молодой, здоровый, с вашей группой крови. Так что уже сегодня после обеда начнем готовить вас к операции.
– Видишь, я же тебе говорила, все хорошо, а ты волновался, – Аня, фальшиво улыбаясь, поцеловала Шнайдера в губы, глаза же ее оставались при этом абсолютно холодными.
– Я хотел бы сам посмотреть на него.
– Пожалуйста, – с готовностью предложил Хазаров, – когда его привезут в клинику, мы предоставим вам такую возможность.
– Нет, я бы хотел увидеть его раньше, может, поговорить с ним до того, как он узнает, что его ждет. Если он мне не понравится…
– Это сложнее, – помрачнел Хазаров, – мне бы не хотелось, чтобы вы покидали пределы клиники.
– Зачем тебе это? – принялась уговаривать Шнайдера Анна. – Разнервничаешься, а тебе сердце беречь нужно для операции.
– Можно будет это сделать? – бесцветным голосом произнес немец.
– С такими вопросами – к Валерию, – развел руками Марат Иванович, – я тут не компетентен.
– Это сложно, вообще-то, но раз возникло такое желание, можем поехать.
– Когда?
– Думаю, прямо сейчас, вечером сделать это будет не очень удобно.
– Ваши анализы в норме, мы улучшили вам сворачиваемость крови, Катя недавно принесла результаты, – произнес Хазаров и с легкой ненавистью посмотрел на своего пациента, создающего ненужные проблемы.
До этого Шнайдер потребовал, чтобы его познакомили с врачами, которые проведут операцию, подолгу говорил с ними, обсуждая детали. Он вел себя чисто по-мазохистски, вникая во все тонкости технологии. Обычно же пациенты вели себя по-другому, стараясь не знать, каким образом Хазаров раздобудет органы для пересадки, эта тема была для них табу. Шнайдер же за свои деньги хотел знать все в подробностях.
– Я уже отдал распоряжение приготовить вам предоперационную палату, так что попробуйте встретиться с донором, если только это получится прямо сейчас. Езжайте, а к вечеру вернетесь.
– Один день ничего не решает, – задумчиво произнес Шнайдер, – подготовку к операции можно начать и завтра.
Спорить не получалось, немец технологию выучил досконально.
– Вы, Аня, поедете с нами?
– Нет, – за нее ответил Шнайдер, – она останется здесь.
– Что ж, воля ваша.
– Я подожду здесь, на лавке, а вы подгоните машину, – Шнайдер тяжело опустился на мокрую после дождя лавку и вновь уставился на небо.
Глава 6
Уже через полчаса машина Грязнова остановилась напротив девятиэтажного дома, облицованного белой смальтой.
Виталик Конопацкий стоял под фонарным столбом, прикрываясь от моросящего дождя женским зонтиком. Грязнов помог Шнайдеру выбраться из машины, и тот, опершись на его руку, пошел к Конопацкому.
– Вот наш новый сотрудник, – представил он Виталия немцу, – а это ваш работодатель. У него представительство в Москве, будете работать на немецкую фирму, вам повезло.
Виталик с недоверием смотрел на болезненного с виду немца, по взгляду которого нетрудно было понять: его интересует сейчас только собственное самочувствие, а никак не бизнес.
Шнайдер смерил Конопацкого взглядом от макушки до подошв растоптанных кроссовок.
– Я плохо говорю по-русски, – с сильным акцентом произнес он, – но, кажется, вы подходящая кандидатура – занять вакансию.
Грязнов подмигнул Виталию, мол, все идет отлично, мало кому так везет в этой жизни, как тебе.
– Завтра же выходите на работу, – глухо произнес Шнайдер и, высвободив руку, двинулся к машине.
– А я даже не знаю, чем заниматься буду, – зашептал Конопацкий.
– Не бойся, тебя научат. Дело несложное, с ним и дурак справится. Тысяча баксов на улице не валяются.
– Но это хоть законно?
– Не совсем, – усмехнулся Грязнов, – но бояться нечего, крыша у нас надежная. В крайнем случае, если поймают, отделаешься высылкой из Москвы. Это же не торговля наркотиками, немцы в таких делах осторожные. Да, Виталий, никому пока не говори о том, что устроился на работу.
Дело-то такое, скользкое, сам понимаешь…
– Понимаю, – кивнул Конопацкий, хотя ровным счетом ничего не понял, – я не трепло какое- нибудь.
– Ну и хорошо.., ну и отлично. Завтра собери все свои документы и жди меня на этом самом месте, в офис поедем.
Слово «офис» произвело свое магическое действие, оно прозвучало солидно, сразу придав договору какую-то видимость законности.
– А одеваться как?
– У тебя костюм с галстуком есть?
– Нет, – честно признался Виталий.
– И не обязательно. Спецодежду немец тебе выпишет, главное, документы все с собой возьми. Черт его знает, что там может понадобиться, немцы – народ привередливый.
До завтра, – Грязнов хлопнул Конопацкого по плечу и заспешил к машине, в которой его поджидал Шнайдер. – Ну как? – поинтересовался Валерий, заводя двигатель.
Немец смотрел в стекло на Конопацкого, стоящего под дождем, со сложенным зонтиком в руке.
– Мне кажется, он подойдет. Я согласен.
– По всему видно, что дурак, – рассуждал Грязнов, – но нам же не мозг пересаживать, а почку, – и засмеялся, но тут же осекся, потому что встретился взглядом со Шнайдером, тот явно не намерен был шутить на тему операции.
Виталик Конопацкий помахал рукой вслед удаляющейся машине и заспешил домой собрать документы, пока не вернулась Наталья.
«Вот повезло!» – думал он, складывая в полиэтиленовый мешок паспорт, водительские права и тонкую записную книжку.
Несколько раз переложил пакет, затем обвязал его скотчем. Делал он это обстоятельно, как любой провинциал, попавший в большой город.
«Лучше их спрятать, а то найдет Наталья, станет допытываться, какого черта я документы собираю.»
Он открыл стеллаж и, вынув несколько книг, спрятал документы возле задней стенки. Но томики в сверкающих глянцевых обложках не хотели становиться на место, три корешка выпирали из общего ряда.
«Глазастая баба, усечет», – подумал Конопацкий и забегал по квартире со свертком в руках.
Куда он ни пристраивал документы, повсюду, по его убеждению, их ждала одна и та же участь – Наталья найдет.
И наконец Конопацкого осенило: он побежал на кухню и, с усилием раздвинув мешки с сахаром, всунул документы между ними.
