лежал, рассматривая облака, насыщенные розовым, затем вернул себя к реальности и сел, устремив взгляд к бухте в поисках «Вдохновения».
Пароход уныло стоял на якоре. От сверхъестественного призрака не осталось и следа. Ночью, пока экипаж и пассажиры спали, сила Познания неизвестного лантийского
Казалось, Каслер должен был бы испытать облегчение. Но он поднялся на ноги без особого желания и присоединился к остальным выброшенным на необитаемый остров, что сидели полукругом и запивали водой свой скромный завтрак, состоящий из одних галет.
Торвид Сторнзоф не счел для себя возможным сидеть вместе с низшими во всех отношениях. Он стоял в стороне — в застывшей позе, неподвластный коррозии под воздействием пропитанного солью воздуха, на одежде его невероятным образом не заломилось ни одной складки, монокль твердо сидел на положенном месте. По его виду нельзя было догадаться, что он провел ночь, лежа на усыпанном камнями пляже.
Может, он вообще не спал, может, он вот так и простоял упрямо всю ночь? Может, он так и курил сигарету за сигаретой, расхаживая и обдумывая план дальнейших действий? Да, подумал Каслер, это очень даже в духе грандлендлорда, который даже сейчас продолжает демонстрировать свою железную волю лантийским матросам.
— Ловушка Познания выпустила пароход на свободу, и мы немедленно возвращаемся на «Вдохновение», — по-вонарски сообщил Торвид сидящим. Свою речь он сопровождал красноречивыми жестами, чтобы сделать ее более понятной для иностранцев. — В шлюпки.
Вряд ли матросы не поняли его слов, и вряд ли они сомневались в авторитетном положении грейслендской титулованной особы. И, тем не менее, ему никто не ответил и никто не двинулся с места: матросы продолжали спокойно сидеть, уставившись на Торвида.
— В шлюпки, — повторил Торвид медленно, четко выговаривая слова, как будто его аудиторию составляли глухие или слабоумные.
И снова никакой реакции. Вертикальная морщинка между бровей обозначилась резче, и он спросил:
— Вы что — тупые или трусливые, или все вместе?
— Ни то ни другое, сэр, — капитан из предосторожности и благоразумия ответил смиренно, но полностью скрыть своего раздражения ему так и не удалось. — Люди встревожены, и я разделяю их опасения, мы пока здесь побудем.
— Опасения? Команда, эти простые матросы, они будут прятаться на берегу?
— Да, и это правильно, — ответил капитан непреклонно. — Призрак Познания, кажется, удалился, но кто знает, может, он прячется где-нибудь в трюме. Эти посланцы
— Не рассчитывайте на несколько часов, капитан, — ответил Торвид, — наш график движения не может допустить такой задержки. Хотя я сделаю маленькую уступку твоей лантийской трусости. Ты… — ткнул он пальцем в одного из матросов, — бери шлюпку и отправляйся на пароход, все хорошо там проверь, если опасности нет, подай нам сигнал. Понял меня?
Вопрос был кстати, так как на лице матроса не проявилось признаков понимания. Он сидел с бессмысленным лицом, и Тор вид вышел из себя. Повернувшись к капитану, он приказал:
— Объясни этой скотине.
Капитан что-то сказал матросу на лантийском, тот ответил на том же языке. Свой ответ он сопроводил взглядом на небо и кивком головы.
— Матрос второго класса Уисфа не согласен.
— Сделайте так, чтобы согласился, — посоветовал Торвид.
— Матрос второго класса Уисфа выразил желание подождать до полудня, и только после этого отправиться на «Вдохновение».
— Переведи матросу второго класса Уисфе, что его предложение отклоняется, — Торвид достал револьвер и уже второй раз за последние двадцать четыре часа нацелил его в живот лантийцу.
Матрос второго класса Уисфа выпучил глаза, но не пошевелился.
— Отправляйся, — приказал Торвид. Его жертва не тронулась с места, и он выстрелил.
Лантийский матрос захрипел и скрючился. Вторая пуля попала ему прямо между глаз, отшвырнув его назад на камни… Шокированные убийством, все члены команды ахнули в один голос, кто-то отчетливо исторг проклятие. Один из матросов вскочил на ноги, но тут же натолкнулся на дуло пистолета, направленное на него твердой рукой Торвида. Это заставило его сесть на место.
— Грандлендлорд, — Каслер постарался тщательно скрыть свое отвращение к происходящему, — с почтением должен заметить, что в этих жестоких мерах нет необходимости, и даже…
— Оставьте свои мнения при себе, — оборвал его Торвид, — мы обсудим их в другой раз, если тема эта вам кажется занятной — И, обращаясь к капитану, он приказал: — Гони всех в шлюпки.
— Я отдам приказ только в полдень, — ответил лантиец.
— Может, ты меня не понял? — Торвид навел пистолет ему прямо в сердце. Капитан сложил на груди руки, и на его лице появилась легкая презрительная усмешка.
Возглас протеста готов был сорваться с губ Каслера, но он сдержал его. Противоборство только подстегнет его дядю. Более того, согласно древней грейслендской традиции, он обязан был относиться к Главе Дома почтительно, подчиняться ему и сохранять верность в любой ситуации. За этой традицией стояла реальная необходимость прошлых веков сохранять прочность семьи Сторнзоф в борьбе с иностранцами и врагами. Он стиснул зубы и промолчал.
— Лантийские матросы, — громкий голос Торвида хорошо был слышен сквозь шум прибоя и крики птиц, — в шлюпки. Мы немедленно возвращаемся на «Вдохновение». Если вы не послушаетесь, я убью вашего капитана. — Его глаза горели, как будто подстрекая заложника к сопротивлению, но капитан хранил молчание.
Глухой ропот пробежал среди команды. Очевидно, их капитан пользовался авторитетом.
Только один лантиец отважился спросить:
— Уисфа разрешение хоронить?
— Нет, — ответил Торвид.
И снова Каслер подавил свой порыв.
Ропот негодования усилился, но никто не хотел подвергать капитана опасности. После недолгих колебаний матросы поднялись и распределились по трем шлюпкам.
К «Вдохновению» плыли быстро и молча.
Поднявшись на борт, Торвид отправил пару матросов проверить трюм. Через некоторое время те вернулись и доложили, что пароход чист, посланцев Познания нет.
— Поднимайте якорь, — спокойно приказал Торвид, — берите курс на Эшно.
И «Вдохновение» продолжило свой путь на восток. По настоянию грандлендлорда Сторнзоф- младший экспроприировал капитанскую каюту в их личное пользование. И в течение последовавших дней и ночей, находясь в окружении враждебно настроенных лантийцев, они спали по очереди, один обязательно оставался дежурить у двери. Большую часть съестных припасов они перенесли в каюту и на палубе почти не показывались, а если и выходили, то только вдвоем. Такая максимальная близость едва ли укрепила семейные узы, но, должно быть, оказывала определенное давление на недовольный экипаж. Так что никаких выпадов с их стороны не последовало.
Бесчисленные Жемчужные острова остались позади.
Около полудня, на шестой день плавания, когда на горизонте показался Энорвийский берег, оба Сторнзофа поднялись на палубу, чтобы посмотреть на него.
— Ты опаздываешь на двадцать четыре часа, — в голосе Торвида слышался упрек.
— Не вижу в этом особой катастрофы, — коротко бросил Каслер.
— Особой катастрофы не случилось благодаря мне. Твое счастье, что я здесь и стою на страже твоих интересов. Эта увеселительная прогулка показала мне, что ты не дружишь с головой, племянник. Ты
