немногим. Более того, сам дворец построен на маленьком острове посреди болот за пределами Тольца, попасть туда можно только по трем последовательно опускающимся мостам. По всей видимости, выбор местоположения и своеобразные подступы — одна из причуд Мильцина, однако нужно признать, что они обеспечивают предельную безопасность. Осада такого места примет затяжной характер, а за это время Невенской со всем своим арсеналом исчезнет, может быть, даже навсегда.
— Понимаю.
— Правда?
— Не все, — Лизелл изучающе посмотрела на своего собеседника. — Зачем вы мне все это рассказываете, замминистра? Я догадываюсь, что это как-то связано с Великим Эллипсом и предложенным министерством финансированием, но я пока не знаю как.
— Вы помните, что победителя гонок ждет приз?
— Дворянский титул вкупе с поместьем или замком, продажа которого может принести финансовую независимость, а тем самым личную свободу и чувство собственного достоинства.
— И еще одну вещь — личную аудиенцию с Мильцином IX. Редкую, почти уникальную возможность для иностранного эмиссара не просто предстать перед глазами короля, но и получить доступ к его ушам.
— И в этом все дело? — с недоверием спросила Лизелл. — Вся эта тщательно продуманная и оплаченная подготовка участника Великого Эллипса лишь для того, чтобы воспользоваться ничтожным шансом кандидата выиграть гонки, после чего каким-то образом убедить короля Нижней Геции продать секрет, с которым он ни под каким предлогом не желает расставаться?
— Убедить продать секрет — или как-нибудь невзначай узнать местонахождение магистра Невенского.
— Выстрел с дальнего прицела.
— Лучше с дальнего, чем вообще не стрелять, мисс Дивер.
— Из этого следует, что ваши люди должны быть такими же сумасшедшими, как и Безумный Мильцин!
— Я бы предпочел обратное. По правде говоря, в Тольце в последнее время появились признаки назревающих перемен. Из очень хороших источников нам известно, что самое последнее сумасбродство Мильцина — исследование коммуникативных свойств метода Грижни Комета — изрядно опустошило национальную сокровищницу Геции. Возведение нового дворца Огненного Сфинкса в Йошле стало еще одним национальным бедствием. Засуха, случившаяся прошлым летом, почти уничтожила урожай лорберов, чем нанесла дополнительный ущерб государству. Короче, при таком раскладе есть основания надеяться, что щедрое предложение наличных средств, сделанное деликатнейшим образом, может подвигнуть его величество к большей сговорчивости.
— Деликатнейшим образом?
— Да, если найти подход к королевскому сердцу, равно как и к его уму.
— Здесь требуется талант опытного дипломата, не так ли? — осторожно заметила Лизелл. — Простите мне мою тупость, я не очень понимаю, почему вы обратились с этим ко мне. Я, конечно, польщена, но разве нельзя найти более подходящего кандидата?
— Вы необычная персона и потому идеально подходите на эту роль. — Во Рувиньяк пристально изучал ее. — Во-первых, в глазах общественности вы предприимчивый и смелый путешественник, что делает совершенно оправданным ваше участие в гонках. Ваш пол — хорошая маскировка для возложенной на вас миссии, враги Вонара не готовы поверить, что мы доверяем женщинам такие дела. И, наконец, ваши личные достоинства вероятнее всего произведут впечатление на его величество.
— Личные достоинства? Я не уверена, что я понимаю вас. — Она не была уверена, что хочет его понять.
— Проще говоря, мисс Дивер, у вас незаурядные внешние данные, а чувственные пристрастия короля детально запротоколированы. Более того, вы известны как хорошо образованная, утонченная дама с богатым опытом, довольно способная. Почему бы вам с максимальным успехом не использовать все ваши качества во благо своей страны? Таким образом, мы возлагаем большие надежды на нашего посланника, чье очарование может значительно подтолкнуть короля Мильцина к принятию положительного для нас решения.
Он достаточно витиевато выражался, но смысл его слов был ясен и не очень приятен. Лизелл задумчиво отхлебнула из своей чашки, в какое-то мгновение ей захотелось выплеснуть чай прямо в лицо замминистра. Она подавила импульс: в конце концов, во Рувиньяк не хотел ее оскорбить. Если он, как и весь мир, видит в ней женщину сомнительного поведения, то в этом она должна винить только себя.
— У вашего министерства своеобразный подход к решению проблемы. — Она не позволила ни одной эмоции отразиться на ее лице. — Действительно, ваши методы удивляют меня. Замминистра, не думали ли вы и ваши коллеги о возможной неловкости в случае, если наш сегодняшний разговор станет достоянием гласности?
— Я не думаю, что он станет достоянием гласности, — слова, содержащие угрозу, во Рувиньяк произнес почти с нежностью. — Если я окажусь неправ, то все проблемы и неприятности падут только на мою голову, а Министерство иностранных дел будет утверждать, что ему ничего не известно. Если нужно, я готов принять на себя всю ответственность.
— Понимаю, — ей теперь действительно было ясно, почему ей не позволили переступить порог святая святых — Республиканского комплекса.
Как раз подходящий момент для возмущенного отказа, взрыва оскорбленного достоинства — но Лизелл держала язык за зубами; альтернатива сделанному предложению рисовалась мрачной. Месяцев через шесть ее ждал финансовый крах, за которым последует невообразимо унизительное возвращение в отцовский дом. Однажды скатившись в этот упорядоченный ад, можно никогда не выйти на поверхность вновь. С другой стороны, сам факт ее участия в Великом Эллипсе привлечет к ней внимание общественности, стимулирует продажу ее книги и прибавит ей веса как лектору. А если она действительно выиграет гонки, то ее судьба, благосостояние и независимость будут гарантированы на всю оставшуюся жизнь.
— Я согласна, — закончила она вслух и громко.
— Мисс Дивер? — удивление отразилось на лице замминистра.
— Я принимаю вашу финансовую поддержку. Я буду участвовать в Великом Эллипсе. Я не совершу ни одной ошибки и выиграю гонки. Я использую все доступные мне средства и сделаю все. — Ее спутник пристально посмотрел на нее, и она добавила для пущей убедительности. — Все, что в человеческих силах.
II
Ровно через неделю она отправилась в Нижнюю Гецию. Расстояние между Ширином и Тольцем, гецианской столицей, укладывалось в три дня и две ночи пути по железной дороге, и этот недлинный путь Лизелл решила проделать с комфортом. На щедро выделенные Министерством иностранных дел наличные она приобрела очень дорогой билет в мягком спальном вагоне, где постельное белье, на радость пассажирам, пахнет лавандой. В вагоне-ресторане заказывала самые дорогие блюда, ее обслуживали самые расторопные и любезные носильщики, официанты, проводники. Все это и отдаленно не напоминало
