Возможно также, что его больше устроила бы бездеятельность Габорна или разделение его сил.
А еще возможно… это Радж Ахтен хотел, чтобы Фейкаалд находился при Габорне.
И подумав так, он ощутил холодную уверенность. Конечно же, Фейкаалд был шпионом. Вот почему присутствие его было неприятно Габорну и внушало предчувствие отдаленной опасности.
«Можно отослать его прочь», — подумал Габорн.
Он посмотрел на своих советников, вспоминая, что Умы говорили ему минувшей ночью. «Перессорить врагов». Пожалуй, он сможет это сделать, если снабдит Фейкаалда ложными сведениями.
Существовал и еще один довод в пользу того, чтобы оставить индопальца при себе. Тот долго и верно служил Радж Ахтену. И если Габорн задержит старика, тем самым он лишит Радж Ахтена ценного советника.
Поступить так казалось вполне разумным. Отправить Фейкаалда куда-нибудь, где тот не сможет навредить, и присматривать за ним. В Морском Подворье нашлось бы для него подходящее местечко.
Однако все эти планы вдруг перечеркнула другая мысль: «А вдруг я смогу на самом деле сделать его своим союзником?»
— Благодарю, каифба Фейкаалд, — сказал Габорн. — После разговора с вами мне появилось о чем подумать.
Подумаю я также и о том, чтобы взять вас на службу, когда буду свободен от дел. Вы поедете со мною сейчас? — Только скажите мне, и я все сделаю для вас, — ответил Фейкаалд и поклонился так низко, что Габорн испугался, как бы он не упал с лошади.
ГЛАВА 19
БАРОН КИРКА
За то, что пожалованы ему многие высокие права, барон в свою очередь обязан:
1. Заботливо блюсти вверенные ему земли.
2. Соблюдать королевский закон, исправно платить королю налог и содержать в порядке дороги и иные сооружения для общественной пользы.
3. Во время войны предлагать королю свою жизнь, либо жизнь своего сына, либо пригодного к службе арендатора.
— Слыхали, парни? Кирка теперь барон! — Скаллон рассмеялся. Этот здоровенный детина хлопнул Кирку по спине и сунул ему в руки еще одну кружку рома. Все собравшиеся в трактире улыбались Кирке и поздравляли его.
Кирка помнил, как ехал на королевской лошади. Кирка помнил, что его посвятили в рыцари. Такое ни в каком сне не приснится.
Он закрыл глаза и пообещал себе, что запомнит это. Но помнить было трудно. Он всегда все забывал. Прошлой ночью он тоже обещал себе, что запомнит, как убивал опустошителей, но воспоминания о бое уже тускнели.
В памяти сохранились лишь три схватки. Что он убил девять чудовищ, он знал только потому, что ему об этом кто-то сказал.
— Чего пялишься на нее — пей давай, — гаркнул Скаллон. — Коль собираешься жить по-баронски и ликеры распивать, так учись, как это делается!
Все смеялись и хлопали его по спине. Нависали над ним, обжигали его своим дыханием, и Кирка торопливо сделал большой глоток. Ром обжег горло. Жжение Кирке не нравилось, но ему нравилось пить. Беда в том, что всякий раз, как он просыпался назавтра, оказывалось, что все его деньги исчезли.
И единственным способом уберечь их было отдать на сохранение Скаллону. Тот как-то умел их припрятать.
— Верите? — крикнул Скаллон собравшимся. — Кирка — барон! У него будет дом и земля и такие тяжелые мешки с деньгами, что даже он не сумеет их поднять.
Лагби, приятель Кирки и Скаллона, работавший вместе с ними на рудниках Сильвердейла, сказал:
— И ему, конечно, поможешь ты? Скаллон расхохотался. Здоровый, бородатый парень, он брызгал слюной на весь трактир, когда смеялся.
— Кто же, как не его лучший друг? Ему понадобится управляющий. Кто ж лучше меня?
— Да кто угодно, — выпалил Лагби.
Скаллон уставился на Лагби, немолодого уже человека с больной от многих лет работы на руднике спиной. Такой ярости на лице Скаллона Кирка еще ни разу не видел.
— Ты щас проглотишь свои слова, — злобно сказал Скаллон. — Проглотишь или подавишься ими.
Он вытащил из-за пояса и сжал в мясистом кулаке нож. Лагби отшатнулся, и в светлых глазах его застыл страх.
В зале стало тихо, народ отступил в стороны от них обоих. Кирка не понимал, что происходит. С чего это Скал-лон так взбесился, что готов убить? Его могучему приятелю не раз случалось драться, но убивать он еще никого не убивал.
— Я… — сказал Лагби, быстро обведя глазами залу, — я не хотел тебя обидеть. Я только подумал, что коль ты собираешься стать его управляющим, тебе может понадобиться хороший повар.
Все ждали в молчании, что ответит на это Скаллон.
Тот громогласно рассмеялся.
— Да, повар нам понадобится. Лагби облегченно улыбнулся.
— А он умеет готовить? — спросил Кирка.
— Умеет ли он готовить? — взревел Скаллон. — Ну да, он тебе сварит самую лучшую бобовую похлебку, какую ты только пробовал!
Кирке этого было достаточно.
Он улыбнулся и принялся за ром, и пил до тех пор, пока напиток не перестал обжигать горло и комната не завертелась перед глазами. Представление о времени Кирка утратил. Он смотрел на собаку, что бродила по кругу у очага, вращая вертел, на котором жарился поросенок. Ему хотелось приласкать песика, но он знал, что за это хозяин даст ему по рукам черпаком. Трактирщики на этот счет весьма суровы: не мешай собаке работать. Такова, в конце концов, жизнь, всегда и везде. Все работают.
Так и Кирка дни напролет работал на рудниках. Работа давала деньги. Работа и бобы сделали его сильным что твой медведь.
Кирка заревел по-медвежьи, все посмотрели на него и засмеялись. Тогда он заревел снова и встал, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Шутка выходила удачная.
Скаллон в это время разговаривал с каким-то парнем в промасленном кожаном переднике. Но тут он ткнул Кирку локтем и сказал:
— Ты слыхал? Король должен тебе за опустошителей форсибли. Девять штук. Ты прям богач.
— Ох, он не… ничего не должен, — ответил Кирка, с трудом выговаривая слова. — Он мне… он дал мне покататься на своей лошади.
— Должен, должен, ты это брось, — сказал Скаллон. — Закон есть такой. Этот закон очень давно написали, еще он не родился, еще мы все не родились, вот какой старый закон. Если кто-то убил опустошителя, он идет к королю и получает свой форсибль. И такой храбрец, как ты, хоть и безродный, запросто становится рыцарем.
— А, — сказал Кирка. Комната кружилась вовсю, поэтому он сел и опустил голову на руки.
