– Да.
– Подойдите к ней и сядьте на выступ. Смотрите под ноги, на окрики не реагируйте, в пустые разговоры ни с кем не вступайте. Если вас попросят следовать за кем-нибудь, выполняйте.
– Закурить не найдется?
Приходя в умиление от наглости террориста, полковник достал пачку сигарет. Черкизян без зазрения совести вынул четыре сигареты сразу. Прикурив две сразу, он бросил бензиновую зажигалку полковника себе в карман и направился к нише.
Из четырех операторов, засевших в кустах, лишь один вовремя успел включить камеру, заснять момент, как озирающийся Черкизян идет к нише, все остальные включились лишь тогда, когда террорист стал протирать рукавом камень, на котором ему предстояло сидеть.
– По-моему, это обыкновенный бомж или дебил, – шептал корреспондент столичного канала, разглядывая Черкизяна.
Оператор прошептал:
– Что, прекращать съемку?
– Нет, продолжай.
Дорогин напрягся, боясь упустить что-нибудь важное. Он надеялся, что Варвару привезут на автостанцию, чтобы обменять на террориста.
Черкизян выкурил сигареты, метким щелчком отправил окурки в решетку ливневой канализации. Случайные прохожие не обращали на него внимания, мало ли какой бомж присел отдохнуть под свастикой! И тут…
Черкизян не спеша расстегнул брюки и принялся на глазах прохожих и оперативников под прицелами телекамер ожесточенно мастурбировать. Полковник Терехов беззвучно взвыл и прикрыл глаза ладонью.
– Я же говорил ему не подавать никаких знаков! Разговоры пассажиров на автостанции стихли, словно людей выключили. Полсотни глаз смотрели на Черкизяна, который самозабвенно занимался самоудовлетворением.
– Мама, а что это дядя делает? – раздался детский голосок. – Он что, писю себе хочет оторвать? Надо ему сказать, что так нельзя, она потом у него болеть будет.
Молодая мама, взглянув на Черкизяна, тихо ойкнула и зашипела:
– Молчи, дядя больной.
Муму, оторопев, взирал на террориста. «Или он идиот, – подумал Сергей, – или очень хитрый.»
Постепенно перед Черкизяном стали останавливаться люди. С десяток зевак покинули автостанцию и перекочевали к стене.
– Товарищ полковник, что делать будем? – поинтересовался оперативник, остановившись рядом с Тереховым.
– Не знаю, – возможно, впервые в жизни полковник показал на службе собственное бессилие.
Черкизян внезапно замер, поднял голову и увидел перед собой толпу любопытных, взиравших на него одновременно с интересом и ужасом. Он застегнул штаны.
– Эй, мужик, ты уже кончил? – крикнул ему паренек с бутылкой пива в руках. – Ты что, из дурки убежал?
– Из застенков вырвался. Меня сатрапы повязали.
Сквозь небольшую толпу уже пробирались оперативники.
И тут Черкизян, напуганный таким вниманием к своей персоне, вскочил, петляя, побежал по площади. Как и все сумасшедшие, он бегал быстро и ловко. Одна из машин с оперативниками, перекрывавшая выезд из площади, рванулась наперерез беглецу.
«Наверное, он очень хитрый, косит под дурака.» Дорогину не оставалось времени на раздумье, он решил, что это сообщники пытаются вывезти террориста в момент всеобщего замешательства. Сергей сорвался со скамейки и бросился вперед.
Он очень точно рассчитал место, в котором должны были пересечься траектории движения машины и бегущего Черкизяна. Муму опоздал совсем чуть-чуть: двое крепких мужчин уже выскочили из автомобиля и пытались затолкнуть упирающегося террориста в салон. Побросав метлы, к машине мчались дворники в оранжевых жилетах и три милиционера в штатском. Раздумывать было некогда. Дорогин в прыжке ударил одному из мужчин в плечо, сбив его с ног. Второй, продолжая сжимать руку Черкизяна, попытался увернуться, но машина не дала ему отступить еще на десять спасительных сантиметров. Кулак Доронина вскользь ударил его в голову.
Черкизян заверещал, вырвался и плюнул на Сергея густой вязкой слюной. Телевизионщики не могли долее оставаться в укрытии, такое следовало снимать вблизи. Операторы мчались по площади наперегонки, продолжая снимать с плеча.
На Дорогина набросились сзади сразу три милиционера в штатском, заломили руки, повалили на асфальт. Черкизяна затолкали в машину, захлопнули дверку, и автомобиль, даже не разворачиваясь, задним ходом понесся к улице, при этом бешено сигналя.
Полковник Терехов, боясь попасть в прицел телекамер, сел в служебную «Волгу», захлопнул дверцу и обхватил голову руками. Но он не имел права расслабляться, не имел права переживать за неудачу. Командир обязан принимать решение в любой, даже самой идиотской, ситуации.
– Сходи, – бросил он шоферу, – пусть ко мне приведут того, кто напал на наших, пытался отбить Черкизяна. И проследи, чтобы его не били.
Дорогину все ж успели нанести несколько ощутимых ударов. Больше всех старался тот оперативник, которого он уложил одним ударом на асфальт. Из разбитой губы Сергея текла кровь, передний зуб, как ему казалось, шатался. Он уже сообразил, что произошло, но найти какие-нибудь вразумительные слова в свое оправдание, после того как чуть не вырубил двоих милиционеров, не мог, как ни старался. Чувствовал, что ни скажи, снова получишь по морде или под дых, поэтому лучше молчать.
Наручники туго стягивали руки за спиной.
– Его полковник к себе требует, – выдохнул шофер, подбежавший к оперативникам.
Тот из них, у которого из ссадины на лбу сочилась кровь, взмахнул было рукой, чтобы ударить Дорогина, но, увидев объектив телекамеры, он медленно разжал пальцы, помахал ладонью, будто посылает привет маме или невесте.
– Твое счастье, – процедил сквозь зубы милиционер, – иначе бы я тебя урыл.
Дорогин не ответил, понимая, что сказанное – чистая правда. Окажись он сейчас со скованными за спиной руками в безлюдном месте, противник реализовал бы угрозу без всяких угрызений совести, руководствуясь правилом «не око за око», а «челюсть за зуб».
Единственным человеком, который мог спасти Дорогина в этой ситуации, был полковник Терехов. Но у Сергея не было уверенности, что его ведут именно к нему. Мало ли полковников в милиции?
Терехов встретил его растерянной улыбкой:
– Снимите наручники, – сказал он, – и пусть садится ко мне в машину.
Оперативник нехотя расстегнул браслеты и еле удержался от того, чтобы не толкнуть Сергея в спину.
– Тебя-то каким ветром сюда занесло? – подозрительно поинтересовался Терехов.
– Как и вы, клюнул на звонок.
– Тебе звонили персонально?
– В редакции оказался.
– А-а, – протянул полковник. – Идиотство, конечно, полное, – вздохнул Терехов, – но Белкина у них, в этом нет сомнения.
– Великий мастурбатор – он и есть ваш террорист? – спросил Дорогин, прислушиваясь к тому, как кровь расходится по затекшим пальцам.
– Мне кажется, я понимаю меньше твоего, – признался полковник.
– По-моему, Белкину они сюда и не привозили. Тем временем мужчина с бриллиантом, стоявший под часами с букетом, еще раз взглянул на часы, затем вошел в туалет, закрылся в кабинке, бросил цветы в мусорную корзину и достал мобильный телефон.
– Полковник Терехов? – в трубку произнес он. – Вы не сдержали свое слово. Наш товарищ был не
