Замок Лонгмот был мертв. Ни огонька, ни стонов раненых. Только Седрик Темпест, точно потерянный, бродил туда и обратно у ворот, держась за кровоточащее ухо и ругаясь себе под нос. Возможно, он сошел с ума.
Радж Ахтен сел на коня, вспомнив в очередной раз, что его собственного украл чародей Биннесман, и поскакал по холмам.
56. Последняя встреча
К тому времени, когда Габорн добрался до Лонгмота, в замке уже никого не было, а его развалины оказались покрыты слоем свежевыпавшего снега.
Габорн намного опередил большую часть своей армии, только пятьдесят рыцарей смогли угнаться за ним. В лесах к западу уныло и жутко выли волки, модулируя голосами то вверх, то вниз.
Биннесман ускакал вперед и теперь бродил у развалин Башни Посвященных, разыскивая что-то среди булыжников.
Смерть и разрушение царили вокруг. Стены и башни Лонгмота лежали в руинах, солдаты Ордина были погребены под камнями. Только около дюжины воинов Радж Ахтена остались лежать на поле сражения.
Лорд Волк одержал тут победу — победу, которую не способен был охватить человеческий разум, почти сравнимую с темп, что описывались в хрониках. Все последние часы Габорн пытался подавить свои мрачные предчувствия, свои подозрения относительно того, что отец мертв. Теперь он опасался самого худшего.
На поле битвы стоял лишь один уцелевший воин в одежде цветов Лонгмота.
Габорн подскакал к этому человеку с бледным, как смерть, лицом и глазами, в которых застыл ужас. Кровь сочилась из его правого уха, вытекая из-под шлема; темные бачки покрылись коркой.
— Капитан Темпест, — Габорн вспомнил, что уже видел этого человека сегодня утром, — где мой отец, король Ордин?
— Он мертв, мой… милорд, — ответил капитан и сел прямо на снег, свесив голову. — Все они мертвы.
Габорн ожидал именно такого ответа и все же эта новость поразила его в самое сердце. Он прижал руку к животу, почувствовав, что не может свободно дышать. Я ничем не помог им, подумал он. Все, что я делал, оказалось впустую.
Чем внимательнее он вглядывался в то, что его окружало, тем сильнее его охватывал ужас. Никогда в жизни не приходилось ему видеть таких ужасных разрушений; и это всего за несколько часов!
— Как вам удалось уцелеть? — ослабевшим голосом спросил он.
Капитан покачал головой, как бы затрудняясь с ответом.
— Радж Ахтен захватил нескольких из нас в плен. Он… убил всех остальных. А меня оставил в живых как свидетеля.
— Для чего? — спросил Габорн. Темпест кивнул в сторону башен.
— Первыми нанесли удар его Пламяплеты. Вызвали каких-то тварей из преисподней, обрушили на замок свои заклинания, которые плавили железо, и закидали его огненными шарами. Они взрывались над воротами, расшвыривая людей, точно ветки.
— Но это было еще не самое страшное. Потом Радж Ахтена криком своего Голоса разрушил даже основание замка. Он убил сотни людей!
— Я… У меня в шлеме толстая кожаная прокладка, но я до сих пор не слышу правым ухом, а в левом не прекращается звон.
Габорн онемел, глядя на замок.
Ему представлялось, что Радж Ахтен привез с собой какие-то ужасные сооружения, чтобы обстреливать эти стены; он допускал также, что его Пламяплеты могли пустить в ход свои невыразимые словами заклинания. Он видел огромный огненный «гриб», вознесшийся в воздух.
Но чтобы стены могли осыпаться просто от крика… Солдаты медленно бродили по полю сражения, надеясь обнаружить хоть какие-то проблески жизни.
— Где… Где мой отец? Темпест кивнул на тропу.
— Он побежал вот этой дорогой на Тор Ломан, догоняя Радж Ахтена. Прямо перед тем, как началось сражение. Габорн развернул коня, но капитан Темпест опередил его и рухнул на колени.
— Простите меня! — воскликнул он.
— За что? За то, что вы уцелели? — Габорн и сам испытывал чувство вины перед теми, кто погиб. Очень тяжелое чувство. — Я не только прощаю, — я хвалю вас за это.
Конь рысью понесся по заснеженному полю под рыдания Темпеста, несмолкающий вой волков и позвякивание кольчуги Габорна. Вначале он сомневался, что скачет в правильном направлении, поскольку снег скрыл от него тропу. Однако спустя примерно полмили, оказавшись под осинами, он заметил грязь и опавшие листья. Следы, оставленные неестественно большими шагами людей, владеющих огромным метаболизмом; шагами, вдесятеро превышающими шаг обычного человека.
Теперь потерять тропу было уже невозможно. Тем более, что она поддерживалась в хорошем состоянии; все кусты были срублены. Скакать по ней было легко, почти приятно.
И все время Габорн видел оставленные отцом следы. Добравшись, в конце концов, до голой вершины Тор Ломана, он обнаружил на мысу древнюю обсерваторию герцога. В снегу — здесь его слой достигал уже трех дюймов — валялся шлем Радж Ахтена.
На нем образовалась глубокая вмятина, но сам шлем был великолепен. Над глазными щелями и выступом, защищающим нос, его украшал сложный рисунок из переплетенных огненных лент, которые Пламяплеты притягивают с небес. На лбу между глазами сиял огромный бриллиант. Габорн взял шлем как военный трофей, связал разорванный ремень и прикрепил шлем к седлу, стараясь не помять белые перья.
Привязывая его, он принюхивался к холодному воздуху. Снег в большой степени очистил его, впитал в себя все запахи, и все же Габорн уловил слабый запах масла, которым отец смазывал доспехи. Да, отец где-то здесь, неподалеку. Может быть, живой, хотя и раненый.
Поднявшись на обсерваторию, Габорн посмотрел вдаль. Минут десять назад снегопад прекратился, видно было хорошо, хотя он обладал всего двумя дарами зрения, и никто не назвал бы его дальновидцем. В десяти милях к востоку через пустошь скакали Иом и се люди. Они приближались со стороны Даркинского тракта.
В южном направлении, на пределе зрения Габорна, отступала армия Радж Ахтена. Расстояние приглушило яркость их цветов, красного и золотого.
Среди них он заметил некоторых людей, которые остановились и, повернувшись назад, смотрели, казалось, прямо на него. Возможно, это были дальновидны, которые заинтересовались тем, кто стоит на обсерватории. Возможно, в числе них был сам Радж Ахтен.
— Я уничтожу тебя, Радж Ахтен, — прошептал Габорн.
И поднял кулак в знак того, что бросает вызов. Но разглядеть, ответил ли ему кто-нибудь из людей на далеком холме, он не смог. Они просто развернули коней и скрылись за гребнем холма.
Будь в моем распоряжении какая угодно армия, подумал Габорн, сейчас Радж Ахтен для меня недостижим.
И все же в глубине души он почувствовал некоторое облегчение. Он, так же, как и отец, любил эту страну. Оба они добивались одного, — чтобы Радж Ахтен ушел отсюда, предоставив ей быть самой собой, прекрасной и свободной. Пусть на время, но им это удалось.
Да, но какой ценой?
Габорн перевел взгляд вниз. Снег пошел уже после того, как Радж Ахтен покинул Очи Тор Ломана, и все же в воздухе до сих пор ощущался металлический привкус крови.
Итак, рассудил Габорн, Радж Ахтен поднялся сюда, увидел вдали облака пыли под ногами
