих пор не обращали на замок внимания.
— Что они замышляют? — спросил он вслух. — Почему не атакуют?
— Возможно, не решаются на лобовую атаку, — рискнул высказаться герцог Палдан. — Копают они хорошо, так что, может быть, собираются подрыться под замок.
Опустошители явно пришли в Каррис с какой-то Целью.
Но замок, похоже, их совершенно не интересовал. Возможно, они считали, что со стороны людей опасность им не грозит. Радж Ахтену казалось даже, что они забыли про замок — ведь эти странные существа, в конце концов, руководствовались своими соображениями, совершенно недоступными человеку.
Он посмотрел на Холм костей. Горная колдунья что-то делала там на вершине, сверкая вытатуированными на панцире рунами. Словно отвечая на его взгляд, она повернула на миг голову в сторону замка, но работы не прекратила.
Видимо, чувствовала себя в полной безопасности среди своих приближенных, заполонивших равнину. Вся местность была уже испещрена зевами нор, окружена рвами и увенчана источавшей зловоние руной на Холме костей. Радж Ахтен всмотрелся в холм, обнесенный коконом из затвердевшей клейкой массы.
Черви-липучки все еще надстраивали стены кокона. Но Радж Ахтен подозревал, что приготовления колдуньи близятся к концу.
Он размышлял над тем, было ли это простым совпадением, что опустошители явились именно туда, где он рассчитывал встретиться с Габорном. Или они тоже собирались вступить в бой с Королем Земли?
Скорее всего, их замыслы не имели отношения ни к Габорну, ни к Радж Ахтену. И Радж Ахтен с его войском был попросту недостоин их внимания.
Он в беспокойстве покачал головой. Вот уже час, как его одолевали странные, тревожные предчувствия, природы которых он не мог понять.
«Мне не о чем тревожиться, — убеждал он себя. — Я — самый могущественный Властитель Рун на свете. Мои Способствующие в Индопале передают мне дары силы и жизнестойкости, ловкости и ума от многих тысяч людей. Даже удар мечом в сердце не сможет меня убить. О чем же мне беспокоиться?»
Но спокойствия он не ощущал. Совсем недавно он начал верить, что уже стал непобедимым и вот-вот станет легендарным существом, Суммой Всех Людей — столь великим Властителем Рун, что ему не нужны будут даже форсибли, чтобы принимать от Посвященных дары. Он надеялся стать Силой, подобной природным Силам Земли, Огня и Воды.
Ведь, если верить легендам, Дэйлан-Молот сумел этого добиться.
И Радж Ахтену оставалось так немного; еще десять дней назад казалось, что ничто не может ему помешать. Но тут старый король Менделлас Ордин украл его форсибли.
«Конечно, — думал Радж Ахтен, — знай опустошители, что им противостоит такой человек, как я, они бы испугались».
Он вновь посмотрел на руну, сооруженную опустошителями на Холме костей. От нее начал струиться коричневый дым, и вонь сделалась просто ужасающей.
От руны словно исходило дыхание самой смерти. Радж Ахтен почувствовал себя больным и дряхлым. При одном взгляде на нее глазные яблоки сводило судорогой, хотелось отвернуться. Сквозь дым просвечивали тусклые огоньки, похожие на болотные призраки. Казалось, вся руна вот-вот займется пламенем.
Радж Ахтен ощущал тревогу. И тревожила его эта руна.
Ее строительству опустошители уделяли слишком много внимания. Маги терпеливо рыли глубокие траншеи, возводили целый барельеф и каждый выступ ее опрыскивали своими зловонными выделениями.
Радж Ахтен имел тысячи даров чутья. Он глубоко втянул носом воздух. От руны несло гнилью, разлагающейся плотью, дымом, смертью, человеческим потом — запах включал в себя целый букет, множество оттенков, перебивающих друг друга. И ему казалось, что еще немного — и он поймет, в чем дело, догадается о значении этого запаха.
Опустошители пришли к Каррису с одной-единственной целью — соорудить эту руну.
Одно чудовище из тех, что сновали вокруг нее, поскользнулось и упало, учинив оползень. Часть руны обвалилась, к радости Радж Ахтена. Маги бросились отстраивать ее заново, укреплять и опрыскивать.
Руна находилась дразняще близко. Разрушить ее несколькими ударами молота смог бы даже ребенок.
Радж Ахтен, повинуясь внезапному импульсу, вдруг ударил кулаком в латной рукавице в оконное стекло, разбил его и замер, принюхиваясь к смеси запахов.
Чтобы лучше сосредоточиться, он закрыл глаза. И вскоре понял, что некоторые запахи воспринимаются скорее не как запахи, но как чувства. То, чем он дышал, и вызывало в нем тревогу.
Прежде он не знал, что запах способен породить чувство.
Кислый запах человеческого пота — ожидание неминуемой смерти. Вдохнув его, Радж Ахтен ощутил отчаяние приговоренного.
Дым, агония. Соленый привкус слез. Жирный запах горелой плоти, гнилостный дух пораженного болезнью пшеничного поля.
Гниение. Раздувшийся труп.
Отчаяние и ужас. Металлический запах крови, запах отходящих вод, разложения — женщина рожает мертвого ребенка. Усталость.
Душный запах старческой кожи. Глубочайшее одиночество.
