Никифорович, я к вам, знаете, по делу... Знаю, знаю, что праздник, вы уж простите великодушно, но дело срочное. Нет, не у меня, у товарища... Вот я сейчас трубочку передам, он вам сам все... Спасибочки вам, Андрей Никифорович!
Он протянул Юрию трубку и, отдуваясь, повалился в кресло. Юрий взял трубку. Она была горячая и влажная от веригинского трудового пота, и мембрана тоже, казалось, все еще хранила неприятное тепло чужого дыхания.
– Добрый день, – сказал Юрий в трубку. – Извините, что беспокою в праздник, но так уж вышло...
– Не стоит извинений, – раздался в трубке сухой интеллигентный голос. Сразу чувствовалось, что голос этот может без труда выразить буквально все, что угодно, по желанию своего обладателя. В данный момент он выражал легкое раздражение, которое господин адвокат не считал нужным особенно скрывать, но, как человек воспитанный, не выставлял напоказ. – Излагайте ваше дело, но постарайтесь быть по возможности точным и кратким.
– Я предпочел бы изложить свое дело при личной встрече, с глазу на глаз, – спокойно ответил Юрий. Реакция адвоката была вполне объяснимой и даже нормальной: как еще, скажите на милость, реагировать преуспевающему частному юристу, которого отрывает от праздничного стола какой-то пьяный слесарь?
Господин юрист немного изменил интонацию, сделал ее мягче – самую чуточку, но мягче.
– Послушайте, молодой человек, – сказал он, – а вы уверены, что нам так уж необходимо встречаться? Может быть, вам будет лучше обратиться в государственную юридическую консультацию? Учтите, бесплатно я не консультирую и мое время стоит дорого. Очень дорого, – подчеркнул он.
– Это не имеет значения, – сказал Юрий.
В трубке наступило продолжительное молчание, после которого адвокат осторожно произнес:
– Ах, вот как... Скажите, если это не секрет: кем вам приходится этот... как его... ну, с которым я только что разговаривал?
– Соседом, – сказал Юрий.
– А, вот так? – неизвестно чему обрадовался адвокат. – Тогда понятно... Так какое у вас дело?
– Мне нужен совет грамотного юриста, – сказал Юрий, через плечо косясь на Веригина, который сосредоточенно разглядывал пульт дистанционного управления телевизором, осторожно трогая пальцем разноцветные кнопки. – Возможно также, что советом дело не ограничится и понадобится определенная юридическая поддержка.
– В какой области? – заинтересованно спросил адвокат.
– Гм, – сказал Юрий.
Адвокат сразу понял.
– Извините, – сказал он, – я совсем забыл. Вы же не можете говорить, у вас там этот... Веригин, да? Что же, давайте встретимся. Завтра в пятнадцать десять вас устроит?
– Вполне, – сказал Юрий.
Он узнал адрес адвокатской конторы, распрощался и повесил трубку.
– Ну, чего? – спросил уже успевший соскучиться Веригин. – Утряслось дело?
– Завтра встречаемся, – ответил Юрий.
– Ну вот видишь! А ты боялся! Со мной не пропадешь!
– Это уж точно, – сказал Юрий. Сообщать Веригину о том, что адвокат, едва припомнив его фамилию, тут же ее и забыл, он не стал. Зачем огорчать человека? Тем более что Веригин ему и впрямь помог.
– С тебя, Юрок, по этому случаю бутылка! – торжественно провозгласил Веригин.
– Не понял, – сказал Юрий, – а чем мы с тобой здесь занимаемся?
– Так то за Новый год, – не растерялся Веригин. Он никогда не терялся, особенно если был, что называется, на взводе. – А теперь за благополучное завершение твоего дела... А кстати, что это за дело такое?
– Дело простое, – рассеянно ответил Юрий, во второй раз за последние полчаса преодолев в себе острое желание как следует надавать Веригину по шее. – Дядюшка мой умер и оставил наследство. И наследство-то плевое, а беготни, пачкотни бумажной из-за него уйма. Вот я и хочу нанять грамотного юриста, чтобы он это все за меня устроил. Боюсь только, что на оплату услуг этого твоего знакомого почти все наследство и уйдет. Может, договоришься по знакомству, чтобы он взял подешевле?
