— Я… не собирался лечь на нее, — сказал Габорн.
— Почему же? — чародей усмехнулся, словно поймал его на лжи. — Разве земля вам неприятна?
Габорн промолчал, не зная, что ответить. Он немного растерялся, хотя чувствовал, что чародей прав. Все тело его жаждало прикосновения земли. Потому-то он и не мог заснуть Сон не помог бы. При такой сильной усталости требовалось что-то большее.
— Она должна быть вам приятна, — сказал Биннесман. — Да укроет тебя Земля Да исцелит тебя Земля. Да сделает тебя Земля своим.
Чародей стукнул по земле посохом, и трава под ногами Габорна расступилась. Обнажилась жирная, черная почва
Габорн нагнулся, потрогал ее.
— Добрая земля, — сказал чародей, — исполненная Силы. Именно поэтому здесь и построен замок. Старый Гередон Сильварреста, придя в эту страну, искал хорошую землю, чтобы строить замки на ней. За один час сна здесь отдохнешь лучше, чем за целую ночь в постели.
— Правда? — спросил Габорн.
— Правда, — ответил Биннесман. — Вы теперь служите земле, и если служите хорошо, она будет так же служить вам в ответ.
Габорну хотелось поскорее лечь. Но вместо этого он смотрел на Биннесмана. Лицо чародея слегка светилось в темноте, седые волосы мерцали в сиянии звезд.
Все краски сошли с этого лица. Озаренное зеленоватым сиянием, оно казалось не совсем человеческим.
— Я хочу признаться кое в чем, — сказал Габорн.
— Слушаю, — промолвил Биннесман.
— Я… я сегодня солгал. Я сказал своим воинам, что Земля приказала мне сразиться с Радж Ахтеном… но это не совсем так.
— Вот как? — голос Биннесмана прозвучал настороженно.
— Земля предупреждает, что многие погибнут, если не убегут, — сказал Габорн. — Но разрешает ударить. Я… не совсем понимаю, чего она хочет.
Биннесман ссутулился, опустил посох.
— Возможно, — ответил он, — вы себя обманываете.
— Обманываю себя?
— Вы говорите, Земля хочет, чтобы вы сразились с Радж Ахтеном? А вы уверены, что это не вы сами хотите с ним сразиться?
— Конечно, хочу, — сказал Габорн.
— Значит, в одной руке вы держите знамя перемирия, а в другой — боевой топор. Так смерть вы предлагаете или мир? И как может поверить вам Радж Ахтен, если вы сами не знаете своих намерений?
— Вы думаете, следует предложить перемирие? Но как же приказ Земли ударить?
— Я думаю, — твердо сказал Биннесман, — вам следует избавиться от иллюзий. Радж Ахтен — не главный ваш враг. Вы призваны спасти человечество, а не сражаться с ним. И должны понять в первую очередь это. Опустошители — тоже иллюзия. Вы сражаетесь с невидимыми Силами. И Радж Ахтен, и опустошители, и еще кто бы то ни было — это только представители вашего истинного врага. Габорн покачал головой.
— Не понимаю.
— Я подозреваю, что в Каррисе вы начнете это понимать, — утешил Биннесман. — Земля знает своих врагов, а вы имеете дар Зрения Земли. И тоже узнаете ее врагов, как только их увидите.
Габорн понурился, не имея сил разобраться во всем этом.
Биннесман посмотрел на него с беспокойством, тронул за плечо.
— Габорн, я должен вам кое-что сказать. Я не хочу вас обидеть, но, на мой взгляд, это очень важно.
— Что?
— Вы решили воевать, — сказал Биннесман. — И едете сражаться, не так ли?
— Да. Как будто так.
— Тогда я должен спросить: понимаете ли вы, что значит быть Королем Земли?
— По-моему, да. Я должен избрать семена человеческого рода и сохранить их в близящиеся темные времена.
— Верно, — сказал Биннесман. — Но тогда вы не понимаете — как бы вам ни хотелось сражаться, это не ваше дело. Вы удивитесь, если конюху вздумается прислуживать вам за столом, не так ли? И не позволите эконому выносить за вас приговор во время суда. Обязанностью Короля Земли отнюдь не является ввязываться в войны. Как я понимаю, ваша обязанность — избегать войн.
Габорн это сознавал. Но не мог принять до конца.
— Эрден Геборен участвовал в битвах. Он сражался и побеждал!
— Да, — кивнул Биннесман. — Но делал это лишь тогда, когда его припирали к стенке и деваться было некуда. Он не рисковал людьми понапрасну.
— Значат ли ваши слова, что я не должен вступать в бой? — Габорн все еще был настроен скептически.
— Вы — Король Земли и должны избрать семена человеческого рода, — сказал Биннесман. — Я — Исцелитель Земли и должен сделать все, чтобы помочь ей выздороветь, когда беда будет позади. С нами нет того, кто является Воином Земли. Вы не можете присваивать его звание.
— Воин? — переспросил Габорн. — Кто же это?
— Я говорю о вильде.
— Вильде? — снова повторил Габорн, заколебавшись. Биннесман отдал часть своей жизни, чтобы создать вильде, существо из Земли, защитника и бойца. Но вильде улетела. И никто ее больше не видал, хотя посланные Габорна обшарили весь Гередон.
— Да, вильде, — сказал Биннесман. — Я создал зеленого рыцаря, он и будет сражаться во имя Земли, когда я завершу работу, вильде живет для сражений, вам никогда не стать столь же могущественным бойцом.
— Вы уверены, что она еще жива? — спросил Габорн.
— Да, — сказал Биннесман. — Я основательно изучил книги за эту неделю. Она жива и в полном сознании, полагаю. Просто, должно быть, заблудилась где-нибудь в глухомани. Пока Земля еще исцеляет, вильде не так-то легко убить.
— Вы говорите, что не закончили работу, но ведь вильде приобрела форму? — уточнил Габорн. Он видел своими глазами, как создавалось это существо, ночью, в развалинах Семи Стоячих Камней. Только почва, камни и кости, которые сложил вместе Биннесман, так быстро срослись и улетели, что Габорн не успел разглядеть его толком.
— Да, приобрела, — сказал Биннесман. — Но она не закончена. Я создал вильде, но я должен еще отпустить ее.
— Как это?
Биннесман ненадолго задумался.
— Представьте себе, что это ребенок, опасный ребенок, вильде только появилась на свет и ничего не знает, ей нужен родитель. Ее нужно воспитать. Я должен объяснить ей, что хорошо, что плохо — как любому ребенку, — должен научить ее сражаться. После этого я отпущу ее, дам ей свободную волю, чтобы она сама выбирала, каким способом лучше сражаться. Лишь тогда она станет способной по-настоящему защищать Землю.
— У нее нет свободной воли? — спросил Габорн. — Она что, как марионетка, ждет, пока вы ее поведете? Тогда она всю жизнь пролежит где-нибудь в кустах. Мы ее никогда не найдем!
— Нет, — сказал Биннесман. — Двигаться она может. Но пока я ее не отпущу, она должна повиноваться моему приказу и приказу любого, кто назовет ее настоящее имя. После же никто не сможет командовать ею.
