— Но может быть, — промолвила Шемуаз, — вы выйдете замуж довольно скоро.
В свои неполные семнадцать принцесса уже созрела для замужества.
— …Принц Интернук желал бы получить вашу руку. И потом… я слышала, будто на праздник король Одрин привезет сюда своего сына.
Иом тяжело вздохнула. Прошлой зимой король Сильварреста несколько раз заговаривал с дочерью, намекая, что скоро ей придет время вступить в брак. А теперь старый друг отца везет в Гсрсдон своего сына. Принцесса прекрасно понимала значение этого визита и негодовала из-за того, что се даже не сочли нужным предупредить.
— Когда ты об этом услышала?
— Два дня назад, — призналась Шемуаз. — Король Ордин прислал гонца. Но ваш отец не хотел, чтобы вы знали. Он… не желал волновать вас раньше времени.
Иом закусила губу. Ей вовсе не хотелось вступать в брак с потомком короля Ордина, — она предпочитала не думать о такой возможности. Но, с другой стороны, если Иом примет предложение принца Габорна, Шемуаз сможет выполнить долг Девы Чести, не возбудив подозрений. Пока признаки беременности незаметны, Шсмуаз вполне может поклясться в непорочности принцессы. Никому и в голову не придет подвергать ее слова сомнению.
Мысль эта заставила Иом ощетиниться. Ну почему все так несправедливо? Неужто она должна согласиться на поспешный брак без любви исключительно ради спасения
Дэвид Фарланд репутации? Гнев нахлынул на нее, побуждая к действию. Принцесса вскочила на ноги.
— Идем, — сказала она. — Идем к моему отцу.
— Зачем? — не поняла Шемуаз.
— Чтобы этот убийца из Индопала поплатился за свое злодеяние.
Иом и сама толком не знала, как она собирается добиться казни южанина. Просто ее душила злоба. Она злилась на всех: на отца, не удосужившегося предупредить ее о приезде жениха, на Шемуаз, чья несдержанность поставила всех в затруднительное положение, на посланного Волчьим Лордом убийцу, пролившего кровь защитников Гередона и на городских купцов, вознамерившихся просить короля помиловать этого убийцу. Ярость требовала выхода. Шемуаз подняла глаза.
— Прощу прощения, но мне лучше остаться здесь. Почему, Иом поняла сразу. Старинное поверье гласило, что если мужчина умирает в то время, когда его возлюбленная вынашивает ребенка, женщина может за-, манить дух любимого в свое лоно, с тем, чтобы его восприняло еще не родившееся дитя. Таким образом мужчина мог появиться на свет еще раз. Чтобы это произошло, Шемуаз должна была встретить закат в том месте, где произошло зачатие, чтобы отец неродившегося младенца мог ее отыскать.
Иом и представить себе не могла, что Шемуаз верит в эти бабушкины сказки, но не могла при этом и отказать девушке в ее просьбе. В конце концов, пусть Шемуаз остается здесь, под розами. В любом случае это не причинит ей вреда, а возможно и усилит ее любовь к будущему младенцу.
— Я позабочусь о том, чтобы ты вернулась сюда до заката, — промолвила принцесса. — Ты сможешь провести здесь около часа. Если Дрейс явится, то именно в это время. А сейчас идем — мне нужно поговорить с королем.
Однако перед встречей с королем Иом повела свою Деву Чести в темницу, чтобы та взглянула на убийцу. Молчаливая, но вездесущая Хроно неотступно следовала за ними.
Закованный в цепи «торговец пряностями» содержался в тюремном каземате Солдатской Башни. Сейчас он был единственным обитателем этого мрачного помещения, с его железными клетками, свисавшими со стен оковами и витавшим повсюду застарелым запахом смерти. В дальнем углу темницы находился люк, закрывавший потайную яму, куда стражники сливали мочу и фекалии. Порой туда помещали преступников, совершавших особо постыдные злодеяния.
Скованный по рукам и ногам убийца Дрейса, — молодой человек лет двадцати двух от роду был таким же темноглазым, как и Иом, но смуглым, с коричневатой кожей. От него исходил обычный для его соотечествеников запах карри, чеснока и оливкового масла. С него сорвали всю одежду, кроме штанов, а заодно и вырвали из носа кольцо. Обе ноги пленника были сломаны, челюсти распухли, на плече зияла рваная рана, но жизни все эти повреждения не угрожали.
