разрушенные легкие.
Появились люди с гитарами, индейцы запели древние обрядовые песни, девушки принялись танцевать, их широкие юбки развевались над не тронутыми солнцем ногами…
А я неторопливо шел в толпе, засунув чек во внутренний карман, чтобы не намок, а газету в наружный — чтобы ее видели все-все.
Я был счастлив. Я победил.
Так, во всяком случае, мне тогда казалось.
2. Энерган
Дома меня ждала Клара. Помолодевшая, веселая, она прибирала комнаты, распахнув настежь все окна. На моем письменном столе высилась груда экземпляров “Утренней зари”, а в баре стояла батарея давно забытых натуральных напитков — целое состояние. Ликующе улыбаясь, жена показала мне холодильник:он был битком набит продуктами — мясо, сыр, пирожные, салаты, тоже все натуральные, а не синтетические, только апперы могли себе позволить такую роскошь.
— Это на те пятьсот долларов, — сказала она. — И еще я немного послала детям.
— Мне никто не звонил? — спросил я.
— Джонни Салуд с телевидения. Просил сразу, как приедешь, связаться с ним. По поводу какого-то договора… Были и еще звонки, незнакомые. Спрашивают, есть ли доля правды во второй половине повести. О ней и по радио сообщили, очень хвалят, а только что по телевидению выступал Дон Хуан, литературный критик, помнишь? Усатый, ну он еще обычно все новые книги поносит, а про “Энерган” сказал, что давно уже не читал такой хорошей повести.
Превозносил богатство твоего воображения. Жанр фантастики, мол, в последнее время чахнет, а ты влил в него новые жизненные силы…
Я скептически покачал головой. Еще не успев выйти, моя повесть привлекла внимание критики! Что-то тут не так. Мое пресловутое “воображение” помогло мне различить за всем этим руку Мак-Харриса. Его щупальца проникли всюду, в том числе на телевидение и радио, а ему было нужно во что бы то ни стало внушить читателям, будто история с энерганом — чистый вымысел. Пожалуй, Мак-Харрис вовсе не так уверен в себе, как пытался внушить мне час назад. “Вскоре мы все поймем. Наш приятель Командор уже разнюхал кое-что…” Судя по всему, “наш приятель” явно еще ничего не разнюхал.
Тем не менее в соответствии с той ролью, какая была мне отведена, я позвонил в телецентр “Америго-2” и попросил к телефону Джонни Салуда. С Джонни мы когда-то работали вместе и строчили свои репортажи в одной комнате, но он вовремя почувствовал, куда дует ветер, ушел из газеты на телевидение, стал телерепортером, потом режиссером и сценаристом, а в последнее время прослыл одним из самых влиятельных продюсеров. Он специализировался на сенсационных материалах и вот уже три года раз в неделю передает их в эфир, что сделало его одной из популярнейших личностей в стране.
Услыхав мой голос, Джонни затрещал как пулемет: — Тедди, салуд! (Словечко “салуд”, что по-испански значит “привет”, не сходило у него с языка, из-за него он и получил свое прозвище.)
Где ты пропадаешь? Мы тут прочли твой опус и решили, что из него можно сделать потрясающий сериал, десять серий, накрутим за несколько недель — и салуд! А ты тем временем пошевелишь извилинами и подкинешь нам продолжение. Что ты на это скажешь?
Я что-то невнятно пробурчал в ответ, а он, не слушая, продолжал: — Можешь сам читать текст от автора или даже играть самого себя, если в тебе есть искра божья. Слегка подгримируем — и салуд! Пять тысяч монет за серию. Джонни Салуд не жмот, ты это знаешь, а для старых друзей и коллег он всегда раскошелится. От тебя требуется одно: отбояриться от всех других предложений, наше дубье только и ждет, как бы прибрать к рукам гениального парня, выжать его как лимон, а потом дать ему коленом под зад и выкинуть на помойку…
Мне с трудом удалось вклиниться в одну из пауз: — Джонни, твое предложение так неожиданно, дай подумать, я в жизни не писал сценариев…
— Понимаю, понимаю, держишься за свою золотую жилу. Я бы тоже на твоем месте… Ладно, так и быть, семь тысяч за каждую серию, но ни центом больше, иначе старик Джонни вылетит в трубу — и салуд! Ха-ха-ха! Жду, приезжай, обмоем наш договор. У меня есть французский коньячок. Натуральный.
Салуд!
Предложение Джонни меня и обрадовало и встревожило: с какой целью Мак-Харрис осыпает меня манной небесной со своих немыслимых вершин?
Впрочем, к черту сомнения и колебания! К черту Мак-Харриса!
Клара, обедать!
Помнится, на обед у нас в тот день были отбивные, вино, кофе — все натуральное. За этим приятным занятием нас и застал Панчо.
— А-а, вот чем набивают животы преуспевающие журналисты! — с привычной грубоватой шутливостью начал он, но я уловил в его голосе тревогу.
От предложения пообедать с нами он отказался. — Слушай, — продолжал он, — ты не собираешься помыть машину? Смотри, как льет! — И знаком велел мне выйти следом за ним во двор.
