самое время Али кончил гримировать Лесора. Актер не сопротивлялся. Принял к сведению, что гримировка «под Дьябло» поможет ему бежать.
— А я, что будет со мной, я же не бессмертна? — допытывалась хозяйка «Парадиза».
Фаусон не реагировал на ее нытье, а только с удовольствием насыщался ее страхом. С некоторых пор чужие страдания, страхи или подлости доставляли ему все большую радость. О, насколько же Зло оказалось занятнее Добра!
Тем временем укрытые за деревьями и автомобилями полицейские качали запускать газовые гранаты (красу и гордость цивилизованного человечества), но достаточно было краткого заклятия неосатаны и баллоны, совершив полный круг, возвращались и взрывались на месте запуска.
Мефф повторил про себя инструкцию из пятого письма дяди. Пока все шло, как положено. Он взглянул на часы. Полночь. Вытащил аэрозоль и брызнул огнем на кровать, шкаф и плотные гардины. Они мгновенно воспламенились.
— Нет, нет! — охнула старуха-хозяйка. — Не делайте этого! На «Парадиз» работали три поколения нашей семьи! — Она, словно пиявка, вцепилась ему в руку и поволокла по полу, в то время как снаряды снаружи рвали дубовые панели. — Прочь отсюда, сатана! Изыди! Мефф совершенно сознательно направил распылитель баллончика на ее живот. Нажал. Видел, как огонь выжигает в ней отверстие с точностью ацетиленовой горелки. Полуведьма издала дикий вопль. Ее седые волосы охватило пламя. Уже лишенная внутренностей, дырявая навылет, словно памятник работы Осипа Цадкина [40] в Роттердаме, она все еще была жива. Подбежала к балконному окну и вывалилась наружу, таща за собой, будто комета, хвост огня и дыма.
Пожар разгорался, огненные змеи бежали по коридорам со скоростью горящего бикфордова шнура. С глухим взрывом, словно зажженный бензин, наполнился пламенем холл.
— Что там творится? — воскликнул Сюрель и рявкнул в радиотелефон: — Прекратить обстрел! Похоже, мы угодили в емкость с горючим.
— А может, они дерутся, — подсказал Лысый, косясь на газон, на котором дымились останки хозяйки гостиницы.
— Где пожарные? — крикнул комиссар.
— Мы не станем работать под пулями, — ответил флегматичный голос командира пожарных.
Красно-желтые языки пламени превратили первый этаж и подвалы в бушующий ад. Пурпурное зарево разливалось на полнеба. Жители окрестных домов, в основном перепуганные пенсионеры, толпились на тротуарах, выспрашивая, не пришел ли уже конец света?
По какой-то необъяснимой игре судьбы включилась неоновая надпись над входом и теперь пульсировала то темно-синим, то красным среди бушующего пожара. С гулом рухнули лестницы. Канонада утихла. Только с чердака долетали единичные выстрелы.
— Выходите: это ваш последний шанс! — надрывался через мегафон Сюрель, надеясь, что его голос пробьется сквозь гул пожара. Тем временем огонь добрался до чердака. Но удивительное дело, не тронул деревьев, ветви которых во многих местах касались деревянных навесов. Лысый догадывался, почему, но предпочитал не комментировать.
На крыше Бэта опоражнивала магазин за магазином.
— Надо бы уже смываться, шеф! — сказала она, увидев Фаусона, который весь в саже вынырнул из пламени, волоча за собой изменившегося до неузнаваемости Лесора.
— Делайте свое дело, — огрызнулся Агент Низа.
Впервые у Бэты мелькнула мысль, что дело и для нее может кончиться невесело. Если целью операции и была ликвидация следов, то они свое сделали и надо было бежать. Они пока еще не использовали против полиции даже половины своих возможностей. Они могли испепелить автомобили, околдовать водителей, нарушить связь. О! Даже принудить полицейских драться друг с другом. По сравнению с древними дьявольскими штучками современные средства — радар и лазер, ноктовизоры и противогазы — детская забава. Однако они этого не сделали. Неужто, Фаусон в чем-то ошибся? А если это не была ошибка? Что ждало ее? Трояков?.. Она грязно выругалась.
