чудовища отличаться от любых других колдуний крупного размера?
И поскольку последним свидетельствам очевидцев, наблюдавших во главе орды горную колдунью, уже почти 1400 лет, сдается мне, что эти свидетельства вполне можно не принимать в расчет.
Ибо я подозреваю, что орда есть свободное сообщество, вообще не имеющее предводителей.
Телега гильдмастера Уоллака неслась так быстро, что на поворотах едва не слетала с дороги. Они выехали из Фелдоншира, и с вершины холма Аверан увидела на равнине внизу две складские постройки. Возле них были растянуты на распялках шкуры, и девочка догадалась, что это сыромятня.
Проезжая мимо, Уоллак придержал лошадей и крикнул работникам сыромятни, грузившим на телегу какие-то бочонки:
— Опустошители будут здесь через пять минут. Бегите, прячьтесь!
Те перестали грузить, и Уоллак вновь подхлестнул лошадей. Ломовики уже хрипели и были все в мыле. Уоллак прикрикнул на них и щелкнул кнутом.
Проезжая, гильдмастер обернулся на одно из строений. Аверан учуяла едкий, приторный запах варившегося щелочного мыла.
Дальше дороги не было. Возле Вонючих прудов никто не селился, и не видать было ни одной, самой плохонькой хибарки. Только такие заведения, как сыромятня, и могли тут располагаться, чтобы не досаждать людям своими отвратительными запахами.
К западу от города земля была жирной и плодородной, и всю ее покрывали сады, виноградники, ячменные ноля и посадки хмеля.
Здесь же, на востоке, земля была осквернена и ничегошеньки не рожала. Зимние дожди переполняли Вонючие пруды, затопляя берега. Когда летом вода убывала, после нее на земле оставалась желто-серая корка, где почти ничего не росло. Лишь кое-где пятнами пробивалась жесткая трава да торчали кривые, остановившиеся в росте деревца, которым явно не суждено было выжить.
От Вонючих прудов издалека несло зловонием, запахом тухлых яиц.
Вскоре показались и сами пруды, все в зеленой пене. Над водой поднимался легкий парок. На берегу стояла дюжина телег, и несколько десятков человек разгружали бочонки.
Уоллак, подъехав ближе, крикнул:
— Как идут дела?
— Мы вылили туда столько щелока, что водичкой этой можно смыть мясо с костей, — ответил кто- то, — и столько скипидару, что я не поднесу к ней огонь даже ради любви самой королевы!
Аверан посмотрела на Биннесмана. Он, как и она, явно не ожидал, что пруды настолько велики. С неба они казались совсем маленькими, а на деле каждый покрывал несколько акров. В воде плавали бочонки с отравой.
Вдали слышался топот опустошителей. Биннесман был бледен.
— О Силы, — тихо сказал он. — Мне не исцелить эту воду — ни за час, ни за день!
Уоллак фыркнул, словно ничего другого и не ожидал. Затем крикнул своим мастерам:
— У вас есть три минуты, чтобы убраться отсюда. Опустошители идут!
Он щелкнул, и упряжка их вновь покатила вперед.
— Дороги здесь уже нет, — сказал он Биннесману извиняющимся тоном. — Но не больше мили, и мы в лесу.
Он сказал не все, что думал. Погонись за ними опустошители, спрятаться здесь было негде.
— Мили хватит, — отвечал Биннесман. — Давайте поднимемся вон на тот холм и посмотрим оттуда, что будет.
Уоллак подхлестнул лошадей, и телега отчаянно запрыгала по ухабам. У Аверан даже зубы застучали. Позади над Фелдонширом вздымались облака пыли и слышались далекие слабые крики.
Девочке стало не по себе. Лошади устали. Они не могли больше скакать так быстро, даже если бы под ногами была ровная дорога. Телега въехала на невысокий холм, на котором торчали из редкой травы несколько деревьев. Отсюда открывался вид на холмы перед городом и на Вонючие пруды.
Раньше она видела их только с неба. Они походили на три ярких зеленых самоцвета в белой оправе. Теперь она знала, каковы эти пруды на самом деле.
От них спешно отъезжали телеги, люди нахлестывали лошадей. На воде качались разбитые бочонки, расплескивая содержимое. Из-за пара, клубившегося над поверхностью воды, пруды напоминали закипавшие котлы.
Сердце Аверан забилось сильнее. Уоллак только успел остановить лошадей, как на гребне ближайшего холма появились опустошители и помчались к Вонючим прудам.
Зубы их сверкали на солнце, топот ног оглушал. До этого они много часов бежали в Боевом Порядке.
Но сейчас сломали ряды. И устремились к воде, не соблюдая никакого строя.
Однако уже в полумиле от прудов большинство чудовищ почуяло неладное. Многие начали подниматься на задние ноги, размахивать щупальцами и пятиться. Другие замедляли бег, продвигаясь вперед с большей осторожностью.
Но несколько тысяч их, уже ничего не чувствовавших, кроме жажды, все-таки добежали до прудов. Они входили в воду, глубоко окунали головы, затем по-птичьи запрокидывали их назад, делая глоток. Вскоре у берега было не протолкаться — сплошная масса серых туш со сверкающими зубами.
Смотреть на это было жутко.
На холмах показались рыцари Габорна.
Так и не напившиеся, утратившие надежду чудовища словно разом выдохлись. Многие ложились на землю, не имея больше ни сил, ни желания двигаться.
Рыцари на сильных конях подъезжали и убивали их одно за другим. Разворачивались, высматривая самых слабых, описывали круги по равнине. Доспехи их сверкали на солнце. Аверан, когда она щурила глаза, рыцари казались стайками серебристых мальков, что несутся стремглав за брошенной в воду крошкой.
Они убили несколько сотен опустошителей, затем развернули коней и поскакали на юг к небольшому холму в полутора милях от прудов. Там стали строиться, и ряды их ощетинились поднятыми копьями. К рыцарям присоединились местные крестьяне и горожане, увеличив отряд до нескольких тысяч человек.
Тем временем опустошители, напившиеся из Вонючих прудов, начали умирать. Они падали на землю и корчились в судорогах, вздымая клубы пыли.
Те, что выпили немного, пытались теперь отрыгнуть отраву. Они шатались и еле переставляли ноги.
Но большинство все-таки пить не стало. Чудовища отступили от прудов и тупо стояли, измученные, обессилевшие от жажды. Щупальца их обвисли, как мертвые виноградные лозы. Треск дыхания делался все тише.
Десятки чудовищ, вряд ли сознавая, куда идут, описывали по полю бесцельные круги.
С южных холмов на равнину спустилась галопом сотня всадников. То были Рыцари Справедливости, ведомые Габорном, и мчались они так, словно пытались обогнать ветер. Они обошли орду кругом и въехали на холм, где находились Биннесман и Аверан. Рядом с Габорном скакали Скалбейн и барон Кирка.
Габорн кивнул Аверан, спрыгнул с коняи уставился на опустошителей.
— Что здесь происходит? — спросил он с мрачным и непреклонным видом.
— Дорога к воде их доконала, — ответил Биннесман. — Думаю, половина орды скоро перемрет,
— Меньше половины, — произнес Габорн. — В орде еще осталось почти сорок тысяч опустошителей.
