варианта, мы все переругались, какую статью ставить в этот номер, а какую в следующий.
В приоткрытую дверь проникали голоса спорящих. Иногда даже можно было различить матерные слова, истерично выкрикиваемые женщиной.
– Извините, – сказал Яков Павлович, – у нас важные дела, – Я это заметил, – Дорогин ухмыльнулся.
– Сейчас. Я их быстро на место поставлю, – и главный редактор, не желая, чтобы Дорогин слышал шум, поднявшийся в редакции, плотно закрыл дверь.
Якубовский пообещал, что вернется через пять минут, но газетчики – народ необязательный. Скандал с появлением главного лишь разгорелся сильнее.
Сергей посмотрел на часы: главный уже отсутствовал пятнадцать минут, и чувствовалось, что вернется не скоро. Дорогин попивал остывший кофе, закурил уже вторую сигарету. Когда зазвонил телефон, он машинально, не задумываясь, протянул руку, поднял трубку и невнятно проговорил:
– Слушаю.
– Ты нашел деньги?
– Что-что? – не понял Сергей, еще не сообразив, что обращаются совсем не к нему.
Звонивший был уверен, что трубку возьмет Яков Павлович, ведь он кабинет ни с кем не делил.
– Если триста тысяч не найдутся к завтрашнему вечеру, то ты получишь палец. Если их не будет послезавтра утром, получишь ухо. И не вздумай связываться с ментами! Триста тысяч, и ни центом меньше, иначе твоей журналистке кранты.
Дорогин лихорадочно соображал. Если признаться сейчас, что он не главный редактор, звонивший скорее всего бросит трубку, и неизвестно, чем это кончится для Белкиной. Следовало осторожно подыграть, но Дорогин не знал, о чем говорили раньше Якубовский и вымогатель.
– – Триста тысяч – большие деньги, – хрипло произнес Дорогин и закашлялся.
– Что, дыхание в зобу сперло? Ищи деньги, и побыстрее.
– Я почти все нашел. Если – завтра, то у меня появится вся сумма.
На другом конце провода послышалось молчание. Дорогину показалось, что его раскусили и сейчас связь оборвется. Он выжидал, зная, что сам трубку всегда повесить успеет, когда в ней раздадутся короткие гудки.
– Нашел деньги? – наконец подозрительно спросил Тимур.
– Да. Где и как произведем обмен?
– Я тебе перезвоню.
Судя по интонации, звонивший был не очень доволен тем, что нашлись деньги, и не спешит поменять Варвару на триста тысяч долларов. Хотя, возможно, нерешительность объяснялась опасением попасться.
«Он удивлен, – решил Дорогин, – что деньги нашлись. В самом деле, откуда взять Якову Павловичу триста тысяч? Не из этого же подержанного сейфа? Или ему нужно с кем-то посоветоваться.., он вел переговоры?»
Распахнулась дверь, и на пороге появился раскрасневшийся после ругани главный редактор. Он уставился на Дорогина, сидевшего с телефонной трубкой в руке.
Сергей спокойно положил ее на рычаги:
– Постоянно занято, никак дозвониться не могу! – бросил он.
– Вот так всегда, без меня ничего решить не могут. Пустяковый вопрос, а столько оскорблений! Если бы они так писали, как ругаются, им бы цены не было. И сравнения же придумывают талантливые…
Сергей чувствовал, что Якубовскому не хочется возвращаться к разговору, и он понимал почему. Яков Павлович пообещал похитителям никого не посвящать в подробности, никому не говорить, что за Белкину требуют выкуп.
Яков Павлович удобно устроился в кресле, положил руки на стол.
– На чем мы с вами остановились? – поинтересовался он.
– У вас нет трехсот тысяч?
– Трехсот тысяч чего? – главный побледнел, его руки мгновенно исчезли под столом.
Дорогин смотрел на него с улыбкой, немного снисходительной и в то же время покровительственной.
– Если у вас нет, то у меня найдутся.
– У вас есть? – очки главного мгновенно запотели, словно его поймали за каким-нибудь стыдным занятием.
– И отдавать их не надо. С Белкиной я сам договорюсь, когда мы ее вытащим.
Главный был человеком неглупым и понимал, отпираться бесполезно, к тому же подвернулся уникальный шанс чужой кровью вызволить журналистку.
– Вы сняли трубку, когда они мне звонили?
– Абсолютно машинально.
– Они меня измучили своими звонками. Террористы – это для отвода глаз, на самом деле они заурядные мерзавцы, им нужны деньги.
– Кто они? – задал вопрос Сергей.
– Честно говоря, не знаю. Что я могу сделать один? Ищу деньги, мне пригрозили, что убьют Варвару, если не будет денег. Они предупредили, чтобы я никому об этом не говорил, иначе с Варварой будет плохо. Но раз уж так случилось, что у вас есть деньги, что вы в курсе, то я рад. Правда, наверное, еще рано радоваться, – голос главного дрожал.
– Вы можете связаться с ними?
– Нет, не могу, они сами мне звонят.
– Так вот, знайте, о чем я с ними договорился, – и Дорогин пересказал весь разговор. – Теперь вы в курсе.
Главный вытащил трубку и начал выколачивать прогоревший табак, стуча ею о крышку стола. Потом он смахнул сгоревший табак на ладонь, бросил его в мусорницу. Набил трубку, долго ее раскуривал.
– У меня на душе стало легче. Я обращался ко всем знакомым, ни у кого таких денег нет, да и рисковать никто не хочет. Ясное дело, кому же охота с такой суммой расстаться? Но меня удивляет, что вы готовы выложить деньги. Откуда они у вас? Белкина говорила, что наняла вас работать шофером за сто баксов в месяц плюс наш бензин.
На это замечание Якубовского Дорогин не ответил.
– Завтра в полдень я привезу деньги.
– Спасибо вам, – главный поднялся из-за стола, протянул руку.
Сергей пожал вспотевшую ладонь Якубовского. Что-то во всем этом было не так, но Дорогин, как ни пытался, не мог сообразить что. «Что же не правильно?» – с этим вопросом он и покинул редакцию «Свободных новостей плюс».
Эдуард Гаспаров был не просто разозлен, он взбесился. Звонок Тимура застал его в машине. Гаспаров возвращался домой с совещания в банке.
– Не понял, говори внятно! – кричал он в трубку. – Что ты тянешь кота за хвост?
– Эдуард.., даже боюсь говорить.
– Убили кого-то?
– Нет, все живы, но одного нанятого охранника подстрелили.
– Где? Кто? – сыпал вопросы Гаспаров.
– В нашей старой студии.
– Когда?
– Сегодня ночью. Я уже выезжал на место, разбирался, что к чему.
– Ну и что? – с придыханием спросил Эдуард Таирович.
– Пленки и диски уничтожены.
– Какие именно диски?
– Все, которые должны идти на Запад. Два готовых фильма, один неозвученный и диски с материалами.