Огромный факел давно превратил ночь в день: горели и полы, и кирпичи, и только по странной случайности не горела ванна с телом Мэрион. Выстрелы умолкли. Полицейские, еще неуверенно, но все же поднялись со своих мест. Было на что посмотреть.
Приподнялась крышка люка, ведущего на крышу, и из пламени выскользнула небольшая плотная фигурка. Размахивая руками, она бежала по краю крыши, словно взывая о помощи. Сюрель поднял бинокль. Несомненно, сам синьор Дьябло оказался в сложной ситуации.
— А, однако, и у адских отродий случаются ошибки! — потирал руки Лысый.
За Дьябло появились четыре фигуры. Почти не касаясь черепицы, они бежали следом, больше похожие на чудовищные тени, чем на живые существа.
— Не стрелять! — приказал комиссар. — Они, кажется, спятили!
Синьор Дьябло добежал до края крыши, ниже находилась плотная группа кустов. Несмотря на высоту, существовала какая-то возможность спастись. Чужеземец оглянулся и, видя протянутые к нему когти преследователей, прыгнул.
И произошло невероятное. Вихрь воздуха подхватил его и с колоссальной силой всосал в пылающее чрево дома, который тут же рухнул, заглушая дикий крик. Четверка на крыше, ошеломленная, несколько мгновений стояла как вкопанная.
— Быстрей! Лестницы! Пусть твои растянут спасательное полотно! — крикнул комиссар командиру пожарных.
Пожарные торопились и без команды. Анита, глядевшая из кустов на истинно мемлинговскую картину, лихорадочно бормотала литанию по погибающим.
У полудьяволов осталось мало времени. Они еще не верили, не хотели верить, что их земная карьера подходит к концу, что их, как ни говори, всего лишь полудьяволов, ждет совершенно неопределенное будущее.
С гулом рушились ломающиеся стропила. Какое-то мгновение адские функционеры колебались, не принять ли предложение полиции, но откуда-то из глубины полыхающего пансионата до них дошел категорический голос: «Приказ!».
Они еще плотнее сбились в кучу. На глазах изумленных французов возник удивительный клубок тел и, подгоняемый дымом, покатился к середине крыши.
Полупрогоревшая конструкция не выдержала. Крыша разломилась надвое, словно торпедированный супертанкер, а живой шар с адским визгом и грохотом рухнул куда-то в глубины, гораздо более бездонные, чем можно себе вообразить.
Увлеченные до беспамятства газетчики трудились без устали, щелкали затворы фотоаппаратов, стрекотали кинокамеры. Однако никто не предполагал, что это пусто занятие, ибо уже наутро пленки оказались засвеченными.
Странные силы действовали вокруг пансионата «Парадиз». Едва стих визг адской четверки, как из развалившегося надвое дома взвился гейзер огня, высотой в несколько сотен метров, многоцветный и безгранично смердящий. А потом вдруг все закончилось.
Глазам, привыкшим к жару, показалось, что погасили свет. Однако это всего лишь исчезло пламя. Так же быстро, как и появилось. Когда по приказу комиссара разгорелись прожекторы, глазам полицейских и зевак предстал выгоревший скелет пансионата, окутанный дымом и трупной вонью.
— Порядок, — Лысый обнял Сюреля.
— Я тут ни при чем, — вздохнул комиссар. Правда, огонь не коснулся деревьев и кустов, но поглотил машину, стоявшую рядом с хозпостройками.
Это был автомобиль, о краже которого вместе с находившимся в нем трупом некоей женщины докладывали Сюрелю во вторую половину дня. На часах была почти полночь. Откуда-то издалека донеслось пение разбуженного заревом петуха.
Мокрая от слез Гавранкова кончила молитву. Как и другие наблюдатели, она пыталась понять, что же, собственно, произошло. Вдруг в нескольких шагах от нее что-то пошевелилось. Кто-то пытался снизу поднять крышку канализационного колодца. Она помогла. Из отверстия высунулась сначала покрытая копотью рука, потом худощавое лицо, тоже все в саже.