Как и ожидал Юрий, вопрос этот поверг Веригина в замешательство. Серега был еще не настолько пьян, чтобы согласиться на такое явно непосильное для него дело. К тому же теперь он наверняка опасался, что Юрий станет настаивать, подливать водки и снова уговаривать... Серега, конечно, знал, что, приняв еще с полстакана, не сможет устоять. А потом что? А потом, с одной стороны, неуступчивый зазнайка адвокат, который и имени-то его толком вспомнить не может, а с другой – дружище Юрик, косая сажень в плечах, бывший десантник, который станет требовать, чтобы Серега сдержал данное по пьяной лавочке слово... Словом, заданный Юрием вопрос поставил Веригина в крайне неловкое положение, чего Юрий, в общем-то, и добивался. Веригин успел ему опостылеть, да и продолжение банкета грозило затянуться до поздней ночи и закончиться очередным пьяным дебошем, до которых Серега был великим охотником. Тогда его пришлось бы спускать с лестницы, а потом, естественно, подбирать на нижней площадке и тащить, пьяного, окровавленного и гнусно орущего на весь двор, к нему домой, к жене и детям, да еще и выслушивать потом упреки мадам Веригиной... Словом, Веригина пора выпроваживать, и Юрин провокационный вопрос стал первым, весьма удачным шагом в этом направлении.
Второго шага, к счастью, не понадобилось. Все-таки шкура у Веригина оказалась чуточку тоньше, чем думал Юрий, и, просидев как на иголках еще минут десять, Серега суетливо засобирался домой, хотя на улице было еще совсем светло да и водка в холодильнике охлаждалась. Правда, ту бутылку, что стояла на столе, Серега все-таки допил в одиночку, но Юрий, почему-то вдруг расчувствовавшись, полез в холодильник и презентовал ему вторую, непочатую бутылку 'гжелки'.
С тем они и расстались. Серега поплелся домой, на ходу мастерски заталкивая бутылку в рукав куртки, а Юрий, с большой неохотой убрав со стола и помыв посуду, с еще большей неохотой направился в ванную – стирать и приводить в порядок свою превратившуюся за ночь в грязные тряпки одежду.
Праздники Зимин ненавидел лютой ненавистью по-настоящему делового человека, который периодически, бог знает сколько раз в году, в заранее определенное время сталкивается с невозможностью решить самые простые, будничные и в то же время не терпящие отлагательств дела. Календарь буквально до отказа был набит праздниками; иногда Зимину начинало казаться, что весь год состоит из одних праздников – естественно, не считая выходных дней и отпусков. Но если восьмого, скажем, марта до кого-то еще можно было достучаться, пускай себе и ценой нечеловеческих усилий, то первое января стояло вообще особняком. Все вокруг были пьяны в стельку, или находились на полпути к этому состоянию, или же, наоборот, отсыпались после бурно проведенной ночи. Исключение составляли разве что водители общественного транспорта, но к этой категории городских служащих у Зимина никаких дел не было. Ничего не работало, а то, что работало – в основном, продовольственные магазины и отдельные коммерческие палатки, – не представляло для Зимина интереса. Поэтому первый день наступившего года Зимин обычно проводил в состоянии мрачном и подавленном, на звонки подвыпивших знакомых отвечал сухо и лаконично, а то и вовсе не отвечал.
Он, конечно же, старался не планировать на первое января никаких дел. Он-то старался, но делам на это было наплевать, они возникали сами собой и настоятельно требовали к себе внимания. Положение сильно осложнялось тем, что в течение последних шести месяцев Зимину фактически приходилось тащить на себе не одну, а две фирмы – свою и Адреналина. Новоявленный 'гуру' в полном соответствии со своим новым мировоззрением совершенно запустил дела и разгребать завалы, судя по всему, не собирался. Ему было не до того: он думал, оттачивая до кинжальной остроты постулаты своей веры, а в промежутках кровянил физиономии членам Клуба, получал по зубам сам и вел тихую партизанскую войну со всевозможными игорными заведениями, от лохотронщиков на рынках и вокзалах до владельцев самых дорогих казино.
Просто бросить фирму на произвол судьбы Зимин не мог: фирму было жаль. Можно было бы,