Дождь уже переставал, но я взял щетку и принялся надраивать машину. А Панчо включил приемник — зазвучала элегическая мелодия нового модного танца “Стайфли, беби, не целуй меня, не души…” — и только тогда заговорил: — Ко мне приходили.
— Кто?
— Люди Командора.
Панчо пустил музыку еще громче.
— И что? — спросил я.
— Проверяли, есть ли у меня что-нибудь об “Энерган компани”, все перерыли и ушли… Не солоно хлебавши… — Он слабо улыбнулся, но тут же посерьезнел: — Но почему, Тедди? Ведь ты все это выдумал?
В ответ я вынул из кармана чек и помахал у него перед носом. Он даже присвистнул: — Пятьдесят тысяч?! Первый раз вижу такую цифру на денежном документе.
— Десять из них твои, — сказал я. — Слово есть слово.
— Ах да, ты обещал меня озолотить, — хмуро буркнул он.
В эту минуту в мелодию, доносившуюся из машины, вклинился мужской голос. Панчо подвигал рычажком вправо-влево, но голос не исчезал, напротив — он постепенно заглушил музыку и заговорил торжественно и властно.
Мы прислушались.
— Говорит радио “Динамитеро”! Говорит радио “Динамитеро”!
Слушайте важное сообщение!
Само по себе это не было бог весть какой новостью. Радио динамитеросов звучало в эфире довольно часто — как правило, накануне очередной акции Эль Капитана и Рыжей Хельги. Новым был голос: этот теплый, мягкий баритон я слышал впервые. И не сомневался, что миллионы людей в Веспуччии, затаив дыхание, ловят сейчас каждое слово диктора.
— Сегодня, сразу же после полудня, — вещал он, — во всех табачных и газетных киосках, а также во всех магазинах синтпарфюмерии будет производиться продажа энергана в зернах. Что такое энерган, вы знаете из нашумевшей повести Теодоро Искрова, напечатанной в газете “Утренняя заря”.
Зерна энергана обеспечат вас горючим для автомобилей, радиаторов отопления, мотоциклов, самолетов, заводов. Цена одного зернышка десять центов. За десять центов вы получите литр превосходнейшего горючего. Внимание, повторяю! Важное сообщение… Сегодня, после полудня во всех газетных и табачных киосках…
— Слышишь? — округлив глаза, прошептал Панчо.
— Слышу, — ответил я.
И представил себе физиономию Мак-Харриса. Интересно, что он сейчас поделывает?
В приемнике еще раздавался баритон диктора, а из соседних домов и дворов выскочили люди и после некоторых колебаний решительно двинулись к газетному киоску на углу. Мы последовали за ними. Перед киоском уже выстроилась очередь метров десять в длину, с каждой минутой она росла и скоро спустилась к набережной. Киоскер был мой давнишний знакомый, Маэстро по имени.
Он сидел за окошком и несколько растерянно, но быстро подавал покупателям миниатюрные пакетики, получая за каждый по десять долларов.
— Следующий! — восклицал он. — Следующий! Сто штук — десять долларов! Без сдачи, пожалуйста, у меня нет мелких купюр. Не толкайтесь, всем хватит!
Сначала покупали только по одному пакетику, тут же вскрывали его, чтобы взглянуть на чудо-зерна, и бежали домой, где, естественно, разводили для пробы в воде. И очень скоро возвращались, снова становились в очередь и возбужденными голосами обменивались мнениями, не уставая повторять, что все, описанное Теодоро Искровым в газете, сущая правда.
— Когда эти зерна растворишь в обыкновенной воде, они превращаются в бензин, на этом бензине вон там, взгляните, уже работают двигатель машины и насос во дворе, я наскреб все, какие есть в доме деньги, накуплю этого энергана сколько можно!…
Очередь в ответ протестовала — мол, нечестно, пусть и другим достанется, что ж это будет, если одни набьют полны карманы энергана, а остальные уйдут ни с чем…
И ни одной рекламации!
Зерна были точь-в-точь такие, как у меня.
Панчо хотел было купить несколько пакетиков, но я потащил его дальше, к набережной, к киоскам возле порта. Здесь толпа была еще больше.
Успев удостовериться, что энерган — не фальшивка, а тот самый, о котором писал Теодоро Искров, люди хватали по десять-двадцать пакетиков и под моросящим дождем бежали домой, где вскоре заводили машины и отправлялись в горы. На улицах возникли пробки.
Повсюду, возле ларьков и киосков, где толпились покупатели энергана, кружили полицейские, которые явно не знали, как себя вести.
Распоряжений для такого рода случаев у них не было, да и толпа вела себя пристойно: никто не поносил Князя, не выкрикивал антиправительственных лозунгов, не буянил, некоторые даже всерьез предлагали направить благодарственное послание апперам за то, что те дали возможность небогатым людям приобрести дешевое горючее…
Мы вернулись к киоску Маэстро. Очередь уменьшилась. Я бесцеремонно протолкался к окошку и торопливо спросил: — Маэстро, откуда у тебя энерган? —
