вздыхало, переливалось блестками море. Налево уходил широкий бульвар, напоенный ароматом цветущих деревьев — в Серебряном Лайзе деревья цветут круглый год. А справа лежала пустынная сейчас площадь, по которой должна была прийти Анжелика. Кэт ждал уже с полчаса, и это было так необычно, что он не знал, что и думать. Анжелика — вот уж не женская привычка! — никогда не опаздывала, по ней можно было проверять часы. Что же случилось?
Облокотившись на теплый каменный парапет, Кэт обвел взглядом темнеющее к горизонту море, затем посмотрел на приготовленный цветок в прозрачной упаковке — большой, с длинными золотистыми лепестками, словно брызнувший искрами и внезапно застывший бенгальский огонь. Светловолосая и светлоглазая, Анжелика любила что-нибудь яркое: цветок, шарфик, заколку в волосы. Кэт готов был подарить ей все на свете, не задумываясь, он потратил бы все свои сбережения на приглянувшееся ей колье; однако она неизменно отказывалась от подарков. Она видела, как огорчают Кэта ее отказы — и огорчалась вместе с ним. Он решительно не понимал, в чем дело. А этот золотистый цветок… Кэт надеялся, что она его примет — цветок стоил так мало, а значил так много, что Анжелика не может, ну просто не сможет его отвергнуть! Кэт потрогал хрустящий пластик упаковки. И вот же — не пришла!
Что ж такое? Что могло случиться в этом шикарном, разомлевшем под жарким солнцем курортном городе, чтобы его Анжелика, самая обязательная, самая верная из женщин — не явилась на свидание?
Да, она не придет, вдруг окончательно понял он. Значит, и впрямь что-то произошло? Захватив лежавший на парапете цветок, Кэт зашагал через площадь.
Дом, в котором Анжелика снимала крошечную квартирку, находился в двух кварталах от набережной. Если ничего не случилось по дороге, Анжелика должна быть У себя. А если нет… Тогда надо звонить в полицию. К себе, в родное Управление. Парни, конечно, поднимут его на смех: девушка опаздывает на свидание! Однако Кэт дает голову на отсечение, что смешного окажется мало. Анжелика не из таких. Она вообще не как все. За эти полгода он даже дома у нее не бывал, они даже не целовались ни разу — и это при том, что более волнующей и пленительной женщины ему встречать не доводилось.
На улице, накаленной солнцем, куда уже не достигало дыхание моря, Кэт на мгновение приостановился, огляделся. Жарко, пустынно, никаких следов происшествия. В прохладном вестибюле он только успел вызвать лифт, как терпение его истощилось, и он рванулся по лестнице.
Второй, третий, четвертый этаж. Только бы оказалась дома… Пятый, шестой. Кэт влетел в холл седьмого этажа и бросился к знакомой двери, у которой Анжелика всегда решительно с ним прощалась. И остолбенел: за дверью звучала музыка.
У нее гости? Она забыла?! Он нажал кнопку звонка, подождал, позвонил еще раз. Никакого ответа. Подергал за ручку, опять позвонил. Невероятно! И эта музыка… Кэт позвонил в квартиру рядом.
— Вы не ошиблись? — спросила открывшая ему черноглазая хохотунья, которую он раза два или три встречал на этаже. — Анжелика…
— Вы ее видели сегодня?
— Н-нет. Вот уже целый час у нее какое-то непонятное веселье. А что… — Девушка отступила, давая дорогу Кэту.
— С вашего разрешения, — извинился он уже с балкона. Примерился и перемахнул на соседний балкон Анжелики. Черноглазая вскрикнула.
Стеклянная дверь, к счастью, не заперта. Откинув белую занавеску, Кэт заглянул в комнату. И испугался: там было пусто, как бывает в доме, из которого навсегда выехали. Ни цветов, ни безделушек — никаких следов живой души. Только во всю мощь ревело сверкающее видео в изголовье покинутой постели.