На тонких ребрах убийцы можно было увидеть въевшиеся в плоть белесые шрамы — руны даров. Пять рун мускульной силы, три руны обаяния, одна жизнестойкости, одна ума, одна метаболизма, одна слуха и две зрения. Ни один купец в Гередоне не обладал столькими дарами. Иом была уверена в том, что видит перед собой воина, профессионального убийцу. Но уверенность, это еще не доказательство. На юге, где добывали кровяной металл, купцы бывали несказанно богаты и могли в изобилии приобретать дары у бедняков. Иом могла сколько угодно сомневаться в том, что этот человек торговец, однако избыток даров сам по себе не являлся основанием для того, чтобы его осудить.
Шемуаз впилась в узника взором, а потом ударила его по лицу. Только один раз. Затем девушки отправились в Королевскую Башню.
Король Сильварреста пребывал на первом этаже, в зале для малых аудиенций. Он сидел на скамье в углу и вел негромкую беседу с матерью Иом, довольно мрачным канцлером Роддерманом и перепуганным гильдмастером
Холликсом.
Каменные плиты пола были устланы свежим тростником, смешанным с бальзамом и болотной мятой. Перед пустым очагом лежали три гончие собаки. Служанка начищала давно не использовавшиеся кочергу и каминные щипцы. Хроно Иом немедленно пересекла комнату и заняла место рядом с Хроно короля и Хроно королевы.
Едва Иом появилась на пороге, отец выжидательно поднял на нее глаза. Сильварреста был чужд тщеславию. Он не носил ни короны, ни драгоценных украшений — лишь на цепочке, на шее, висел перстень с печаткой. Владыка Гередона предпочитал, чтобы его называли не королем, а просто лордом — однако всякий, заглянувший в его светло-серые глаза мигом понял бы, что перед ним — истинный государь. Зато гильдмастер Холликс выглядел совсем по-иному. Он носил броский, кричащий наряд — рубаху с пышными рукавами, штаны, со штанинами разного цвета, жилет и короткий плащ с капюшоном. Все это пестрело немыслимой радугой расцветок. Одеяние старшины цеха красильщиков представляло собой рекламу его товара. Правда во всем, кроме пристрастия к цветастому платью, Холликс выказывал редкостное здравомыслие. Он был бы даже приятен, но облик его изрядно портили торчавшие прямо из ноздрей противные черные волоски, составлявшие добрую половину усов.
— А, это ты, — промолвил король. — Признаться не ждал. Скажи, видела ли ты кого-нибудь из лесников? Вернулись они в замок?
— Нет, мой лорд, — отвечала Иом. Король задумчиво кивнул, а потом обратился к Шемуаз:
— Мои соболезнования, дитя. Это печальный день для всех нас. Твоим суженым восхищались, он был многообещающим воином.
Шемуаз кивнула. Лицо девушки побледнело, но она присела в реверансе.
— Благодарю, мой лорд.
— Государь, мой отец, вы ведь не допустите, чтобы убийце это сошло с рук, — вмешалась в разговор Иом. — Его следовало казнить уже сейчас.
— К чему такая поспешность, — визгливо проблеял Холликс. — Вот и вы, досточтимая принцесса, делаете выводы, не имея достаточных оснований. Разве у вас есть доказательства того, что здесь имело место нечто иное, чем просто пьяная поножовщина.
Король Сильварреста подошел к выходу, выглянул во внутренний двор и плотно закрыл дверь. Внутри воцарились сумерки, ибо теперь во всем помещении были открыты лишь два небольших окошка с деревянными ставнями. Задумчиво склонив голову, король вернулся на свое место.
— Несмотря на все твои доводы и просьбы о снисхождении, мастер Холликс, — промолвил он, — я знаю, что этот человек — шпион.
Холликс сделал вид, будто не поверил.
— Вы располагаете доказательствами? — спросил он, словно имел основания серьезно в этом усомниться.
— Покаты ублажал своих плаксивых дружков, — промолвил король, — я послал капитана Дерроу