В смятении Кэт машинально двинулся было к двери, как вдруг на пустом, застеленном дешевой скатеркой столе заметил квадратный листок бумаги. Два слова мелким, очень ровным, красивым почерком: «Прости меня». За что? Что уехала, не сказавшись? Или… Эта страшная, грохочущая музыка…
Кэт ринулся в крошечный коридорчик и с налету всем телом вышиб дверь, из-за которой чуть слышно журчала вода.
Анжелика полулежала: голова на краю ванны, одна рука свесилась до полу, по другой стекает окрашенная розовым вода…
Сорвав с крючка полотенце, Кэт скрутил жгут, перетянул тонкое изуродованное запястье, отнес Анжелику в комнату, уложил на постель, выключил видео и кинулся к телефону.
— Пожалуйста: Третий Верхний проезд, семнадцать, квартира семьсот двадцать девять. Большая кровопотеря.
Он присел на край кровати. Пленительное лицо Анжелики было белым, безжизненным, разметавшиеся волосы блестели как стеклянные.
— Ли, — позвал он.
Что стряслось, сломалось? Что заставило полоснуть лезвием по руке? Не попросив помощи? Он горько перевел дыхание. Он отдал бы за Анжелику жизнь — а она не позвала…
— Лика…
Его как током ударило: приди на несколько минут позже — и опоздал бы навсегда. Кэт с силой сжал руки, унимая дрожь. Самого страшного не случилось; но что будет дальше, когда Анжелика очнется?..
Звонок в дверь.
— Врача вызывали? — Темнолицый, немолодой, с большим чемоданом. Чемодан поменьше несла совсем юная фея-ассистентка.
— Да-да, пожалуйста. — Кэт пропустил их и вслед за феей вошел в комнату. Несколько раз с трудом сглотнул, прежде чем выдавил: — Попытка самоубийства.
Врач придвинул к постели стул, поставил на него свой чемодан.
— Вы муж? — спросила юная ассистентка строгим холодным тоном.
Кэт покачал головой.
— Тогда подождите там. — Она кивнула на дверь.
Кэт прошел в кухню — такую же крошечную, как все в этой квартире, и такую же пустую и чистую. Ну почему? Вот так, молчком, ничего-ничего не объяснив? Он огляделся и принялся открывать дверцы — один шкафчик, другой, одна полочка, другая, третья… Аккуратно составленная кое-какая посуда, пакетик с кофе, ложечка сахару в сахарнице. И больше ничего. Черт… Да что же это? Потом он присел к столу и принялся ждать. В комнате было тихо, лишь иногда доносился приглушенный голос врача, да что-то односложно отвечала ассистентка. Наконец они вышли. Кэт поднялся навстречу.
— Всего доброго, — ледяным тоном попрощалась девушка и выпорхнула за дверь.
Врач опустил на пол свой чемодан и посмотрел на Кэта:
— Жизнь вне опасности. Однако шрамы на руке останутся.
— Почему? — глупо спросил Кэт, будто это имело сейчас какое-то значение.
— В нашем климате раны у альтау плохо заживляются, ткани срастаются с трудом…
— Как вы сказали? Альтау?
— Конечно, альтау. Только не говорите, что не знали этого раньше, — недовольно буркнул врач.
— Господи… Откуда мне?
— По-моему, вы не слепой: светлые глаза, полупрозрачные волосы, высокая степень сексуальной привлекательности…
Женщины с Белого Альтау славятся на весь свет.
— Да, я что-то слышал… — пробормотал Кэт смятенно, и тут на него внезапно обрушилось понимание того, что происходит — весь ужас и трагичность положения. — Они…
Врач понимающе усмехнулся.
— Альтау, извините, лучшие в мире проститутки. — И добавил, движением руки останавливая возмущенно вскинувшегося Кэта: — А также, как говорят, отличные хозяйки.
— Рабыни?
— Да, мил человек. К сожалению. Почему-то именно сейчас, в наши цивилизованные времена, стали носиться с различными варварскими обычаями на планетах. Уехавшая альтау обязана вернуться к своему господину по первому его требованию. А наши власти обязаны женщину выдать. И выдают с большим удовольствием, поскольку от альтау сплошная головная боль: разврат, кутежи, поножовщина…
